<<<     ΛΛΛ     >>>   

Я сделался важной персоною,
Пожертвовав тысячу в год:
Имею и Анну с короною,
И звание друга сирот.

В басне Козьмы Пруткова «Чиновник и курица» повествуется о том, как «чиновник толстенький, не очень молодой» бежал по Невскому и «колыхалася на шее у него, / Как маятник, с короной Анна».
У губернатора в «Мертвых душах» – «Анна на шее и поговаривали, что был представлен к звезде», то есть к Анне 1-й степени.
В «Братьях Карамазовых» Достоевского говорится про прежнего начальника Дмитрия, «храброго полковника, заслуженного, имевшего Анну с мечами на шее», то есть военный знак ордена 2-й степени.
В рассказе Чехова «Анна на шее» обыгрывается название ордена. Вручая Модесту Алексеевичу орден Анны 2-й степени (на шею) его сиятельство говорит: «Значит, у вас теперь три Анны… одна в петлице, две на шее» – намек на жену по имени Анна и на то, что Анну 3-й степени чиновник уже получил. На это Модест Алексеевич отвечает: «Теперь остается ожидать появления на свет маленького Владимира». Тут – прямое выражение надежды на скорое награждение орденом Владимира 4-й степени, который по восходящей следовал за Анной 2-й степени.
ОРДЕН СВЯТОГО ВЛАДИМИРА. Был учрежден в 1782 году с девизом «Польза, честь и слава». Им награждались как чиновники, так и военные за ратные заслуги.
Орден имел четыре степени. Цвет орденской ленты – красный, с черной каймой.
1-я степень ордена – красный крест, с черной и золотой каймой – носилась на ленте, перекинутой через правое плечо, вместе с восьмиконечной звездой из золота и серебра, которая укреплялась на левой стороне груди.
2-я степень – красный крест на шее, звезда на левой стороне груди. Знаки этого ордена мы видим у престарелого жениха на картине В.В. Пукирева «Неравный брак».
3-я степень – красный крест меньшего размера на шее.
4-я степень – то же на груди.
Награжденные за военные заслуги носили этот орден с особой складкой на ленте – «с бантом».
В эпилоге «Дворянского гнезда» Тургенев не без иронии пишет, что молодой карьерист Паншин «сильно подвинулся в чинах и метит уже в директоры; ходит несколько согнувшись: должно быть, Владимирский крест, пожалованный ему на шею, оттягивает его вперед». Подразумевается орден 3-й степени.
Гоголь писал комедию «Владимир 3-й степени», от которой остались только отрывки. Вещь обещала быть очень интересной: ее герой, мечтая об ордене, сам становился… орденом. Попав в сумасшедший дом, на вопрос об имени и звании он отвечает: Владимир 3-й степени.
Судья Ляпкин-Тяпкин в «Ревизоре» сообщает Хлестакову: «За три трехлетия представлен к Владимиру 4-й степени с одобрения со стороны начальства». Такой крест служил знаком выслуги.
ОРДЕН БЕЛОГО ОРЛА, введенный в России с 1831 года, считался весьма значительным. Степеней он не имел, знаками его были восьмиконечная золотая звезда на левой стороне груди и красный крест с изображением белого орла. Крест носили на синей муаровой ленте у правого бедра, при получении более высокого ордена Александра Невского – на шее; при этом звезда Белого орла с груди не снималась. Награждались этим орденом сановники весьма высокого ранга.
Губернатора в одноименном рассказе Л. Андреева наградили Белым Орлом за усмирение «бунта»: он приказал стрелять в толпу.
В раннем рассказе Чехова «Женское счастье» описан тайный советник, обладатель Белого Орла, который «начальства над собой не знает», но впал в полное подчинение собственной экономки.
