<<<     ΛΛΛ     >>>   

Исторически карикатуры и памфлеты были и остаются важным инструментом в борьбе за политические свободы. Они достигают своего эффекта путем персональных нападок, разоблачения каких-либо слабостей или лицемерия человека. Датские рисунки выражают позицию, которая в разумном и демократическом обществе может быть предметом обсуждения: они показывают, что в мусульманской религии существуют элементы, которые могут быть использованы и используются для целей терроризма и притеснения женщин. Последовавшие апокрифические рисунки были совсем другого свойства: они не содержали в себе ничего, кроме презрения к религии, и не имели отношения к какой-либо конкретной существующей проблеме. Их было бы трудно защищать по содержательным основаниям, но они не имели ничего общего с первоначальными карикатурами. Возможно, исходные 12 карикатур тоже нарушали религиозные запреты, но, по крайней мере, они сообщали что-то, укладывающееся в рамки разумного разговора. Они были оскорбительны, но имели оспоримые претензии на то, чтобы быть правдой.

Светские убеждения Европы являются в большей мере следствием однообразия и скучного удобства, чем принципиальными взглядами, поэтому решающее значение приобретает активность. Активность мусульманских бойкотов перевешивает свободу критики, из-за которой никто не собирается устраивать скандалы на улице, чтобы продемонстрировать свое мнение и серьезность своих намерений, хотя антиклерикализму действительно угрожает опасность. Потребность в уважении к религии, религиозным чувствам, к духовности и запретам связана с попыткой выпустить джина прежних времен из бутылки угнетенных воспоминаний. В прежние времена, то есть до распространения светских или антиклерикальных концепций, религия определяла, что является святым, — и людям приходилось приспосабливаться к этому. Мы же можем утверждать, что со времен Конституции Виргинии и до французской Декларации прав человека и гражданина свобода слова также была священной. "Свобода слова и прессы — один из величайших оплотов свободы", учит Конституция Виргинии и, вслед за ней, французская Декларация 1789 года. Но выражение мнения переросло детский манеж сакральности. А теперь оно снова с легкостью может войти в сферу, где только сакральность имеет значение, так как в споре по поводу карикатур жизнь Запада противопоставляется мусульманскому пониманию богохульства как духовная противоположность. Как, если бы здесь боролись два идола, два божественных существа — в духе столкновения цивилизаций. Но если это столкновение, то в рамках понимания Запада.

Правительства и антирасистское общественное мнение пытались показать самим себе и своим соотечественникам-мусульманам, каким именно было реальное значение карикатур, и объяснить, что оскорбление религиозных символов и нарушение религиозных запретов не является неуважением к верующим, если мы имеем в виду нормы, принятые в западном, отделенном от церкви обществе. Если группа верующих мусульман (политически единая) думает, что карикатуры, которые представляют собой заявления, сделанные другими людьми, должны интерпретироваться в соответствии с их собственным мнением, а не по тем правилам, которые обычно применяются ко всем остальным, тогда речь идет об особом восприятии их самих. Такое требование предпо-лагает предоставление привилегий точке зрения тех, кто ощущает себя "жертвой" информации. По этому поводу мы можем сказать только то, что, к сожалению, они ошибаются. Причем это утверждение не является оскорбительным, поскольку им мы признаем допустившего ошибку разумным существом и считаем его равным себе, так как интеллектуальной основой равенства людей является то, что все мы в равной степени способны делать ошибки. В случае недоразумений мы с уважением относимся друг к другу, если только это не насильственное, жестокое недоразумение. Всякий, отрицающий эту концепцию по религиозным или другим причинам, не мо-жет в то же самое время предъявлять претензии из-за посягательств на его достоинство.

Я целенаправленно поднял текущую дискуссию над действительностью. Датские карикатуры были отчасти спровоцированы угрожающим поведением небольшой, очень агрессивной группы датских мусульманских имамов. Проповедовавшие ненависть имамы оказались "потерпевшим сообществом". Они отыскали связь между "оскорблениями" и всемирным еврейским заговором (подготовленным, конечно, сионистами и Америкой), который беспокоил их еще до карикатур. "Оскорбленные" и их товарищи надеются восстановить мировой порядок, опорочив евреев. В действительности датчане в 1943 году могли быть частью этого всемирного заговора, так как они помогали своим "агентам" бежать из копцентрационных лагерей (которые, конечно, существуют только в еврейском воображении).

