<<<     ΛΛΛ     >>>   

Вскоре я понял, что Фрейд ищет во мне какое-нибудь несовместимое желание.

Для пробы я предположил, что черепа, которые я видел, могли относиться к некоторым членам моей семьи, чьей смерти по каким-то причинам я мог желать. Это было встречено с одобрением, но я не удовлетворился этим, по сути, ложным ходом. Когда же я попытался найти подходящие ответы на вопрос Фрейда, то был внезапно ошарашен мыслью о той роли, которую субъективный фактор играет в психологическом понимании. Мое прозрение было столь ошеломляющим, что я подумал лишь о том, как бы выбраться из этой трудной ситуации, и не нашел ничего лучше, как попросту солгать. Моральные соображения уступили перед угрозой крупной ссоры с Фрейдом, чего я совершенно не желал по множеству причин.

Суть прозрения же состояла из понимания, что мой сон вносит смысл в меня самого, в мою жизнь и в мой мир, вопреки теоретическим построениям иного внешнего разума, сконструированного согласно собственным целям и задачам. Это был сон не Фрейда, а мой, и я, словно при вспышке света, понял его значение.

Приведенный пример иллюстрирует главное в анализе снов. Сам анализ не столько техника, которую можно выучить, а затем применять согласно правилам, сколько диалектический многосоставной обмен между двумя личностями. Если его проводить механически, то индивидуальная психическая личность теряется и терапевтическая проблема сводится к простому вопросу: чья воля будет доминировать - пациента или аналитика? По этой же причине я прекратил практику гипноза, поскольку не желал навязывать свою волю другим. Мне хотелось, чтобы исцеление исходило из личности самого пациента, а не путем моих внушений, которые могли иметь лишь преходящее значение. Я стремился защитить и сохранить достоинство и свободу своих пациентов, так, чтобы они могли жить в соответствии с собственными желаниями. В эпизоде с Фрейдом мне впервые стало ясно, что прежде чем строить общие теории о человеке и его душе, мы должны больше узнать о реальном человеческом устройстве, с которым имеем дело.

Индивид - это единственная реальность. Чем дальше мы уходим от него к абстрактным идеям относительно Хомо Сапиенса, тем чаще впадаем в ошибку. В наше время социальных переворотов и быстрых общественных изменений об отдельном человеке необходимо знать много больше, чем знаем мы, так как очень многое зависит от его умственных и моральных качеств. Но если мы хотим видеть явления в правильной перспективе, нам необходимо понять прошлое человека так же, как и его настоящее. По этой причине понимание мифов и символов имеет существенное значение.

Употребление слова "сон" в его основном значении подразумевает, что человек не может видеть сон, если он не спит. Критерием того, что кто-либо видит сон в этом смысле, является рассказывание сна после пробуждения. Это возможно, если человек заснул, проспал около часа, затем, неожиданно проснувшись, рассказал сон. Различные критерии состояния сна, ранее нами проанализированные, были бы здесь полностью удовлетворены, и, таким образом, вопрос, действительно ли он крепко спал на протяжении часа, не возникает. Критерий того, видел ли он сон, также удовлетворен. Поэтому имеет смысл сказать об этом человеке, что он крепко спал на протяжении часа и, в то время как спал, он видел сон.

Аристотель говорит, что сновидение есть род иллюзорного чувственного представления в состоянии сна. Декарт считает, что в сновидениях мы умозаключаем и высказываем суждения в столь же строгом смысле, как и в состоянии бодрствования. Гоббс полагал, что сновидения суть "фантазии спящих". Другие философы считают, что сновидения - это образы или даже галлюцинации, появляющиеся в состоянии сна.

Эти мнения, как можно было увидеть, ошибочны. Идея того, что некто может думать, судить, воображать или иметь впечатления, представления, иллюзии и галлюцинации, когда спит, лишена значения в том смысле, что у нас нет концепции доказательства того, что все эти явления имели место. Тем не менее мы прекрасно знаем, чем доказывается тот факт, что человек видит сны, когда спит, а именно тем, что он рассказывает сны. Это ясное различие в возможности верификации показывает, что сны не являются ни одним из тех феноменов, которым атрибутируют его философы.