Этот орден дал название фантастическому рассказу Лескова «Белый орел».
ОРДЕН СВЯТОЙ ЕКАТЕРИНЫ – единственный орден царской России, предназначенный с 1714 года для награждения «особ женского пола». Имел две степени. Его знаками были крест большой (1-й степени) или малый (2-й степени) на красной ленте с серебряной каймой (до 1797года – белой) и нагрудная восьмиконечная звезда с надписью по окружности: «За любовь к Отечеству». На кресте – изображение святой великомученицы Екатерины. Посвящая орден этой святой, Петр I, безусловно, имел в виду и свою жену Екатерину I.
Орден был очень редок, награждали им только аристократок, получавших вместе с орденом титул «кавалерственная дама». В русской литературе его носит «хозяйка, почтенная дама давних-предавних времен» в рассказе В.И. Даля «Боярыня».
ОРДЕН СВЯТОГО АЛЕКСАНДРА НЕВСКОГО, учрежденный в 1725 году, жаловался за боевые заслуги и государственную службу. Его знаками были крест на красной ленте (без каймы) и серебряная восьмиконечная звезда. Такой орден был у Суворова и Кутузова.
Семен Матвеич в рассказе Тургенева «Несчастная» надеялся «получить Александровскую ленту – а ему дали табакерку». Недовольный правительством, он вышел в отставку.
Преуспевающий сановник, муж Анны Карениной, получает орден Александра Невского. Толстой показывает нам Алексея Александровича в придворном мундире, с красной лентой через плечо. Сын его Сережа спрашивает у гувернера: «…что больше Александра Невского?», тот отвечает: «Андрей Первозванный». Сережа надеется, что когда вырастет большой и получит все ордена, то выдумает выше Андрея.
ОРДЕН СВЯТОГО АНДРЕЯ ПЕРВОЗВАННОГО. Высший орден Российской империи, как военный, так и гражданский. Был учрежден Петром I в 1698 году и выдавался только в редких, исключительных случаях.
Знаками ордена были: синий крест, носимый на голубой ленте через правое плечо, и восьмиконечная серебряная звезда на левой стороне груди с надписью по окружности: «За веру и верность». В праздники звезду носили на золотой цепи. За военные заслуги к ордену добавлялись скрещенные мечи – сверху креста и через середину звезды.
В романе «Война и мир» описано, как Александр I награждает в Тильзите Наполеона, тогда союзника, орденом «Андрея 1-й степени» (тут ошибка – степеней у этого ордена не было), французский император показан «с андреевской лентой через плечо». В повести Л. Толстого «Посмертные записки старца Федора Кузьмича…» Александр I вспоминает себя в детстве: «На мне расстегнутый мундир, белый жилетик и по нем голубая андреевская лента». Дело в том, что орденом Андрея Первозванного, как и некоторыми другими высшими орденами, награждались члены императорского дома при крещении или совершеннолетии.
Крестьянин Туман в рассказе Тургенева «Малиновая вода» вспоминает, будто бы к его помещику-графу, «бывало, первые, можно сказать, особы из Петербурга заезжали. В голубых лентах, бывало, за столом сидят и кушают». Здесь, конечно, сильное преувеличение – стольких кавалеров ордена Андрея Первозванного в гостях у графа быть не могло.
В «Капитанской дочке» Пушкина есть существенная деталь, не замечаемая современным читателем: в сподвижнике Пугачева не было «ничего замечательного, кроме голубой ленты, надетой через плечо по серому армяку». Выдавая себя за царя, Пугачев снабдил своего приближенного высокой регалией, которую цари выдавали только знатным вельможам, – знаком ордена Андрея Первозванного.

