<<<     ΛΛΛ     >>>   

Суммируя, мы придем к выводу, что суть и характер активности тайных служб экстремизма полностью, как и в остальных случаях, определяются сутью и формой диктата, его внешними и интроспективными компонентами.

Роль дипломатов в экстремистской форме диктата сведена к подчиненному дублированию некоторых функций тайных служб и прямому осуществлению акций невоенной экспансии по воле иерархов. Пример - деятельность французской дипломатии конца XVIII - начала XIX в., т.е. в эпоху существования экстремистской формы диктата. Приниженность дипломатии с ее экстравертивным телеологизмом, ориентированным на воздействие на интроспекцию доместикального и инородных социумов в позитивно-гедонистском плане, прямо связана с сильной редукцией позитивно-гедонистских аспектов подавления, принципиально присущей этой форме диктата. Внешняя политика, следовательно, представляет собой прямое отражение характерных черт этой формы диктата: изощренной всесторонности внешне-силового подавления и соответствующих структур диктата и т.д. Эти же черты переносятся и во внешнюю политику, являющуюся отражением внешних аспектов подавления. Прямая экспансия с помощью военной силы, совмещаемая с постоянной, изощренной, проводимой в гигантских масштабах внешней (по отношению к доместикальному социуму) активностью тайных служб, и приниженность, узкопрагматичное иезуитство дипломатии, призванной лишь обеливать экспансию в глазах индивидов социума - это именно те черты внешней политики, которые характерны для экстремизма и которые всегда присутствуют во внешнеполитической активности экстремизма.

Как и внутрисоциальная деятельность этой формы диктата, экспансивная, диктатно-необходимая ее агрессивность облекается в одежды социального, в той или иной степени всеобщего, блага, необходимого для внесения в социальную жизнь соседних социумов. Как и при внутреннем подавлении, убого-проституированный эгалитаризм этих догм получает государственную доминантность во внешних социумах не вследствие их идейной мощи, самоинъецируемости и апплицируемости сознанием подавляемых, а за счет внешнего, силового принуждения к исповеданию их.

Стр. 52

Соответствуют этому и совместность присутствия и взаимовлияния указанных субструктур подавления в данной форме диктата. Военный компонент и тайные службы этой формы всегда представляют основную силу внутри социума. Они присваивают себе основные гедонистские права, и почти всегда они и формируют слой иерархов. И основная конкуренция за гедонистское превалирование ведется между ними, правда, эта конкуренция никогда не принимает форму борьбы за уничтожение, так как обе эти субструктуры являются кардинальными основами принципиальной необходимости для данной формы диктата, и уничтожение одной из них адекватно развалу формы в целом. Дипломатия лишь в малой, незначительной мере принимается во внимание при ведении этой внутренней войны за гедонистское превалирование и лишь в той мере, в какой она может быть проституирована одной из сторон для собственных целей в этой борьбе. Наступила эпоха перехода к постцивилизации, в социальной жизни появилось много новых, точнее, гипертрофированных старых черт, отразившихся в коренном изменении рассматриваемых сущностей. Войны стали всеобщими по количеству принимающих в них участие государств и по регионам военных действий. Военные аспекты технологии, а также и тайных служб получили гигантское развитие. Экстремистские формы диктата учащаюся и хронологически, и регионально. Высокий уровень эволюции позитивно-гедонистского правления определяет и рост идеологизации войн, и идеологизацию государственных формаций диктата и, как следствие, идеологизацию подавления, его субструктур внешней и внутрисоциальной ориентации - тайных служб и дипломатии, их интроспективной, ориентированной на инъекции в сознание подавляемых идеологической ширмы, оправдания.

Интроспективность подавления, мощная позитивно-гедонистская база диктата, анализируемая в предыдущих главах, предполагает качественную редукцию объективных его аспектов как внешнего, так и внутреннего плана. Но необходимость во внешнем подавлении в некоторых случаях, например во время войн, при интенсивном проникновении мощных тайных служб экстремизма с присущим им размахом внешних акций если и уменьшается, то не настолько (по сравнению с предыдущими формами диктата), чтобы превратиться в социально-диктатный атавизм.

Стр. 53

Интенсификация внешнего подавления с присущими ей жестокостями отраженно через Я и супер-Я порождает сущности, снижающие и нивелирующие доминантность позитивно-диктатных сущностей сознания, т.е. возможности непосредственного прямого силового подавления, прямо связанные с эффективностью подавления, весьма ограничены. Даже в отношении военной экспансии эти возможности значительно ограничены по сравнению с другими формами диктата и, исключая оборонительные войны, возможны лишь при наличии мощных идей и посылок, оправдывающих их необходимость. В противном случае они становятся причиной резкого падения эффективности подавления, т.е. в конечном итоге дееспособности формы диктата в целом - вплоть до ее распада. Примеры: франко-германская война конца XIX в., приведшая к Коммуне, первая мировая война по отношению к Германии и отдельно России, война США во Вьетнаме и т.д.

Это положение и определяет то значение, которое приобретают тайные службы и дипломатия, смыкающиеся в активировании внешнесоциального телеологизма диктата и в этом органичном симбиозе теснящие военные структуры в их традиционном гедонистском доминировании в составе диктатного слоя проведения подавления. Этим же объясняется и качественный скачок статуса и изменение его как в глазах подавляемых слоев, так и иерархов.

