<<<     ΛΛΛ     >>>   

Можно считать необходимой и абсолютной ценностью именно политические права членов государственного общества, их политическую свободу. В таком случае надо исходить из того, что законодательная или учредительная власть в государстве не связана никакими правовыми принципами, в государстве же есть орган этой власти, постановления которого (принимающие форму законов) обязательно выливаются в создание подлинного права, независимо от существования правовых принципов. Вопрос о том, в какой мере содержание новых законов соответствует основным принципам индивидуалистического правопорядка, тем самым полностью теряет значение, так же как и вопрос о том, в какой мере решения, принятые государством или законодательной властью и облеченные в форму законов, на самом деле являются настоящим правом: ведь при таком подходе заранее принята предпосылка, что эти законы именно и есть настоящее право. Согласно такой концепции, законы обязательно должны восприниматься как право, потому что заранее признано, что право есть просто выражение народной воли, воплощенной в законодательном органе или в государственной власти. (...)

(...) В той мере, в какой законы не принимают во внимание основные принципы индивидуалистического социального порядка и существующие субъективные права, основанные на этих принципах, а базируются лишь на выражении воли законодателя и являются воплощением этой воли, которая соответствует просто данным обстоятельствам и условиям, — в этой мере теряет значение вопрос, является ли законодатель избранным представителем самих носителей субъективных прав, то есть граждан, или же он просто властитель, который, независимо от выборов, считает себя призванным к власти и уполномоченным выражать и формулировать законодательную волю нации. Кроме того, если принцип подлинного разделения власти исчезает и правительство рассматривается лишь как исполнительный орган законодательной власти, оно гораздо легче и скорее согласится с развитием административного аппарата и с бюрократической концентрацией власти. Наличие сильно развитого и централизованного бюрократического аппарата представляет собой, бесспорно, благоприятную предпосылку для развития империалистической формы государственного правления. Особенно легко такая тенденция может восторжествовать, если развитие административного строя перейдет определенные границы, и поэтому достигнет известной степени национализация — переход всего во власть государства, иными словами, произойдет изгнание и подавление гражданского строя. (...)

Значительное разрушение гражданского строя и концентрация экономической власти в руках государственного правительства предоставляют этому правительству, можно сказать, почти безграничные средства власти. Такое небывалое увеличение средств власти, находящихся в распоряжении правительства, бесспорно, поощряет возникновение диктатурных форм правления и тиранической государственной власти. Вряд ли это можно всерьез оспаривать.

В моей статье “Зависимость и самостоятельность при разделении власти”* я с особенным вниманием отнесся к отделению политической власти от экономической. Я указывал там, что экономическая власть, находящаяся в руках капиталистов при буржуазной системе, в социалистическом государстве объединяется с политической властью в руках государственной власти и фактически находится в руках бюрократии. Таким образом уничтожается разделение власти, которое было весьма благоприятным не только для самостоятельности буржуазного слоя (это само собой разумеется), но и для свободы рабочего класса, и неизбежно должно было действовать в пользу рабочего класса, поскольку разделение власти всегда освобождающе отзывается на положении отдельной личности. (...)

* В Записках Социологического Отдела Исследовательского Института Социальных и Административных Наук в Кельне. T.I. 1951, изд. Леопольд фон Визе. С. 394 и дальше.

Как уже было сказано, метод либерализма — это устранение помех личной свободе. Такое устранение не может, однако, принимать форму насильственного переворота или разрушения. Во всем существующем всегда есть нечто, что надо сохранить, развивая его путем устранения внешних ограничений или совершенствуя и оплодотворяя путем преобразований. К тому же надо сказать, что не во всех случаях либерализм прибегает к устранению. Согласно либеральному мировоззрению, необходимо устранять в первую очередь неограниченные полномочия государственной власти, в силу которых эта власть может стать над правом и которые дают ей возможность не соблюдать существующего порядка или произвольно менять его специально для этой цели издаваемыми законами; кроме того, надо устранять чрезмерное нагромождение административно-юридических постановлений, обязательное планирование и разрастание административных учреждений, которые все вместе препятствуют свободной человеческой деятельности в экономической и в культурной областях. Наоборот, либерализм относится с величайшим уважением к субъективным правам отдельных людей и считает основной задачей государственной власти именно защиту таких прав и возможностей беспрепятственного ими пользования. Вообще либеральному государству полностью чужды насильственное вмешательство в существующие жизненные взаимоотношения людей и какое-либо нарушение привычных жизненных форм. По-настоящему либеральное государство никогда не согласится на выселение людей даже из побежденного и завоеванного государства или на переселение отдельных групп населения, все равно по каким причинам — по политическим или по экономическим.