Иерархия орденов

Разумеется, запоминать все виды и отличия дореволюционных орденов нет никакой надобности. Полезно только усвоить самые общие особенности орденской системы: звезда и лента – выше креста на шее; крестик на шее – выше крестика в петлице, то есть на груди; орден 1-й степени выше ордена 2-й и 3-й степеней.
Существовала строгая последовательность, «иерархия орденов», незыблемо соблюдаемая. Приведем в последовательности ее от младших орденов к старшим:
Анна 4-й степени
Станислав 3-й степени
Анна 3-й степени
Станислав 2-й степени
Анна 2-й степени
Владимир 4-й степени
Владимир 3-й степени
Станислав 1-й степени
Анна 1-й степени
Владимир 2-й степени
Белый Орел
Александр Невский
Владимир 1-й степени
Андрей Первозванный
Ордена Святого Георгия, как особый, и Святой Екатерины, как женский, в эту иерархию не входят.
Разобраться в описанном порядке весьма сложно, однако в прошлом разбирались, и неплохо. В романе Салтыкова-Щедрина «Пошехонская старина» автор вспоминает действительного статского советника, который имел только одну «Анну на шее», то есть Анну 2-й степени, вследствие чего ему подавали на званых обедах кушанье после других генералов. Тщетно он волновался и кипятился по этому поводу, даже доказывал, что Анна вторая, «по-настоящему выше, нежели Станислав второй, – обеденный этикет был неуклоним».
Действительный статский советник был прав, однако «Станиславу 2-й степени в то время была присвоена звезда (но без ленты)… Гнезда, хотя бы и не особенно доброкачественная, считалась непременным условием генеральства; из-за этого слуги его, статского генерала, таковым не считали». Вот какие тонкости!
Тщеславие мелких чиновников, одалживающих чужие ордена, дабы возвыситься в глазах присутствующих, отлично высмеял Чехов в рассказе «Орден». Приглашенный на обед к купцу Спичкину учитель Пустяков выпрашивает у своего друга поручика Леденцова его Станислава (3-й степени). За столом Пустяков оказывается напротив своего сослуживца Трамбляна, отлично знающего, что никакого ордена у того нет. Обед испорчен, однако Трамблян тоже скован и сконфужен. Оказывается, у него тоже чужой орден – «И то был не Станислав, а целая Анна!» – 3-й степени, то есть (см. перечень орденов) чуть повыше Станислава 3-й степени. Пустяков огорчен одним: «Знай я такую штуку… я бы Владимира нацепил».
Весьма важно помнить, что орденами награждались только представители привилегированных слоев общества – дворяне, чиновники, офицеры, состоятельные купцы. В «Законе о российских орденах» прямо оговаривалось: «Мещанам и лицам сельского состояния ордена не испрашиваются».
Солдат или унтер-офицер, какой бы подвиг он ни совершил, мог рассчитывать только на «георгиевский крестик» или медаль. Постоянных наградных медалей до революции было немного («За усердие», «За храбрость» и другие). Большинство их, в отличие от современных, носили на шее. Вероятно, такую нашейную медаль имел в виду дед Алеши Пешкова («Детство» Горького), выпроваживая внука из дому:
«– Ну, Лексей, ты – не медаль, на шее у меня – не место тебе, а иди-ка ты в люди».
Зато немало выпускалось памятных медалей, которыми награждались участники какого-либо важного события, похода, сражения. Ленский в «Евгении Онегине» вспоминает на могиле отца сестер Лариных:

Как часто в детстве я играл
Его Очаковской медалью!

Из чего явствует, что покойный бригадир участвовал в осаде Очакова, занятого турками, в 1788 году.
Существовали также нагрудные знаки за выслугу лет – так называемые ПРЯЖКИ, выдаваемые за долгую безупречную службу. «Он заслуженный человек, за тридцать лет пряжку имеет», – говорится в комедии Островского «Правда хорошо, а счастье лучше». Об Акакии Акакиевиче, герое гоголевской «Шинели», сказано: «…выслужил он, как выражались остряки, его товарищи, пряжку в петлицу да нажил геморрой в поясницу».