К тому времени, как вспыхнула карикатурная война, многие европейские правительства демонстрировали озабоченность по поводу расизма и неуважения к религии ("оскорбительных нападок", говоря словами оскорбленных). Европейское законодательство искало общее правовое обоснование против расистской пропаганды. В Великобритании, в стремлении завоевать расположение умеренных британских мусульман как части предвыборных усилий мистера Блэра под предлогом борьбы с терроризмом и защиты меньшинств, правительственные проекты призывали приравнять религиозное и расовое подстрекательство. Законопроект обещал, что английские комики, такие, например, как Роуэн Аткинсон (мис-тер Бин), потеряют возможность делать намеки, подобные тем, которые содержатся в датских карикатурах. Английские комики и политические последователи Джона Стюарта Милла были едины в своем протесте. До настоящего времени никому не удалось изобразить мистера Аткинсона как расиста, однако если кто-то не выказывает достаточного уважения к какой-либо религии меньшинства, он, по мнению правительства, тем самым упрочивает расистские стереотипы и сам, следовательно, является расистом, заслуживающим лишения свободы.

Не так давно во Франции было инициировано уголовное расследование против скандально известного французского литературного кумира и классика нигилизма Мишеля Уэльбека за высказывание о том, что любая религия делает людей тупыми, а ислам — более всего. Он был оправдан только потому, что его высказывания были истолкованы судом как направленные против религии в целом, а не против определенной религиозной группы. Каким будет решение суда завтра, после удачных ходов сторонников защиты религиозных чувств?

Мало утешает то, что на следующий день после беспорядков в Газе в деле Гиниевски против Франции Европейский Суд по правам человека отменил решение французского суда, которым журналист был осужден во Франции за выражение, подобное выражению Уэльбека. Это было вполне умеренное утверждение, но оно было на-правлено против католической церкви. В своей статье он критиковал одно из посланий папы Иоанна Павла II ("Величие правды"), так как послание повторяло теологические доктрины, способствовавшие росту антисемитизма и Холокосту. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод признает, что свобода слова может быть ограничена в целях защиты прав других людей. Суд повторил, что оскорбительные высказывания в отношении религиозных групп, как нарушающие права других людей, выпадают из сферы охраняемой свободы слова как необоснованные нападки на религию, но те точки зрения, которые способствуют общественной дискуссии, подлежат защите. Нападки на позицию Папы, следовательно, не рассматриваются как нападки на христианство, так как в рамках христианства существует много точек зрения по спорным вопросам.

Общение невозможно без обид, особенно если мы надеемся, что свободный обмен идеями при беспрепятственном общении сделает нас ближе к истине. Если жур-налистская этика определяется целью максимизации тиражей и увеличения количества читателей, то для оскорбительных мнений существует огромное пространство. Но глобализация и требования "реальной политики" государственного терроризма (это является мотивом возмущения) создали новую ситуацию. Теперь кто угодно и где угодно должен быть тактичным по отношению ко всем остальным, независимо от того, читает он газеты, смотрит телевизионные программы или нет. Региональной датской газете "Орхуса" следует думать о чувствах палестинцев, "Интернэшнл Геральд Трибьюн" должна учитывать чувства сингапурского премьер-министра (кото-рые защищены сингапурским законом), иранская газета должна помнить о чувствах евреев по отношению к Холо-косту. Волгоградская городская газета осмелилась изобразить пророка без тени насмешки, и за это газета была закрыта раз и навсегда. И даже протестов не потребовалось.

Несколько лет назад Верховный суд штата Нью-Иорк (высший суд общей юрисдикции) все еще мог объявить неконституционным исполнение решения английского суда о взыскании убытков с американской газеты, признанной виновной в посягательстве на достоинство индийского бизнесмена, широко известной публичной фигуры. Однако теперь местные стандарты, местная нетерпимость и местная цензура будут обязательны во всем мире. Не заблуждайтесь: не только мусульманские чувства руководят мировой цензурой. Поисковая система "Google" представила свои ресурсы китайским цензорам, а "Yahoo!" еще раньше предоставила властям Китая информацию о журналисте, который попытался прорвать информационную блокаду, что привело к его осуждению.

