<<<     ΛΛΛ     >>>   

Трудами А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, Н. В. Шелгунова, Д. И. Писарева, Н, Г. Чернышевского заложен был фундамент материалистической философии в России 60-х гг., который был далее развит И. М. Сеченовым и другими представителями отечественного естествознания.
Представления о труде и его роли в развитии личности были органичной частью общего философского мировоззрения, характерного для революционеров-демократов.
Общим для всех революционеров-демократов 40-60-х гг. XIX века являются следующие положения: материалистический монизм в решении психофизиологической проблемы, утверждение о несводимости (в то же время) психики к физиологии, постановка проблемы личности как важнейшей психологической проблемы, тезис об обусловленности психических процессов качествами личности; представление о формировании личности под определяющим влиянием условий ее жизни и деятельности, конкретно-исторических условий жизни человека, тезис о ведущей роли активности личности в становлении ее отношений к действительности, тезис о проявлении, выражении качеств личности человека через его действия, поступки, через деятельность; признание независимого существования внешнего мира в человеческом познании; требование единства чувственного и логического в познании, неправомерности отрыва теории от практики, знания от жизни [75. С. 50].
Эти положения составили основу материалистической философской традиции в отечественной культуре, которая оказала огромное влияние на формирование мировоззрения передовых слоев представителей отечественной мысли, несмотря на то, что философская позиция революционеров-демократов была ограничена рамками антропологического материализма и свойственного ему преувеличения роли субъективных факторов в понимании движущих сил истории. Вклад русских революционных демократов в развитие передовой общественно-политической и научной мысли в дореволюционной России был исключительно велик, и именно революционные демократы стали подлинными властителями дум всех передовых людей России не только своего времени, но и в последующую эпоху [75. С. 50].
Для истории психологии труда представляют интерес не только общефилософские и общепсихологические воззрения революционеров-демократов, но и их понимание сущности трудовой деятельности человека.
Так, в творчестве А. И. Герцена, по мнению Б. М. Теплова [78], центральное психологическое понятие - «действие», ибо только в деятельности смысл человеческой жизни. В книге «Кто виноват?» (1842) А. И. Герцен пишет: «Совершенное отсутствие всякой определенной деятельности невыносимо для человека. Животное полагает, что все его дело - жить, а человек жизнь принимает только за возможность что-нибудь делать» [14. С. 205]. В статье «Диалетантизм в науке» А. И. Герцена находим: «В разумном, нравственно-свободном и страстно-энергетическом деянии человек достигает действительности своей личности» [15. С. 71].
В деятельности человека формируются его отношения к действительности, окружающим, к себе и своему месту в мире, формируется личность, главный стержень которой Герцен видит в отношении человека к жизни. Так, в ответе одному из корреспондентов «Колокола» А. И. Герцен писал: «Хотите, я Вам открою секрет моей философии? Он может равно пригодиться для частной и для общей жизни. Вся тайна заключается в тексте: «Марфа, Марфа, печешься о мнозе, едино же есть на потребу». Узнать, определить для себя это единое и оставить все: отца, мать и прилепиться к нему, за ним следить со всей настойчивостью, страстью, ревностью, к которой человек способен, допуская всему остальному меняться, изменять, уклоняться» [16. С. 124].
Признавая активность личности как важное основание действенной позиции человека-созидателя, а не созерцателя, А. И. Герцен показывает зависимость внутреннего мира личности от внешних обстоятельств ее жизни. Эта зависимость социального, исторического, экономического порядка «призывает человека продолжать начатое его отцами, ему естественно привязаться к тому, что его окружает...» [17. С. 111-112]. И эта зависимость, казалось бы, святая святых, «внутреннего ядра» личности жизни не отрицает понятия свободы и активности личности. Свобода, активность понимается как сознательно подчиненная обстоятельствам жизни. Герцен критически и с сомнением относится к пониманию «ядра личности», якобы содержащего в себе необъяснимую внутреннюю активность человека. Такая полная свобода личности от обстоятельств жизни представляется Герцену вариантом сумасшествия. Он развивает эти взгляды в рассказе «Еще из записок одного молодого человека» (1838 г.) [18. С. 455].