Из этого вытекает следующее: либерализм должен действовать с чрезвычайной осторожностью даже тогда, когда он приступает к устранению тех институтов административного строя, которые представляются ему излишними или даже вредными. Дело в том, что с традиционными формами администрации всегда тесно связаны те или другие интересы частных лиц. Интересы и должности, связанные с административными институтами, подлежащими упразднению (например, места занятых в них служащих), не должны устраняться неожиданно и безжалостно, так как это разрушительно отразится на сфере субъективных гражданских прав этих людей.

Согласно либеральному мировоззрению, исторические долиберальные государственные формы нельзя разрушать революционным переворотом, а надо их преобразовать. Либерализм знает, что насильственная революционная акция чаще всего разрушает как раз наиболее ценные элементы старого строя, не затрагивая при этом первобытной сущности любой государственной власти — т. е. силы в чистом виде, а тем самым создаются предпосылки для того, чтобы государственная власть в дальнейшем проявляла себя еще гораздо более грубо, не будучи уже ограничиваема и сдерживаема вообще ничем после отпадения даже древних традиций. Кроме того, согласно либеральному миропониманию, долгое существование государственной формы, менее совершенной, чем правовое либеральное государство, часто доказывает, что в стране или в народе еще нет нужных условий для перехода к либеральному государственному устройству и к либеральному общественному порядку, а такие условия или предпосылки, конечно же, невозможно создать насильственной акцией.

Антиреволюционные позиции либерализма в основном вытекают из следующего соображения: если государство, не основанное на либеральных принципах, но неопределенно и открыто тираническое и деспотическое, существует уже долгое время, то это долгое его существование ведет к образованию умеренных и сдерживающих тенденций в государственной практике, так что и в рамках подобного государства развиваются и укрепляются многочисленные положительные стороны государственной системы, государства как такового. Наблюдение это в свою очередь зиждется на консервативной теории о прогрессе, глубоко связанной с самой сутью либерализма, а именно на теории, согласно которой “...прогрессивной силой является сила укрепления и утверждения” *, что означает, что прогресс состоит в установлении данного типа и в развитии и совершенствовании его черт, а не в эволюционной замене одного типа другим. С точки зрения исторической и согласно всем этим наблюдениям — либерализм должен решительно предпочитать просвещенный абсолютизм революционной диктатуре.

Все эти соображения заставляют меня четко отличать радикализм от либерализма и настоящим либерализмом считать лишь либерализм консервативный.

Печатается по: Леонтович В. В. История либерализма в России. 1762— 1914. М., 1995. С. 1—13, 17—22.

(1908—1961)—ученый, философ, академик АН СССР. Окончил Московский институт философии и истории в 1932 г. С 1936 г.—профессор, а с 1946 г.—академик. В течение многих лет занимался общественно-политической деятельностью: с 1940 по 1947 г. возглавлял Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), с 1941 по 1952 г.—кандидат в члены ЦК ВКП(б) и депутат ВС СССР с 1946 по 1955 г. Работал директором Института философии АН СССР с 1947 по 1954 г., в 1954—1955 гг. был министром культуры СССР; с 1955 по 1961 г. работал в Институте философии БССР. Научные труды Александрова Г. Ф. посвящены в основном истории зарубежной философии и социологии, а также философии политики. (Тексты подобраны Б. Н. Бессоновым.)

О СОВЕТСКОЙ ДЕМОКРАТИИ *

II. ВЕЛИКОЕ ПРОГРЕССИВНОЕ ЗНАЧЕНИЕ И СИЛА СОВЕТСКОЙ ДЕМОКРАТИИ

(...) Почти с тех пор, как возникло имущественное неравенство людей, появились на свет взгляды о различном предназначении людей в обществе. Может быть, с наибольшей откровенностью и категоричностью высказал это убеждение Аристотель в своей “Политике”, который не только открыл то, что человек — это политическое животное, но и уверял своих учеников, будто бы рабу хорошо и полезно быть рабом, а господину — господином. С тех пор не было поколения, в котором не появился бы новый глашатай социального неравенства людей. В наше время за рубежом стало аксиомой, будто бы люди из народа не могут управлять государством. (...)