II

В истории как Востока, так и Запада пророков изображали много тысяч раз. Принятие изображения зависит от политической расстановки сил в определенный период времени. Запад осудил фетву, изданную против Салмана Рушди в 1989 году, а британское правительство предоставило ему убежище. В 2002 году Исиома Даниэль написала в нигерийской газете, что пророк Мухаммед одобрил бы конкурс "Мисс мира" и мог бы взять в жены королеву красоты. В результате последовавших мусульманско-христианских волнений было убито 200 человек.

Отступление: после неоднократного прочтения этого текста мне случайно пришло на ум, насколько лицемерным является последнее предложение в своей кажущейся беспристрастности. Я взял это предложение из ведущих СМИ, проповедников сдержанности и беспристрастности перед лицом несправедливости и страданий. Что такое это мусульманско-христианское волнение? Обычная акция? Безусловно, мусульмане устроили беспорядки, заявляя, что они оскорблены статьей. Слизь от такого рода политкорректности, покрывающая одну печатную страницу за другой, склеивает наше воображение.

Исиома Даниэль бегством спаслась от фетвы и получила убежище на Западе. Но к лету 2005 года в Европе подули новые ветра. "Бог велик № 2" Джона Лэтама, композиция, состоящая из Корана, Библии и Талмуда под стеклом, не была допущена к экспозиции в Лондоне. Власти боялись, что после взрывов, совершенных смертниками в июле 2005 года, скульптура может задеть чувства мусульман. Чувства тех сообществ, откуда происходили смертники! И что было оскорбительным в данном случае? Показ религий одна рядом с другой? Или то, что гяур имел смелость использовать Коран?

К началу 2006 года информация, касающаяся религий, больше не нуждалась в цензуре из-за повышенного внимания к защите религиозных чувств: бельгийский мэр, который явно боялся общественных беспорядков, но не осмеливался признать это, запретил публичный показ скульптуры, изображавшей Саддама Хусейна в качестве пойманной рыбы. Любой ценой уберечь верующих от оскорблений!

На самом деле, уже история Рушди демонстрирует нам последствия уступок требованиям о неприкосновенности религиозных чувств. Действителыю, в 1989 году радикальный Иран все еще считался изгоем, недостойным признания сообщества "цивилизованных народов", и цены на нефть были низкими. Однако эффект цензуры уже присутствовал: чиновники канадской таможни пропустили "Сатанинские стихи" в Канаду только после длительного расследования, так как им не было понятно, разжигает ли книга ненависть, несмотря на то что призыв к ненависти не является в Канаде преступлением, если в заявлении приводится аргументированное мнение по религиозному предмету.

В светской и демократической Индии запрещено распространение "Сатанинских стихов" Рушди. Издание кииги спровоцировало серьезные беспорядки. Мусульманско-индусский конфликт 1947 года привел к миллионам жертв, и с тех пор постоянно приводит к столкновениям на религиозной появе. Принимая во внимание неконтролируемое раздражение (религиозную чувствительность) большинства населения, в соответствии с индийским законом любые нападки на религиозные чувства запрещены (как и любые политические течения, основанные на религии). В настоящее время коллективное помешательство (по другой версии — обоснованное негодование), вызванное датскими карикатурами, не достигло 200 миллионов индийского мусульманского населения, по крайней мере вплоть до визита Президента Буша. Карикатуры были недоступны, проблема почти не обсуждалась. Индийские редакторы очень сложным путем выяснили, о чем им следует молчать, чтобы сохранить мир. Вопрос заключается в том, должен ли весь мир следовать индийскому примеру.