Но человек, по Герцену - не пассивный продукт действия среды. Он может ей подчиниться и стать ее полным выразителем, но может осознать действительность и противостоять влияниям среды. «Сильные и настойчивые люди достигают и того, что «создает около себя то, чего нет» («Кто виноват?» ч. II. 1845) [14. С. 112].
Способности и одаренность человека, по Герцену, - продукт активной деятельной работы по развитию у себя природных задатков. Чем сильнее у человека потребность в их развитии, чем более сознательно он работает над собой, тем выше результаты. «Все-таки странно, что почти все сильные люди, большие поэты и мыслители происходят не из класса богачей, распивающих вино, а из класса рабочих. Где вы видели, что у богатых было больше всего талантов?» [19. С. 37]. Б. М. Теплов [78] сумел из сопоставления разных работ А. И. Герцена реконструировать его более или менее целостную непротиворечивую психологическую концепцию и в ней выделил главное - вполне осознанный А. И. Герценом подход к психологии с точки зрения исторического развития. Для А. И. Герцена психология была не самоцелью, а средством объяснения деятельности людей, их сложной зависимости от условий жизни. Пороки и язвы общества, таким образом, в своей главной причине оказывались продуктом не просто действий отдельных преступников с их индивидуальными особенностями, но порождением объективных условий общественной жизни, которую следует в корне менять, чтобы добиться устранения порочного поведения людей.
Признание важнейшего значения обстоятельств жизни в определении психики, личности людей - основа психологических взглядов Н. Г. Чернышевского: «Жизнь рода человеческого, как и жизнь отдельного человека, слагается из взаимного проникновения очень многих элементов», среди которых для Н. Г. Чернышевского важен «материальный быт: жилища, пища, средства добывания всех тех вещей и условий, которыми поддерживается существование, которыми доставляются житейские радости или скорби» [86. С. 356]. Н. Г. Чернышевский считал, что от обстоятельств жизни зависят и умственные и нравственные качества людей.
Для Чернышевского природные свойства людей, такие, как темперамент, врожденные склонности к медлительности или подвижности, маскируются обстоятельствами жизни, к которым приспосабливается человек.
«Природный темперамент вообще заслоняется влияниями жизни, так что различить его несравненно труднее, чем обыкновенно предполагают» [87. С. 889].
Образ жизни, деятельности формирует привычки, из которых складываются особые качества личности. Привычки, имеющие важное реальное значение, различны у разных сословий или профессий по различию образа жизни [87. С. 890]. Таким образам формируются профессионально-важные качества, профессиональные способности, если использовать терминологию 30-х гг. XX в. По Н. Г. Чернышевскому, профессионально важные качества формируются в процессе длительного выполнения трудовой деятельности.
Внутренним двигателем деятельности человека, согласно Н. Г. Чернышевскому, являются потребности. В качестве присущей человеку потребности выступает потребность к деятельности. Только в деятельности возникает «феномен приятности или удовольствия» [88. С. 27]. «Источником удовольствия непременно должна быть какая-нибудь деятельность человеческого организма над внешними предметами» (там же). Отсюда отношение Чернышевского к труду и праздности: «Праздность есть отсутствие деятельности: очевидно, что она не может производить феномена так называемого ощущения» [88. С. 271-272]. В светской жизни «нет нормальной деятельности, т. е. такой деятельности, в которой объективная сторона дела соответствовала бы субъективной его роли, нет деятельности, которая заслуживала бы имя серьезной деятельности» [88. С. 272]. Поэтому светский человек «принужден создавать себе взамен нормальной деятельности фиктивную». Трудовая деятельность в отличие от других видов жизнедеятельности имеет, по Чернышевскому, признак серьезности, общественной ценности, трудности, которую нельзя не уважать.
