<<<     ΛΛΛ     >>>   

Таким образом, революция сформировала позицию французов в отношении всех иммигрантских групп. Последняя явилась естественным продолжением прежней политики последовательного непризнания норманнов, бретонцев и провансальцев в качестве истинных национальных меньшинств. И надо сказать, французские республиканцы на протяжении многих лет на редкость успешно поддерживали унитарный идеал революции. Конечно, и сами иммигранты ассимилировались более-менее охотно, почитая за счастье иметь возможность называться французами. Они — эти мужчины и женщины, посещавшие, например, синагогу или говорившие дома по-польски или читавшие русскую поэзию — стремились лишь к тому, чтобы терпели их самих как индивидов. В качестве членов меньшинств они не имели либо не могли позволить себе иметь никаких публичных амбиций.

Такое положение сохранялось вплоть до крушения заморских импе-

"Клермон-ТЬннер Станислав (1757—1792) — граф, популярный член Учредительного собрания Франции. Принадлежал к дворянскому меньшинству, примкнувшему к третьему сословию. Голосовал за упразднение всех привилегий. — Прим. ред.

30 Анализ этой дискуссии см. в ст.: Kates G. Jews into Frenchmen: Nationality and Representation in Revolutionary France // Social Research 56 (spring 1989), p. 229.

31 Сартр Жан-Поль (1905—1980) французский философ-экзистенциалист, писатель, драматург. — Прим. ред.

32 Sartre З.-Р. Anti-Semite and Jew, trans. George J. Becker, preface by Walzer M. N.-Y.: Schocken, 1995, pp. 56—57.

рий и начала притока во Францию большого числа североафриканских евреев и еще большего числа арабов-мусульман. Эти группы, отчасти из-за своего размера, отчасти же из-за смены идеологического климата, начали подвергать сомнению республиканский идеал, проверять его на прочность. Они обладают собственными культурами и желают сохранять и воспроизводить их; они уже не проявляют той же готовности, что и их предшественники, отдавать своих детей в государственные школы, проводящие политику "офранцузивания" (последний термин, в отличие от "американизации", практически не используется — настолько бессознателен описываемый процесс)33. Они желают признания себя в качестве группы и хотят, чтобы им публично разрешили выступать в этом качестве. Они хотят быть гражданами Франции, жить бок о бок с французами, а многие из них активно проявляют нетерпимость в отношении своих соплеменников — евреев или арабов, — настроенных на то, чтобы, как и прежде, продолжать ассимилироваться самим и ассимилировать собственных детей. Непосредственным результатом этого явилась некая неловкая промежуточная позиция между республиканцами-ассимиляционистами (представленными правительством, правыми и левыми политическими партиями, профсоюзами учителей и т.п.) и новыми иммигрантскими группами (представленными избранными или самоназначившимися лидерами и активистами). Республиканцы стремятся к повсеместному сохранению единообразного сообщества граждан и готовы терпеть религиозно-этническое разнообразие лишь до тех пор, пока оно проявляет себя в частной, семейной сфере, а это требование является классической нормой национального государства. Новые иммигранты, или многие из них, стремятся к той или иной разновидности мульти-культурализма, хотя американская разновидность, при которой каждая культура сама по себе является различно трактуемой и чреватой внутренними конфликтами, не устраивает большинство из них. Вероятно, на деле им нужна новая версия системы миллетов — этакая заморская империя, воспроизведенная дома.

33 Но в тех дебатах, что идут ныне в Квебеке, слово franrisation таки фигурирует.

Израиль представляет собой более сложный случай, чем Франция, ибо в нем сочетаются три или четыре внутренних режима — причем

57

четвертый однажды предлагался ему в качестве господствующего режима. В 30-40-х годах одна из фракций сионистского движения выступала за бинациональное государство — арабо-еврейское консоциа-тивное устройство. Этот план оказался практически неосуществимым, так как центральным вопросом в споре между евреями и арабами являлась иммиграционная политика. Речь шла не о том, каким образом организовать толерантный режим (какие структуры смогут надлежащим образом обеспечить взаимную терпимость евреев и арабов?), а об участниках этого режима (сколько здесь будет евреев и сколько арабов?). Именно на последний вопрос не смогли найти удовлетворяющего обе стороны ответа две названные группы. В 30- 40-е годы для евреев особенно остро стоял вопрос иммиграции, он и послужил главным мотивом к установлению независимого еврейского государства. Это государство определенно не является консоциативным устройством. И тем не менее в нем существуют глубокие деления, проходящие по трем различным направлениям. Во-первых, современный Израиль представляет собой национальное государство, порожденное классическим националистическим движением ХК века и имеющее в своем составе значительное "национальное меньшинство" — палестинских арабов. Представители этого меньшинства являются гражданами данного государства, но ни история, ни культура их не находят отражения в его общественной жизни. Во-вторых, Израиль является одним из государств — наследников Османской империи (по-средующим звеном в линии преемственности явилась здесь Британская империя) и сохраняет в отношении различных религиозных общин — еврейской, мусульманской и христианской — систему миллетов, позволяя им иметь собственные суды (в рамках семейного права) и предоставляя им на выбор частично дифференцированный набор образовательных программ. И в-третьих, еврейское большинство Израиля представляет собой иммигрантское общество, собравшееся изо всех уголков необъятной диаспоры — этакий "праздник кущей" для мужчин и женщин с очень разным историко-религи-озным прошлым, хотя и с общим еврейским происхождением (правда, факт общего происхождения также порой подвергается сомнению). Различия эти носят когда этнический, а когда — религиозный характер. Из этого слагается некое сегментированное большинство, сплачивающееся — да и то не всегда — лишь под напором меньшинств. Сионизм обладает сильным национализирующим воздействием, но он лишен присущей французскому республиканству ас-

симилирующей способности.