Рассмотрим чье-нибудь показание о том, что он видел сон, когда спал. Когда мы рассматриваем утверждение, что в состоянии сна некто высказывал суждение или представлял себе что-либо и так далее, то всегда возникает вопрос "Откуда он мог знать, что все это происходило в состоянии сна ?". И ответ на этот вопрос не может быть дан. В случае со сновидением аналогичный вопрос не возникает. Если кто-либо говорит нам, что он видел сон, когда спал, мы не можем спросить "Откуда он знает, что сновидение имело место, когда он слал?". В этом значении слова "сон" (мы не рассматриваем дневные сны) из того, что человек видел сон, следует, что он спал. Вопрос, поставленный выше, не мог быть задан, не будучи абсурдным. Но из того, что человек высказывал суждения, делал умозаключения, его озарила мысль или он представил нечто, определенно не следует, что он спал. В этом отношении уместен вопрос "Откуда он знает, что это произошло в то время, когда он спал?", в случае со сном этот вопрос неуместен. В некотором отношении имеет смысл спросить "Откуда он знает, что он видел сон?" (но не "Откуда он знает, что он видел сон, когда спал?"). Ибо иногда человек может проснуться с ощущением, что с ним произошли какие-то события, и он может сомневаться, принадлежат ли они к сновидению или к реальности. Обнаружить, что это был сон, - значит обнаружить, что эти события не имели места. В этом смысле узнать, что определенное событие произошло во сне, не то же самое, что узнать, что это событие имело место, когда некто спал, но совершенно противоположное. А именно: это событие вообще не имело места, что показывает, в какой степени форма слов "это произошло во сне" вводит в заблуждение.

Многие философы и психологи считают, что, когда человек видит сон, он думает, судит, представляет, обладает чувственным восприятием и так далее. Они полагают, что видеть сны - значит производить эти ментальные действия и обладать этими переживаниями в том же смысле, в каком люди делают это в состоянии бодрствования. Здесь могут быть различия по степени ясности, интенсивности, связанности, но не более того. "То, что мы помним в сновидениях, мы действительно помним" (Рассел). "Сказать, что кто-то видит сон, означает сказать, что кто-то видит, слышит, осязает и т.д., в то время как он спит"; "Если кому-то снится, что он верит, надеется, желает и т.д., значит, он действительно испытывает эти чувства" (Йост и Калиш). Представленные выше аргументы, я полагаю, достаточны для доказательства того, что этот философский взгляд является ложным. Если теоретически невозможно верифицировать, что некто, скажем, представлял себе что-то во сне, но возможно верифицировать, что он видел сон, то, стало быть, сновидение не может ни быть тождественным этим пережитым во сне образам, ни состоять из них. Мы придем к тому же результату, если "образы" заменим на "впечатления", "мысли" и так далее, включая все бесконечное множество психологических феноменов. Если у человека возникают определенные мысли и чувства в момент сновидения, то из этого вовсе не следует, что эти мысли и чувства он действительно испытывал, когда спал. Не в большей степени, чем из того, что человек во сне взобрался на гору, следует, что он действительно взобрался на гору, когда спал.

Одно время я был склонен думать, что этот результат равнозначен доказательству того, что сновидения не являются психической деятельностью и психическим феноменом или переживанием сознания. Но теперь я отказался от этого вывода. С одной стороны, выражения "психическая деятельность", "психический феномен", "переживание сознания" настолько неопределенны, что я, употребляя их, не знал точно, что именно я утверждаю. Чтение вслух - это деятельность, но является ли она психической деятельностью или переживанием сознания? Я не знаю этого. С другой стороны, многие достойные философы стремятся употреблять эти выражения как более или менее терминологические, и они были бы склонны оговаривать, являются ли сны психическим феноменом или переживанием сознания. Если философ употребляет выражение "психический феномен", скажем, таким образом, что сны являются психическими феноменами по определению , то, конечно, никто не станет отрицать, что они ими не являются. Я избегаю такого способа изложения предмета. Я утверждаю, что если некто придерживается мнения, будто сны идентичны или состоят из мыслей, ощущений, чувств, образов и т.д. (список можно пополнить любыми названиями психических явлений, за исключением "сновидений"), возникающих, когда человек спит, то его точка зрения является ложной. Тот, кто принимает этот результат, все-таки может воспользоваться классификацией сновидений как "психических феноменов". Может быть, он захочет подчеркнуть, что главный источник нашей информации о человеческих мыслях, чувствах и ощущениях исходит из собственных представлений, что исключительно верно и в отношении сновидений. И он может для классификации снов как переживания сознания в качестве основания взять тот факт, что мы говорим о "запоминании" снов или что, рассказывая сны, говорим, что "видели" и "слышали" различные вещи. Нет ничего плохого в таких решениях, если они, однако, не будут причиной того, что исследователь пойдет по ложному пути в других отношениях.