Категория труда занимает одно из центральных мест в системе взглядов Н. Г. Чернышевского. В конкретной осязаемости идеал труда, с точки зрения социалиста, образец организации труда, обстановки труда, в которой облагораживается личность человека, мы видим на примере швейной мастерской Веры Павловны в романе «Что делать?» [89].
Принципы организации работ, подбора работниц, взаимоотношений управляющего (Веры Павловны) и работниц, принципы оплаты труда, организация режима труда и отдыха, преодоление монотонности в труде, формирование чувства коллективизма, нравственное совершенствование работниц, активное участие работающих в управлении, преодоление отчуждения труда, характерного для капиталистического производства - вот вопросы, которые обсуждаются Чернышевским в форме рассказа о деятельности Веры Павловны, о нововведениях в мастерской.
В романе «Что делать?» Н. Г. Чернышевский приблизил к жизни, показал возможную реализацию философских, эстетических и социалистических идей, в общей теоретической форме высказанных им в работах «Антропологический принцип в философии» [88]. «Основания политической экономии (по Миллю)» [90], в диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности» [91], «Капитал и труд» [85].
Последняя работа [85] содержит критерии нормального, идеального труда с точки зрения общества, с позиции субъекта труда. В качестве научного обоснования этих критериев используются и психофизиологические представления о человеке, его деятельности.
Представления Н. Г. Чернышевского как лидера революционеров-демократов 60-х гг. оказали значительное влияние на передовые слои русской интеллигенции, деятелей, разрабатывавших вопросы социологии и экономики труда в 70-80-е гг. XIX в.

Литература к разделу I

Развитие капитализма и связанных с этим нетрадиционных форм машинного производства в России конца XIX - начала XX в. сопровождалось губительным ростом несчастных случаев. В 80-90 гг. XIX в. в печати появляются многочисленные публикации, в которых рассматривается статистика таких случаев на заводах и фабриках России в целом, в отдельных отраслях производства, а также в сельском хозяйстве, на железных дорогах. Например, по данным Д. П. Никольского, на южных металлургических заводах «При 43.000 рабочих в 1907 г. было 22.156 несчастных случаев. На каждую тысячу рабочих приходилось 515 несчастных случаев... то есть в течение 2-х лет не остается ни одного не потерпевшего рабочего...» [127. С. 173]. Именно в таком виде встала перед российским обществом проблема соответствия человека и его работы в рассматриваемый период. Это неизбежно породило идеи о соответствующих причинах и практических мерах, дало толчок конкретным исследованиям и проектам в области оптимизации труда и производства, породило некоторые представления о структуре соответствия человека и объективных требований деятельности.
В этот период мы видим многие существенные варианты выходов из создавшегося сложного положения - и серию предложений, проектов по рационализации, преобразованию внешних (как социальных, так и предметно-технических) условий труда, и рекомендации, идеи в области формирования профессионально ценных качеств (включая личностные качества), а также умений, навыков, в частности, приемов самоорганизации трудовой деятельности, саморегуляции состояний работника, и рекомендации по оказанию помощи людям в деле выбора профессии, подходящих занятий, и предложения, рекомендации по отбору, подбору работников для той или иной работы, области труда. Возникают и специальные исследования, в частности экспериментальные, направленные на расширение, уточнение психологической составляющей знаний о трудящемся человеке.
* * *
Становление крупного машинного производства в истории отечественной экономики тщательно исследовано В. И. Лениным в его книге «Развитие капитализма в России» [1]. Главный вывод, к которому пришел В. И. Ленин, состоит в указании на то, что в 80-90 годы XIX в. капиталистическая мануфактура в России «...с громадной быстротой перерастает в крупную машинную индустрию» [1. С. 542]. Последняя «на глазах» становится определяющей формой хозяйствования. Обобщив большой статистический материал, В. И. Ленин показал, что в это время происходит быстрый рост фабричных центров, фабричного населения. Он показал также, что капиталистическое предприятие вносит радикальную перемену в технику и технологию производства, производит подлинный «технический переворот», «выбрасывает за борт ручное искусство, преобразует производство на новых, рациональных началах, систематически применяет к производству данные науки» [1. С. 544].