С точки зрения каждого из названных аспектов, Израиль является фактически стандартным государством; каждый присутствующий в нем режим — национальное государство, империя и иммигрантское общество — в общих чертах выглядит так же, как и должен выглядеть в чистом виде. На практике же каждый из этих трех сложным образом воздействует на все остальные, в результате чего возникают дополнительные трения, помимо тех, что присущи каждому режиму в отдельности 34. Так, например, система миллетов замыкает индивида внутри его религиозной общины, но эти общины не являются естественными или единственно возможными объединениями для всех граждан — особенно для еврейских эмигрантов из Западной Европы, Америки и бывшего Советского Союза, многие из которых радикально секуляризованы или религиозны, но каждый на свой манер. Суд раввината воспринимается ими как что-то нетерпимое и гнетущее, как пережиток некоего неведомого им отжившего режима.

В этом есть некоторое сходство с поведением арабского меньшинства, которое воспринимает еврейских иммигрантов как оскорбление и опасность для себя — и не только потому, что они усугубляют их положение в качестве меньшинства, но и потому? что они играют главенствующую роль в политической борьбе за признание и равноправие. В отличие от арабов эти иммигранты ожидают, что их культура и история получат отражение в общественной жизни еврейского государства, но на деле ожидания многих из них не оправдываются. Оказавшись в ситуации большого разнообразия культур, они начинают выдвигать требования проведения государством политики нейтралитета или муль-тикультурализма, характерной для иммигрантских обществ, а это не совпадает с замыслами основателей сионизма. Но хотя в принципе данные социальные схемы включают и арабов, на практике в них зачастую не остается для них места — либо они включают их только формально, и тогда, например, арабские школы не получают причитающейся им доли государственного финансирования 3S. В данном случае попытка добиться взаимной терпимости в иммигрантском (или еврейском) сообществе доминирует над попыткой сделать еврейское государство полностью терпимым в отношении своего арабского меньшинства. Подоб-

м Заслуживает внимания рассмотрение этих трений в кн.: HorowitzD., LissakM. Trouble in Utopia: The Overburdened Polity of Israel. Albany: State University of New York Press, 1989. 35 WeingrodA. Palestinian Israelis //Dissent (summer 1996), pp. 108—110.

59

ное положение дел, конечно, усугубляется международным конфликтом Израиля с его арабскими соседями, но вместе с тем оно отражает и трудности сосуществования различных режимов.

В этих обстоятельствах обеспечение толерантности осложняется в связи с неопределенностью в вопросе о том, что должно быть объектом толерантности: индивиды или сообщества? Если сообщества, то какие: религиозные, национальные или этнические? Вероятно, ответ на этот вопрос должен включать в себя все перечисленные объекты. Если бы удалось разрешить международный конфликт, толерантности в этом троекратно разделенном обществе можно было бы достичь легче, чем во многих обществах с простым делением, ибо в этом случае движение шло бы по различным направлениям и опосредование осуществлялось бы через различные институциональные структуры. Но такое опосредование предполагает постепенный пересмотр данных структур в направлении их взаимоадаптации. Что потребуется для осуществления этого процесса? Возможно, потребуется увеличение численности религиозных судов, что соответствовало бы действительным делениям в каждом из трех сообществ. Возможно, потребуется и какая-то разновидность территориальной автономии для арабских городов и деревень; возможно также — и единый учебный план по основам гражданственности, такой план обеспечит преподавание демократических ценностей, плюрализма и толерантности и явится обязательным предметом для всевозможных государственных школ — арабских и еврейских, светских и религиозных. Первое из перечисленных нововведений позволит приспособить систему миллетов к иммигрантскому обществу; второе — приблизить национальное государство к интересам составляющих его национальных меньшинств; третье — переложить те же требования на язык иммигрантского общества, т.е. заговорить не национально-религиозно-этническим, а политическим языком или языком морали. Но столь же просто представить себе ситуацию, при которой Израиль станет переживать все новые кризисы в рамках каждого из присущих ему режимов, а также и по линиям их взаимодействия.

Канада является иммигрантским обществом с несколькими национальными меньшинствами — народами-аборигенами и французами — также являющимися подчиненной нацией. Эти меньшинства

60

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Согласно переписи населения
Свободных индивидов является
Понимали в имперском центре
Люди имеют обыкновение утверждать ценность мирного сосуществования
На фоне подобной реальности принцип мирного сосуществования отчетливо заявляет о себе как принцип