Понятие сновидения

Откуда возникает понятие сновидения? Мы в большой мере склонны думать о сновидении как о внутреннем состоянии или процессе, происходящем в человеческой душе, и предполагать, что каждый из нас постигает это понятие на примере самого себя. Однако благодаря такому представлению возникают неразрешимые противоречия. С одной стороны, как можно определить, что внутреннее состояние различных людей является одним и тем же состоянием и, следовательно, что они имеют в виду одно и то же под словом "сновидение"? Даже более того - откуда человек может знать, что внутреннее состояние, которое он потом называет словом "сновидение", в разные моменты времени является одним и тем же? Возможно, в том, как он употребляет сочетание звуков "сновидение", нет достаточной регулярности для того, чтобы даже просто квалифицировать их как слово! Апелляция к собственной памяти об ощущении того, что он каждый раз был в сходном состоянии, будет бесполезной, потому что не будет возможности определить, было ли это ощущение истинным или оно было ложным. Я хочу применить к сновидению сделанное Витгенштейном замечание в ходе критики полученного из "своего собственного" опыта представления о том, чем являются мышление, память, психические образы, ощущения, чувства и т.д.

Некто может надеяться на преодоление этих трудностей с помощью допущения, что описания людьми своих собственных состояний обеспечивают определение того, чем являются эти состояния и являются ли они одними и теми же состояниями. Но если человек придерживается такой мысли (которая вполне корректна), то тогда он не может допустить возникновения вопроса, являются ли эти описания ошибочными, ибо это вновь отбросило бы его к исходным трудностям. Необходимо исследовать эти описания в качестве критерия того, что представляют собой внутренние явления. ""Внутренний процесс" нуждается во внешних критериях" (Витгенштейн).

Следует сказать, хотя это и кажется парадоксальным, что понятие сновидения производно не от сновидений, as от описаний снов, то есть того обыденного явления, которое мы называем "рассказыванием сна". Если после пробуждения от сна ребенок говорит нам, что он видел, делал и думал о разных вещах, ни одна из которых не может быть истинной, и если в его отношении к этим событиям не наблюдается изобретательного вымысла, а присутствует непосредственность, то мы можем сказать ему "Это был сон". Мы не спрашиваем, действительно ли ему снился сон или это только ему кажется.

"Люди, просыпаясь, рассказывают нам об определенных событиях (что они были там-то и там-то и т.д.). Тогда мы обучаем их выражению "Я видел сон", которое предполагает некое повествование. Потом я иногда спрашиваю "Ты видел какой-нибудь сон этой ночью?", и мне отвечают "да" или "нет", иногда рассказывая содержание сна, иногда нет. Это и есть языковая игра...

Должен ли я теперь делать какие-либо предположения относительно того, введены ли люди в заблуждение своей памятью или нет; действительно ли они видели эти образы или это только им кажется после пробуждения? И какое значение имеет этот вопрос? И какую цель? Задаем ли мы сами себе когда-нибудь такой вопрос, когда кто-то рассказывает свой сон? А если нет - потому ли, что мы уверены, что его память не может подвести его? (И предположим, что это был бы человек с особенно плохой памятью.)" (Витгенштейн).

То, что этот вопрос не возникает, является не только фактической стороной дела, но существенной стороной обсуждаемого нами понятия сновидения. Если кто-то спрашивает, действительно ли сновидения соответствуют отчетам о них, то этот человек должен, по-видимому, обладать какой-то идеей, чтобы определить сущность этого вопроса. Он не станет использовать отчет о сновидении в качестве критерия того, чем является сновидение, и поэтому он должен будет понимать под "сновидением" нечто другое.

"Допущение, что сны могут приносить важную информацию о тех, кто их видит, делает эту информацию истинным содержанием снов. Вопрос о том, подводит ли спящего его память, когда он рассказывает свой сон после пробуждения, не может возникнуть, пока мы действительно не введем новый критерий "соответствия" отчета о сновидении самому сновидению, который дал бы нам понятие "истины" в отличие от "истинности"" (Витгенштейн).

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В вашей реальной жизни снова сложилась та самая ситуация
Подспудные желания
Раскрытия каналов восприятия энергии
На этот раз сосредоточьтесь на образной стороне сновидения
Как вы вызвали желаемое осознанное сновидение