Общая характеристика изменений сельскохозяйственного труда при введении машинного производства в условиях капиталистических производственных отношений сводится В. И. Лениным к следующему: повышается производительность труда, труд обобществляется, требуется кооперация взамен индивидуальной формы работы; возникает иерархия в разделении труда - вычленяются «полные рабочие», «полурабочие» и «рабочие малой мощи» (т. е. дети подростки); виды работы и разная «пригодность» работников учитываются при найме и расстановке рабочей силы (критерии отбора - физическая сила, выносливость, ловкость, сообразительность, квалификация); труд становится более интенсивным; растет травматизм рабочих, стихия в организации труда заменяется продуманной системой хозяйствования [Там же. С. 172]. В. И. Ленин убедительно показывает, как крупная машинная индустрия и в земледелии, и в промышленности «... с железной силой выдвигает требования общественного контроля и регулирования производства» [Там же. С. 192], что в свою очередь ведет к необходимости научного обоснования этого контроля, регулирования, т. е. к развитию наук о труде.
Итак, можно утверждать, что в России 80-90 гг. XIX в. и особенно в начале XX в., как и в США и в странах Западной Европы, могла и должна была сформироваться потребность в развитии научных знании об управлении предприятием, трудовым сообществом. И, как показывает анализ отечественных публикации, соответствующая система знаний формировалась как вполне оригинальная, подчас предвосхищая возникновение соответствующих идей в других странах, а отнюдь не только используя их.
Возвращаясь к работе В. И. Ленина, необходимо отметить, что он на основе изучения положения трудящихся в земледелии, на кустарных предприятиях, на крупных предприятиях, использующих машинные двигатели, орудия, показывает формирование в России внутреннего рынка труда в результате обезземеливания крестьян в пореформенную эпоху. Он говорит о ломке сословных границ, регламентировавших ранее выбор профессиональных занятий. Тем самым создаются предпосылки более свободного, чем прежде, выбора профессии молодежью и обострение трудностей, связанных с этим свободным выбором. Введение сложных машин требует в целом большого числа квалифицированных рабочих для их создания и обслуживания, а это не может не обострять внимание общества к проблемам профессионально-технического обучения.
Наконец, В. И. Ленин отмечает, что развитие капитализма сочетает в себе одновременно с прогрессивными тенденциями (рост производительности труда, требования к повышенной квалификации и более высокому общему уровню развитости, образования рабочих, развитие общественной сознательности трудящихся, вовлечение в сферу труда женщин и подростков, ломка патриархальных традиций и пр.) и отрицательные тенденции. К ним В. И. Ленин относит рост эксплуатации трудящихся, безмерное удлинение рабочего дня, образование резервной армии труда (безработных); рост травматизма и профессиональных болезней рабочих и т. д. Все это, с одной стороны, порождает обострение отношений между трудом и капиталом, проявляющееся в стихийном рабочем революционном движении, и, с другой стороны, порождает попытки общественности внести научно обоснованные формы регламентации труда в целях предотвращения травматизма и обеспечения охраны здоровья трудящихся.
Особая тяжесть положения трудящихся в России рассматриваемого периода связана с крайне несовершенным их юридическим статусом. В результате забастовочного движения конца 70-гг. правительство вводит один за другим фабрично-заводские законы: о работе малолетних (1882 и 1885 гг.); «Правило о найме рабочих на фабрики и заводы...» и «Правило о взаимоотношениях рабочих и фабрикантов» (1886); «Закон о продолжительности и распределении рабочего времени...» (1897); «Закон об ответственности предпринимателей за увечья рабочих...» (1903) и другие. Для осуществления государственного надзора за соблюдением фабричных законов в 1882 г. была учреждена фабрично-заводская инспекция [107. С. 173]. Для сравнения: в Англии фабричные законы были введены в 40-е гг. XIX в., в Германии - в 70-е годы [107].
