<<<     ΛΛΛ     >>>   

Ее смутит внезапно он…

Вымученность и архаичность вирш Адуева-младшего становится особенно очевидна по мере развития повествования, когда постепенно души прекрасные порывы у героя сменяются прекраснодушием.

Но вернемся к элегии Пушкина.

В начале двадцатых годов одна за другой появляются пушкинские элегии, каждая из которых являет собой шедевр жанра. Это «Погасло дневное светило…» (1820), «Редеет облаков летучая гряда…» (1820), «Я пережил свои желанья…» (1821), «Простишь ли мне ревнивые мечты…» (1823), «К морю» (1824), «Андрей Шенье» (1825), «Желание славы» (1825) и ряд других.

Пушкинская элегия этого периода преображается. На смену лицейской «унылой элегии» приходит элегия раздумчивая, философская, приемлющая жизнь во всех ее проявлениях как дар, ниспосланный свыше. В элегиях Пушкина возникает и тема смерти, они посвящены Д.Г.Н. Байрону и А. Шенье, в них угадываются тени декабристов. В элегиях двадцать восьмого года и последующих лет («Когда для смертного умолкнет шумный день…», «Дар напрасный, дар случайный…», «Брожу ли я вдоль улиц шумных…») возникает предчувствие собственной не столь отдаленной кончины. Элегии Пушкина сосредоточены на постижении законов бытия, смысл которых открывается лирическому герою в неизбежности потерь и необратимости перемен.

Элегия Пушкина была ориентирована на традиции Байрона, а не Ламартина. Отсюда проистекает не меланхолическая расслабленность, а мужественный стоицизм. Элегия Пушкина в одних случаях откровенно биографична («Выздоровление»), в других - личностное зашифровано, передано опосредовано («Андрей Шенье»), но необычно интенсивное обращение к жанру элегии было, очевидно, внутренне мотивировано переменой мест: ссылка и открытие южной природы и, прежде всего, моря. Расставание с близкими побуждало ссыльного поэта к подведению первых жизненных итогов. Ссылка - рубеж, но за ней последовали новые впечатления. Поэт в конкретных проявлениях постигал важнейшую жизненную закономерность - ее изменчивое постоянство, а элегия предоставляла адекватные формы для ее выражения. Впрочем, нельзя не заметить, что Пушкин раздвигал жанровые рамки элегии.

В элегии «Погасло дневное светило…»используются рефрены, что куда более свойственно балладе; иные из элегий близки дружескому посланию («В.Ф. Раевскому»), другие - романсу («Я пережил свои желания...»), в элегии «К морю» ощутима временами одическая интонация. «Элегия» («Безумных лет угасшее веселье…») представляет собой по числу строк сонет.

Пушкинская традиция расширения границ жанра и смешения с другими жанрами оказалась чрезвычайно плодотворной и была подхвачена поэтами последующих десятилетий.

М.Ю. Лермонтов лишь двум стихотворениям дал название «Элегия» («О! если дни мои текли…», «Дробись, дробись, волна ночная…»). Первое написано в 1829 г., второе - в 1830. Однако, помимо этих юношеских опытов, у Лермонтова немало стихотворений, жанр которых близок к элегии. Это и «Дума» (1838), и «Как часто пестрою толпою окружен» (1840), а также «И скучно, и грустно» (1840).

Элегическое мироощущение характерно и для стихотворения тридцать восьмого года:

Гляжу на будущность с боязнью,

Гляжу на прошлое с тоской

И, как преступник перед казнью,

Ищу кругом души родной:

Придет ли вестник избавленья

Открыть мне жизни назначенье,

Цель упований и страстей,

Поведать, что мне Бог готовил,

Зачем так горько прекословил

Надеждам юности моей.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Швецов посвятил эпиграмму невнятную каламбур анонимный
В стихотворении гейне нет локальной конкретности
Эпиграмма выявляет конфликт
Пронин В.А. Теория литературных жанров 9 современные
В 60 ые годы получает широкое распространение эпиграмма как таковая