Часть необходимого диктату силового подавления осуществляют тайные службы, в связи или вне связи с государственной пенитенциарной системой. Для этого тайные службы, чтобы не превратиться в глазах подавляемых индивидов в пугало (типа гестапо или тонтон-макутов экстремизма) антисоциального толка и в одну из дополнительных причин редукции позитивной лояльности, должны приобрести новую ипостась, новые идеологические одежды и догмы, связанные с категориями социального блага и социальных добродетелей, ассоциируемые в сознании подавляемых с этими службами. Примеры: статус (общественный и диктатный) жандармов и сравнительно с ними армии в России и середине XIX и в начале ХХ вв., разведки в Англии и США в XVIII и ХХ в.

Второй кардинальный детерминант прогрессивного роста диктатного статуса этих служб связан с эволюцией технологии и ее прямых и косвенных диктатных следствий.

Стр. 54

Эволюция технологии происходила дифференцированно в различных государствах, что вследствие ее взрывообразности в эту эпоху резко отграничило экономику, производство, вооружение не только отставших социумов, в основном неевропейских, от бурно эволюционирующих социумов Западной Европы и Северной Америки, но и эти, логично эволюционирующие государственные формы диктата. Это, в свою очередь, отражается как в дифференцировании этапов эволюции этих социумов, так и соответствующих им тенденций, задач, объективных и интроспективных сущностей конкреций диктата, что обусловливает усиление междиктатной конкуренции. В этой конкуренции информация о состоянии экономики и техники (компонент технологии) может оказаться решающей не менее, чем мощь самой конкреции диктата, так как на данном этапе, как было показано выше, этническая и диктатная лояльная пассионарность воинов играет меньшую роль по сравнению с уровнем технологии, военной в частности. Примеры: война США и Испании, Великобритании и Аргентины (Мальвинский конфликт), США и Японии (во второй мировой войне) и т.д.

С другой стороны, помимо информации, тайные службы могут обеспечить с помощью своих инструментов функционирования: террора, шантажа, научного и технического шпионажа и т.д. - нивелирование технологического отставания, чреватого военными и диктатными катастрофами. Примеры: приобретение СССР технологии производства атомного оружия, закупка чилийских броненосцев Японией перед русско-японской войной, организация беспорядков и саботажа на ключевых предприятиях, например в доках Нью-Йорка в начале второй мировой войны и т.д. и т.п. Примеров в истории ХХ в. огромное множество, так как история этого века - это история противоборства тайных служб развитых государств.

Такая гипертрофия функций и уровня их необходимости для диктата в обеспечении его жизнеспособности как внутри социума, так и во внешней экспансии подразумевает гедонистскую стимуляцию, повышение диктатно-социального статуса и присвоение им правовых (открытых) и внеправовых (скрытых) возможностей репрессивных активаций, а также присвоение их акциям, вне зависимости от жесткости целесообразности, статуса общественной необходимости и добродетели. Подобное положение могло бы привести к тотальной универсализации их воздействия на социум, его функционирование и, самое главное, на распределение гедонистских благ.

Стр. 55

Парадоксально, но в логично эволюционирующих формах диктата (неэкстремистских) интроспективная основа и сущность подавления, порождающая необходимость и гипертрофию деятельности тайных служб, определяет и ограничения (объективные и субъективные), препятствующие тотализации социального превалирования тайных служб и сохраняющие слойность диктатной формы, необходимую для существования и эффективности ее функционирования.

Любые ширмы социального блага и социальных добродетелей, скрывающие истинную сущность тайных служб, являются весьма примитивными идейными построениями, спекулирующими на имманентно-человеческих категориях этики, идеологии и т.д., инъецируемых исключительно в супер-Я средствами и методами, генерируемыми слоем проституированных (в данном случае тайными службами непосредственно) сопутствующих.

Как и в любом случае активации подавляющей части производителей, с их имманентно-слабым развитием супер-Я детерминируются в основном Я и Оно. Иными словами, высокий уровень репрессий, осуществляемых тайными службами, достаточно быстро порождает мощные негативные мотивации и активации, детерминируемые гедонизмом. Это вступает в прямой антагонизм с самой сутью данной формы диктата, конкретизированной в соответствующей идеологии, государственных институтах, правовых нормах, и возможностями внеправового произвола и в конечном итоге с совокупностью взаимосвязанных установок, мотиваций и активности индивидов, составляющих слои диктата и обладающих имманентными гедонистскими прерогативами.

Вся эта, в той или иной степени гармоничная (в зависимости от эффективности подавления, т.е. этапа эволюции диктата), совокупность интроспективных и объективных сущностей сформированной слойной структуры является той преградой, базирующейся на необходимости стимулирования (закономерного) позитивно-лояльного гедонизма подавляемых, которая препятствует эволютивному социальному доминированию тайных служб. Но это относится только к социумам с опережающей эволюцией диктата и неэкстремистским по своей сути.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Диктатные детерминанты эпохи интроспективного подавления отраженно сознательно генерируют такие течения философия творчества
Уделяемых диктатом слоям подавления
Восприятия их в качестве релятивистских сущностей спекулятивно прагматического характера
Декларируемая антидиктатность
Способствующей усилению эффективности подавления иы резистентности диктата