Нельзя сказать, что так называемая парламентская демократия вовсе исключает участие народных масс в политической жизни. Нет, это участие имеет место. Однако дело здесь не только в утверждении или отрицании этого участия вообще. Речь идет о другом. Речь идет о том, принимает ли народ решающее участие в политической жизни и в управлении государством, или он принимает в этом участие десятистепенное. Коренное отличие нашей советской демократии от демократии буржуазно-парламентской состоит в том, что в СССР народ сам управляет государством, сам строит свою жизнь, а в условиях буржуазно-парламентской демократии большинство взрослого населения страны, народ, никогда не может оказывать более или менее значительного, а тем паче решающего, основного, определяющего влияния на устройство общественной жизни в своей стране, на управление государством, на определение путей развития этого государства, на формирование политики своего правительства.

Великий переворот в политическом развитии нашего времени, выдающийся новый опыт государственного строительства в том и состоит, что первый раз за всю политическую историю, с тех пор как возникло государство, было создано общество, а именно советское общество, в котором все граждане привлекаются, как прекрасно сказал Ленин, “к постоянному и непременному, притом решающему, участию в демократическом управлении государством”**. (...)

Советская демократия разрешила также проблему отношений между нациями в пределах одного государства. Советская демократия фактически, а не формально отменила неравенство между народами, законодательно закрепила одинаковые политические права всех народов, населяющих нашу страну. Ценность и величие советской демократии состоит в том, что она двинула крупные материальные и культурные средства и силы на осуществление быстрого и всестороннего подъема ранее отсталых наций и народов, с тем чтобы они, успешно догнав передовые нации и народы нашего государства, смогли фактически, на деле использовать свои права в строительстве новой жизни.

В Великой Отечественной войне дружба народов СССР еще более окрепла и закалилась, а советская демократия почерпнула в этой исторической проверке новые силы. (...)

** Ленин В. И. Соч. Т. XXIV. С. 13 (разрядка моя.— Г. А.).

Наше советское общество политически едино потому, что союз рабочих и крестьян, подкрепленный союзом этих классов с советской интеллигенцией, составляет костяк нашего общества. В советском обществе рабочих, крестьян и интеллигенцию не разделяют противоположные политические или культурные интересы; они не имеют перед собою в корне разных социальных задач. Наоборот, рабочие, крестьяне и интеллигенция в глубоком содружестве созидают основы коммунистического общества. (...)

(...) Следует упомянуть... что это единство не появилось в готовом виде сразу после социалистической революции в Октябре 1917 года. Потребовались большая борьба и созидательная работа всего народа под руководством партии Ленина — Сталина, чтобы ликвидировать классы, прежде угнетавшие народ, чтобы исчезли условия, порождавшие эксплуататорские классы и делавшие возможным присвоение чужого труда. Потребовалось преодолеть многоукладность экономики Советского Союза, объединить и построить всю экономическую жизнь государства на единых, то есть социалистических, основах. (...) Создание политического единства нашего общества является величайшим завоеванием советской демократии и высшим результатом всего общественно-политического развития Советской страны.

Политическое единство общества — великая движущая сила. Она, эта сила, самым разносторонним образом развертывает свое внутреннее содержание, свои возможности и преимущества. Это единство подкрепляется той глубокой патриотичностью, преданностью людей нового общества своему строю, которая возникает как результат уничтожения основ, проявлений и последствий эксплуатации человека человеком. Такого уровня развития достигло советское общество за несколько лет до .второй мировой войны, когда наша страна вступила в период социализма и постепенного перехода к коммунистическим формам жизни. Именно тогда было достигнуто не только политическое, но и моральное единство всех советских людей. (...)

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Культурой поставлена совершенно иначе
. Политология. Семигин Г. Антология мировой политической мысли. Политическая мысль России 7 свобода
По народным понятиям еще
Петр великий
Под византийским влиянием внутренняя