<<<     ΛΛΛ     >>>   

Мне ответят, что Государство, представитель общественного блага или всеобщего интереса, отнимает у каждого часть его свободы лишь для того, чтобы обеспечить ему остальное. Но это остальное, это, если хотите, безопасность, но никак не свобода. Свобода неделима: нельзя урезать часть ее, не убивая целого. Та малая часть, которую вы урезываете, составляет самую сущность свободы, она все.(...)

(...) Назначение государства не ограничивается обеспечением безопасности своих членов против всех внешних нападений, оно должно еще во внутренней жизни защищать их друг от друга и каждого от самого себя. Ибо государство,— это его характерная и основная черта, — всякое государство, как и всякая теология, основывается на предположении, что человек существенно зол и дурен. В государстве, нами теперь рассматриваемом, добро, как мы видели, начинается лишь с заключения государственного договора и является, следовательно, лишь следствием этого договора и даже его содержанием. (...)

(...) Что касается до нас, мы нисколько этому не удивляемся, ибо мы убеждены и постараемся ниже это доказать, что политика и теология — родные сестры, имеющие одно происхождение и преследующие одну цель под разными именами; что всякое государство является земной церковью, подобно тому как в свою очередь всякая церковь вместе со своим небом — местопребыванием блаженных и бессмертных Богов — является не чем иным, как небесным Государством.

Государство, как и церковь, исходит из того основного предположения, что люди существенно дурны и что, предоставленные своей естественной свободе, они бы раздирали друг друга и являли бы зрелище самой ужасной разнузданности, где самые сильные убивали бы или эксплуатировали самых слабых. (...)

Для сохранения фикции свободного государства, имеющего в своей исходной точке общественный договор, нам нужно предположить, что большинство граждан обладает всегда необходимым благоразумием, прозорливостью и справедливостью, чтобы постановлять во главе правления самых достойных и самых способных людей. Но для того, чтобы народ проявлял, и не раз и не случайно, а всегда, во всех производимых им выборах, во все продолжение своего существования, эту прозорливость, эту справедливость, это благоразумие, не надо ли, чтобы он сам, взятый в целом, достиг той степени нравственного развития и культуры, при которой правительство и государство уже совершенно бесполезны? Такой народ должен бы был прямо жить, предоставляя полную свободу всем своим влечениям. Справедливость и общественный порядок возникнут сами по себе и естественно из его жизни, и Государство, перестав быть провидением, опекуном, воспитателем, управителем общества, отказавшись от всякой карательной власти и ниспав до подчиненной роли, указываемой ему Прудоном, сделается не чем иным, как простым деловым бюро, своего рода центральной счетной кассой, предназначенной для услуг обществу.

Без сомнения, такая политическая организация, или, лучше сказать, такое ослабление политических сил в пользу свободы общественной жизни, было бы для общества великим благодеянием, но оно бы нисколько не удовлетворило сторонников необходимости государства. Им непременно нужно государство-провидение. Государство-правитель общественной жизни, Государство, чинящее суд и поддерживающее общественный порядок. Другими словами, сознаются ли они себе в этом или нет, называются ли республиканцами, демократами или даже социалистами, — им всегда нужно, чтобы управляемый народ был более или менее невежествен, ничтожен, не способен, или, называя вещи их собственными именами, чтобы народ был более или менее “чернь”. (...)

Всякая последовательная и искренняя теория государства существенно основана на принципе высшей власти, т. е. на той теологической, метафизической и политической идее, что массы, будучи сами вечно не способны к самоуправлению, должны всегда пребывать под благодетельным игом мудрости и справедливости, которые тем или иным способом налагаются на них сверху. Но налагаются во имя кого и кем? Высшая власть, признаваемая и уважаемая массами за таковую, может иметь лишь три источника: силу, религию и деятельность высшего ума. (...)

(...) Мы твердо убеждены, что самая несовершенная республика в тысячу раз лучше, чем самая просвещенная монархия, ибо в республике есть минуты, когда народ, хотя и вечно эксплуатируемый, по крайней мере не угнетен, между тем как в монархиях он угнетен постоянно. И кроме того, демократический режим возвышает мало-помалу массы до общественной жизни, а монархия никогда этого не делает. Но хотя мы и отдаем предпочтение республике, все же мы принуждены признать и провозгласить, что, какова бы ни была форма правления, все же, пока вследствие наследственного неравенства занятий, имуществ, образования и прав человеческое общество останется разделенным на различные классы, до тех пор будет продолжаться исключительное правление меньшинства и неизбежная эксплуатация этим меньшинством большинства.

Государство является не чем иным, как этим владычеством и эксплуатацией, возведенным в правило и систематизированным. (...)