Следуя этой логике, везде, где можно предположить, что люди убьют друг друга из-за религиозных доктрин, необходимы ограничения ради защиты общественного порядка (и человеческих жизней). Проблема карикатур демонстрирует, насколько быстро мы приближаемся к индийской модели. Это также касается вопроса о том, действительно ли ситуация является критической и оказалась ли проблема поддержания общественного порядка такой же сложной, как в Индии. Не усугубляем ли мы собственные неприятности ослаблением нашего светского государства до такой степени, что полное молчание (с почтительно сжатыми зубами) или вынужденное пере-селение остаются единственными возможными формами социалыюго сосуществования? Давайте откажемся от всего, что может привести к беспорядкам, от всего, с чем связаны какие-либо проблемы. Больше не будет конкурсов красоты, гомосексуалисты должны будут скрываться, а тем мусульманским женщинам, которые "живут как немецкие шлюхи" (то есть которые избегают принудительных браков) — и которых за это убивают, мы будем отказывать в защите.

На сегодняшний день глобализацию можно считать завершенной. Глобализация не позволяет Западу считать себя изолированным регионом и заботиться только о своих собственных ценностях, игнорируя всех остальных, кто мог бы услышать его голос. Информация оказывает воздействие не только на свою собственную культуру. Доктор Лам Аколь, министр иностранных дел Республики Судан, так высказался в отношении карикатур: "Вы должны быть внимательны к тому, что другие люди думают, во что верят и что чувствуют. Мир становится похож на деревню, вы не можете скрыть то, что опубликовано на Западе, от третьего мира". Вот в чем суть. До сих пор деспоты третьего мира могли изолировать своих подданных от западных образов и идей. В условиях глобализации это невозможно, так что Западу самому приходится изолировать эти идеи. Пусть Запад и весь мир живет согласно ценностям деревни; забудем грешный модернизированный город.

Если до настоящего времени Запад мог распространять свои ценности и продукты среди беззащитиых народов своих бывших колоний и полуколоний с помощью ресторанов Макдоналдс, разрушая местную культуру с ее Макджихадом (к негодованию "Востока", "Юга" и тех, кто бьет стекла в Сиэтле и Женеве), а мусульманские отцы и их имамы протестовали из-за того, что группа феминисток заставила распространить государственную защиту на своих дочерей, которые добровольно и гордо практикуют генитальные увечья, то теперь общество пе-ревернулось.

Победное шествие локального фанатизма не было бы настолько успешным, если бы европейские политики не нуждались в голосах многих миллионов мусульман, живущих в Европе, если бы политкорректность (то есть беспокойство о том, чтобы мы могли проснуться без чувства вины) и сочувствие к тем, кто считается жертвами расизма, не отдали бы нас на их милость, и, конечно, если бы уличные погромы, фетвы и фанатичные убийства (ван Гога) не имели должного эффекта. Европейцы хотели бы каждую зиму наслаждаться недорогим горячим солнцем Северной Африки без оскорблений и взрывов. Если бы свежая "Билд Цайтунг", продаваемая в тунисском оте-ле, в новостях сообщала бы только о семейных скандалах (возможно, даже без фотографий), то это была бы не такая уж и высокая цена "мира". Проблема возникает не тогда, когда США, из соображений безопасности, убира-ет гравюру с изображением пророка со здания Верховного суда (там он является одним из символов правосудия), а тогда, когда Вольтера признают неполиткорректным. Сейчас вольтеровский "Фанатизм, или Пророк Магомет", пьеса, которая была запрещена в 1741 году как ан-тихристианская, либо не исполняется, как это случилось в Женеве в 1993 году, из-за заявления Тарика Рамадана об оскорблении ислама, или, если исполняется, как в Сен-Жени-Пуйи в 2006 году, то становится причиной беспорядков.

Когда свобода слова на наших глазах исчезает в мясорубке размножающихся прав человека, мы не должны удивляться. Вся надежда была на сбывающиеся пророче-ства, давшие начало западной идеологии, в соответствии с которой юридическая интерпретация свободы прессы подразумевает запрет цензуры и самоцензуры. В дейст-вительности редакторская свобода всегда включала право на самоцензуру. Собственник газеты имеет юридическое право осуществлять цензуру.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Свобода любого светского мировоззрения
Исходные 12 карикатур тоже нарушали религиозные запреты