Введение фабричного законодательства, несмотря на его несовершенства, способствовало широкому общественному обсуждению «рабочего вопроса» и стимулировало, в частности, научные исследования в области человеческого фактора труда. Институт фабричного надзора, насколько это следует из документов, определяющих права и обязанности фабричных инспекторов, круг их задач, должен был выполнять контрольные, профилактические и исследовательские функции, направленные на поиск и систематизацию путей совершенствования, организации труда и управления на капиталистическом предприятии, урегулирование взаимоотношений между рабочими и предпринимателями, способствовать оздоровлению труда и охране жизни и здоровья рабочих [107].
Анализ социально-экономического развития России конца XIX - начала XX вв. позволяет в итоге выделить те области общественной практики, в которых могла складываться потребность в научных, и в частности, психологических знаниях о труде и трудящемся (и, где эти знания, следовательно, могли порождаться), а именно: 1) организация труда и управление производством на капиталистическом предприятии; 2) общественная и фабричная медицина, работа по охране жизни и здоровья работающих; 3) народное образование, профессионально-техническое обучение, содействие молодежи в выборе профессии.
Будучи порождены не чистой логикой теоретической мысли, не умозрением, но потребностями практики, психологические идеи, исследования и опирающиеся на них проекты, акты внедрения науки в практику характеризуются признаком междисциплинарности и во всяком случае многоаспектности, комплексности. Так, например, «Железнодорожная психология» - труд видного деятеля железнодорожной службы России Ивана Ивановича Рихтера [159] охватывает вопросы и того, что сейчас называют «организационное проектирование», и анализ условий безопасности труда, и надежности работы персонала, и разработку правил подбора и обучения служащих, и многое другое.

Глава III . Идеи учета субъектных факторов труда при проектировочных подходах к сфере труда

§ 15. Технико-психологическое проектирование средств труда в промышленности

Первый поток исследований человеческого фактора труда, обусловленный тревогой в связи с ростом аварий, несчастных случаев, катастроф, был неспецифическим и имел характер научной разведки, а именно, речь идет о развернувшихся в 80-90 гг. широким потоком статистических исследованиях. Анализ статистики несчастных случаев проводится как по отношению к России в целом, так и по отношению к отдельным видам производства. Много публикаций было посвящено анализу травматизма персонала железных дорог, городских дорог (конных и паровых), рудников, шахт. В конце XIX- начале XX вв. начинают внедряться в промышленность электрические машины, электроосветительные устройства, что несет с собой новые виды несчастий и соответственно порождает статистические исследования. По свидетельству Г. А. Бейлихиса [13. С. 65], в Женеве в 1896 г. в издании Союза русских социал-демократов под названием «Непериодический сборник» была опубликована статья Д. Кольцова «Машина. Работник», в которой приводились данные о губительном росте промышленного травматизма в России и особенно в тех видах производства, где внедряются новые машины. По сути дела, речь идет о постановке проблемы «человек-машина» в том ее аспекте, который касается охраны жизни и здоровья рабочего.
Для того, чтобы статистика могла дать сведения о причинах несчастных случаев, важно было обеспечить условия сопоставимости результатов многочисленных исследований разных авторов. В этих целях И. Д. Астрахан [10] разработал карточку регистрации несчастных случаев, которая служила своего рода программой изучения и описания каждого случая. В ней нашли отражение представления автора, о тех наиболее частых факторах, которые способствуют происшествиям. Здесь среди прочих значительное внимание автора занимают такие обстоятельства, как уровень общего образования и профессиональной квалификации (по признаку стажа работы по данной специальности), степень привычности исполняемых занятий, длительность непрерывной работы и возможное влияние производственного утомления, влияние перерывов в работе, алкоголя. Эксперты, как рекомендует И. Д. Астрахан, должны были учитывать подробнейшим образом обстоятельства и «ближайшие причины» и соотносить их с косвенными сведениями о самом работнике, о его здоровье, умелости, состоянии его работоспособности в период, предшествующий травме, а таже соотносить со всеми косвенными бытовыми условиями, которые могли способствовать ухудшению рабочего состояния человека.
