<<<     ΛΛΛ     >>>   

50

молодого возраста рабом сладострастия, получил роковое возмездие за неуместное любопытство. Но слепая судьба, мучая тебя худшими опасностями, сама того не зная, привела к настоящему блаженству ... Чтобы быть еще в большей безопасности и охране, запишись в ряды святого воинства, к чему ты и был недавно призываем, посвяти себя уже отныне нашему служению и наложи на себя ярмо добровольного подчинения. Начав служить богине , тем большим обретешь плод своей свободы».*

По-видимому, это подтверждает точку зрения Юнга и Гете, рассматривавшуюся в первой главе, которая заключается в том, что осознанные взаимоотношения с фаллосом ведут к творческому (созидательному) союзу с безличным женским — coniunctio (конъюнкции), оказывающейся трансформативной: увиденная во сне Извда привела к преображению осла в человека. Созидательный потенциал такого союза привел Луция к еще двум религиозным посвящениям, дальнейшим психо-религиозным трансформациям и даже к успеху на деловом поприще, так как в итоге Луций открыл прибыльное дело в Риме.**

Можно с уверенностью предположить, что установка фаллического сознания, прослеженная в «Приапейе» и продиктованная окружением, включающим фаллическую поэзию, образы, резьбу по дереву и жертвоприношения, с любой стороны приведет нас к одному и тому же, потому что, в конце концов, именно осознание и принятие своей приапической формы дало Луцию возможность преобразующей встречи с богиней Изидой — Луций вновь стал человеком.

Говоря о такого рода взаимоотношениях мужского и женского, о подобном созидательном союзе, мы имеем в виду архетип родительской пары. Сознательное подчинение приапическому в некогда напыщенной инфляционной юности трансформируется впоследствии в том смысле, что позволяет мужчине действовать творчески и созидательно уже в роли отца.

 Апулей, с.293.

*Там же с.301. 

Бронзовая скульптура (музей Борджиа. Неаполь)

52

Рассмотрим еще одно литературное произведение, которое должно помочь нам перенести мифологический материал из античных времен в современность. Обратимся к новелле Томаса Манна «Смерть в Венеции». В данной главе будут приводится разные цитаты из этого романа, так как в нем можно найти миф о рождении Приапа, перенесенный в Европу XX века в неискаженном виде. Но в наши дни из него следуют совершенно другие выводы.

В отличии от Луция и (возможно) Энколпия, герой Манна — Густав фон Ашенбах — не получает никакого жеста (значимого действия) относительно востановления фаллоса. В его ситуации или установке должно быть что-то, что предохраняет миф о Приапе от достижения его предполагаемого разрешения. Поэтому нам необходимо рассмотреть, что же это может быть такое, если мы собираемся сказать нечто полезное для современных мужчин, попавших в сети этого комплекса.

Когда мы встречаем Ашенбаха, он описывается как человек, постоянно сталкивающийся с некоторыми затруднениями по отношению к собственной репутации: «Поелику Ашенбах всем своим существом стремился к славе, он, отнюдь не отличаясь особой скороспелостью, сумел благодаря характерному, очень индивидуальному чекану своего письма рано занять видное общественное положение. Имя себе он составил еще будучи гимназистом, а через 10 лет научился представительствовать, не отходя от письменного стола, и в нескольких ответных строчках, всегда кратких (ибо многие взывают к тому, кто преуспел и заслужил доверие), управлять своей славой. В 40 лет, усталый от тягот и превратностей прямой своей работы, он должен был ежедневно просматривать груды писем, снабженных марками всех стран нашей планеты.

Равно далекий от пошлости и эксцентрических вычуров, его талант был словно создан для того, чтобы внушить

53

доверие широкой публике и в тоже время вызывать восхищенное, поощрительное участие знатоков. Итак, еще юношей, со всех сторон призываемый к подвигу, — и к какому подвигу! — он не знал досуга и беспечной молодости. Когда на 35 году жизни он захворал в Вене, один тонкий знаток человеческих душ заметил в большой компании: «Ашенбах смолоду жил вот так, — он сжал левую руку в кулак, — и никогда не позволял себе жить этак», — он разжал кулак и небрежно уронил руку с подлокотника кресла. Этот господин попал в точку. Моральная отвага здесь в том и заключалась, что, по природе своей отнюдь не здоровяк, он был только призван к постоянным усилиям, а не рожден для них». *

Здесь мы видим, конечно же, пример состояния инфляции, то есть преувеличенная идентификация с созданным эго-образом персоны, который до сих пор еще свойственен нашей культуре. Далее мы можем предположить, что здесь имеет место диссоциация с фаллосом, и, что сам фаллос может быть представлен в психике Ашенбаха в виде навязчивой идеи, требующей реинтеграции с помощью принесения жертвы образу персоны. Это своего рода современный эквивалент принесения жертв богу Приапу в античные времена для того, по-видимому, чтобы предотвратить как раз такое несчастье как то, что выпало на долю главного героя романа.

Приехав в Венецию, Ашенбах повстречался там с Тадзио. На первый взгляд может показаться, что путь от экстатического бога, породившего Приапа, до ангелоподобного 14-летнего Тадзио невероятно долог. Но, также как и Дионис, похищенный пиратами, которые приняли его за беспомощного мальчика, довел своих похитителей до безумия и гибели, Тадзио убивает — или (поскольку это XX век) доводит Ашенбаха до одержимости.

Мы снова обнаруживаем тему околдованности красивой и прекрасной юностью, которая, вероятно, имеет существенное значение для рождения (возникновения) Приапа. Но в культуре

 С. 130. Все цитаты Из «Смерть в Венеции» приводятся по изданию: Томас Манн. Новеллы. Лотта в Веймаре. М., 1986.

54

воемен Ашенбаха, в отличие от античности, подобное очарование оказывается недопустимым, неприемлемым, а потому и гораздо более опасным.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Он должен был отвергнуть свое желание жить той жизнью принятия состояния
115проекция риторика комплекс
Пациенты часто хотят прекратить унижение с помощью восстановления инфляции
Уайли Д. В поисках фаллоса Приап и Инфляция Мужского психологии 5 культуре
Сновидения риторика комплекс