Печатается по: Бакунин М. А. Избр. соч. В 4 т. Т. 1. Лондон, 1915. С. 83— 85, 88—93, 115—118, 172—173, 179—180,192—193,200—204.

ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ И АНАРХИЯ

Борьба двух партий в Интернациональном Обществе Рабочих

(...) В противность немецким социал-демократам, программа которых ставит первою целью основание пангерманского государства, русские социальные революционеры стремятся прежде всего к совершенному разрушению нашего государства, убежденные в том, что пока государственность, в каком бы то виде ни было, будет тяготеть над нашим народом, народ этот будет нищим рабом. (...)

(...) Россия далеко не такая сильная держава, какою любит рисовать ее себе хвастливое воображение наших красных патриотов, ребяческое воображение западных панславистов, а также обезумевшее от старости и от испуга воображение рабствующих либералов Европы, готовых преклоняться перед всякою военною диктатурою, домашнею и чужою, лишь бы она их только избавила от ужасной опасности, грозящей им со стороны собственного пролетариата. Кто, не руководствуясь ни надеждою, ни страхом, смотрит трезво на настоящее положение петербургской империи, тот знает, что на западе и против запада она собственною инициативою, не будучи вызвана к тому какою-либо великою западною державою и не иначе как в самом тесном союзе с нею, никогда ничего не предпринимала и предпринять не может. (.,.)

Новейшее капитальное производство и банковые спекуляции для дальнейшего и полнейшего развития своего требуют тех огромных государственных централизаций, которые только одни способны подчинить многомиллионные массы чернорабочего народа их эксплуатации. Федеральная организация снизу вверх рабочих ассоциаций, групп, общин волостей и, наконец, областей и народов — это единственное условие настоящей, а не фиктивной свободы — столь же противна их существу, как не совместима с ними никакая экономическая автономия. Зато они уживаются отлично с так называемою представительною демократией), так как эта новейшая государственная форма, основанная на мнимом господстве мнимой народной воли, будто бы выражаемой мнимыми представителями народа в мнимо-народных собраниях, соединяет в себе два главные условия, необходимые для их преуспеяния, а именно: государственную централизацию и действительное подчинение государя — народа — интеллектуальному управляющему им, будто бы представляющему его и непременно эксплуатирующему его меньшинству. (...)

Новейшее государство, по своему существу и цели, есть необходимо военное государство, а военное государство с тою же необходимостью становится государством завоевательным; если же оно не завоевывает само, то оно будет завоевано по той простой причине, что где есть сила, там непременно должно быть и обнаружение или действие ее. Из этого опять-таки следует, что новейшее государство непременно должно быть огромным и могучим государством; это есть непременное условие сохранения его. (...)

В настоящее серьезное время сильное государство может иметь только одно прочное основание — военную и бюрократическую централизацию. Между монархиею и самою демократическою республикою существенное различие: в первой чиновный мир притесняет и грабит народ для вящей пользы привилегированных, имущих классов, а также и своих собственных карманов, во имя монарха; в республике же он будет точно так же теснить и грабить народ для тех же карманов и классов, только уже во имя народной воли. В республике мнимый народ, народ легальный, будто бы представляемый государством, душит и будет душить народ живой и действительный. Но народу отнюдь не будет легче, если палка, которою его будут бить, будет называться палкою народной. (...)

(...) Значит, никакое государство, как бы демократичны ни были его формы, хотя бы самая красная политическая республика, народная только в смысле лжи, известной под именем народного представительства, не в силах дать народу того, что ему надо, т. е. вольной организации своих собственных интересов снизу вверх, без всякого вмешательства, опеки, насилия сверху, потому что всякое государство, даже самое республиканское и самое демократическое, даже мнимо-народное государство, задуманное г. Марксом, в сущности своей не представляет ничего иного, как управление массами сверху вниз, посредством интеллигентного и по этому самому привилегированного меньшинства, будто бы лучше разумеющего настоящие интересы народа, чем сам народ.

Итак, удовлетворение народной страсти и народных требований для классов имущих и управляющих решительно невозможно; поэтому остается одно средство — государственное насилие, одним словом, государство, потому что государство именно и значит насилие, господство посредством насилия, замаскированного, если можно, а в крайнем случае бесцеремонного и откровенного. (...)

Немцы ищут жизни и свободы своей в государстве; для славян же государство есть гроб. Славяне должны искать своего освобождения вне государства, не только в борьбе против немецкого государства, но во всенародном бунте против всякого государства, в Социальной Революции.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Но все это только внешние признаки революционного процесса
Ограничиваясь борьбой с монопольной собственностью
Диктатура пролетариата есть необходимое звено марксизма как революционного учения
Преобразование общественных отношений в направлении к общественному идеалу было
Задачи пролетариата в революцииглава 1классовое общество и государство4