Данные статистики несчастных случаев, построенной на основе выявления причин каждой травмы, показывали, что причины могут быть разными: и нарушение предписаний, инструкций рабочим, по разным мотивам, и их усталость, и организационные дефекты, и опасность самого производственного процесса.
В условиях массового производства машин, орудий труда становится очевидным, что опираться на интуитивные знания о человеке-работнике уже недостаточно. Для инженеров важно было знать биомеханические характеристики человека, которые можно было учесть в совершенствовании орудий труда, организации труда. Приходилось анализировать и сопоставлять параметры «работоспособности» машин и «живых орудий». Интуитивные знания начинают заменяться научными представлениями о человеке. Так, В. П. Горячкин (основоположник отечественной земледельческой механики, впоследствии - почетный академик АН СССР и ВАСХНИЛ, годы жизни – 1863-1935 гг.) пользовался работами И. М. Сеченова, посвященными психофизиологии и биомеханике рабочих движений человека [175; 176].
Н. А. Шевалев (1911) предложил, называть область знаний и практических мероприятий по созданию технических способов предотвращения несчастных случаев не просто «техникой безопасности», но «социальной техникой», ибо речь шла об отрасли практики, связанной и с техническими науками и опирающейся в то же время на знания социальные [215. С. 92]. Напомним, что проблема оптимизации труда в рассматриваемый исторический период воспринималась и оценивалась по ее самому сильному, впечатляющему компоненту - вопросу борьбы с авариями, травматизмом. Термин Н. А. Шевалева «социальная техника» подчеркивал общественный, гуманный характер задач и целей рассматриваемой области знания и практики. И хотя этот термин не «прижился» в дальнейшем, его выдвижение и обсуждение - симптом того, что гуманная ориентация инженерно-проектировочной деятельности на рассматриваемом участке была осознана вполне четко и определенно. Инженеры видели перед собой не только технику, но и работающего при ней человека, легко выходили за рамки оперирования количественными сведениями о производстве, труде, человеке и оперировали соображениями качественного характера, обнаруживали то, что называется комплексным подходом к рассматриваемым вопросам.
Многие отечественные специалисты считали, что первой и важнейшей мерой борьбы с несчастными случаями должна быть забота об их предотвращении, заложенная в самом «первоначальном устройстве» фабрики, завода, мастерских, рабочих мест (Г. Галахов, 1867; В. Л. Кирпичев, 1883; В. П. Литвинов-Фалинский, 1900; М. С. Орлов, 1883; Н. А. Шевалев, 1911 и др.). Если мы проанализируем «Обязательные постановления Московского губернского по фабричным делам присутствия, касающиеся правил предупреждения несчастных случаев и ограждения здоровья и жизни рабочих при производстве работ  на фабриках и заводах Московской губернии», принятые в 1896 г. [136], то увидим здесь целую систему требований к условиям, средствам труда, его организации. При этом если реконструировать идеи, лежащие в основе этих требований, то среди них легко обнаруживаются и соображения психологического толка.
Указанный выше документ как бы ориентирован на некоторые исправления и дополнения к реализованному, действующему техническому проекту производства. Вот отдельные выдержки:
«20. Все действующие в мастерских машины и механизмы должны быть ограждены в опасных местах.
21. Каждый рабочий должен быть ознакомлен с опасностями, связанными с его работой и с предосторожностями, какие он должен соблюдать для предупреждения опасностей...
25. Фабричные помещения должны быть во время работы освещены; дневным светом или искусственным светом настолько, чтобы движущиеся части машин и приборов были ясно видимы...
62. Для немедленной остановки двигателя, в случае несчастья где-либо, между рабочими валами и помещением паровой машины должна быть устроена сигнализация.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Климов Е. Носкова О. История психологии труда в России системы психологических представлений о 13 профессий
Утомление человека при выполнении заданий утомление функций
Климов Е. Носкова О. История психологии труда в России системы психологических представлений о 12 исследования
Обсуждалась необходимость введения профессионального отбора с точки зрения физической пригодности