Дворяне – основные персонажи большинства произведений русской классической литературы. Дворянами были и большинство русских писателей-классиков, от Фонвизина до Бунина. Что же такое дворянство?
Так называлось самое привилегированное сословие царской России. Дворяне, как правило, владели землей и до 1861 года жившими на этой земле крестьянами. С эпохи Петра I звание ПОТОМСТВЕННОГО ДВОРЯНИНА можно было получить по достижении определенного чина в военной или гражданской службе, при награждении некоторыми орденами, а также за особые личные заслуги.
Первоначально ДВОРЯНИНОМ именовался человек, служивший при великокняжеском или царском дворе – отсюда и корень слова. С XIV века русские дворяне стали получать от великих князей, а затем царей в уплату за службу землю – ПОМЕСТЬЕ. В 1714 году Петр I закрепил за ними эту землю навеки как наследственную. Тогда же в дворянское сословие влились и феодалы-бояре, владевшие землей по наследству от предков. ВОТЧИНА, то есть земля, принадлежавшая семье издревле, и поместье – земля, пожалованная царем за службу, – слились с тех пор в понятие ИМЕНИЕ. В обоих случаях землевладение обычно именовалось ПОМЕСТЬЕМ, а его владелец – ПОМЕЩИКОМ.
Поместье-имение не надо смешивать с УСАДЬБОЙ: усадьба – не все землевладение, а лишь помещичий дом с примыкающими строениями, двором и садом.
С петровских времен дворянство, уравненное в правах перед законом, по происхождению разделилось на РОДОВОЕ (СТОЛБОВОЕ) и СЛУЖИЛОЕ (НОВОЕ), достигнутое выслугой на государственной службе. СТОЛБОВЫМИ ДВОРЯНАМИ называли себя потомки древних знатных родов, владевших вотчинами, и в XVI-XVII веках записанные в родословные книги – СТОЛБЦЫ, то есть списки в виде склеенных свитков. Столбовые дворяне, даже обедневшие, ощущали свое моральное преимущество перед оттеснявшими их поздними, служилыми дворянами. Пушкин, гордившийся своим 600-летним родом, и стихотворении «Моя родословная» язвительно писал: «У нас нова рожденьем знатность, / И чем новее, тем знатней». А один из персонажей его «Романа в письмах» пишет другу: «Аристокрация чиновная не заменит аристокрации родовой».
Петр I повелел, чтобы дворяне-мужчины в оплату за свои привилегии непременно отбывали государственную службу, причем с самого низшего ранга. Дворяне-юноши зачислялись в рядовые гвардейских полков. При преемниках Петра положение изменилось: дабы избавить детей от тягот солдатской службы, родители сразу же после их рождения стали записывать сыновей в гвардейские полки на должности унтер-офицеров, притом не отправляя их туда служить, а держа при себе до совершеннолетия. Героя же «Капитанской дочки» Пушкина Петра Гринева записали гвардии сержантом еще до появления его на свет. «Я считался в отпуску до окончания наук», – рассказывает Гринев. Речь идет о примитивном домашнем образовании, описанном в этой повести или знакомом нам по комедии Фонвизина «Недоросль». Когда Гриневу стукнуло 16 лет, строгий отец отправляет его служить не в петербургский гвардейский полк, где Петр был записан (на что имел бы полное право), а в глухую провинцию, в армию – «пускай его потужит». Прибыв в Белогорскую крепость, «гвардии сержант» Гринев вскоре производится в офицеры.
Для воспитания подрастающих детей дворянство нанимало не только домашних, но и приходящих учителей, с которыми часто рассчитывалось не за каждый урок, а сразу за несколько; удостоверение за проведенное занятие называлось БИЛЕТОМ, по ним впоследствии выплачивали вознаграждение. Такой способ расчета с приходящими учителями упоминается в «Горе от ума»: «…Берем же побродяг, и в дом и по билетам…»
НЕДОРОСЛЯМИ назывались дворянские сыновья до 15-16 лет, то есть еще не достигшие возраста для несения государственной службы. Это слово служило официальным термином, равнозначным понятию подросток, несовершеннолетний. Поэтому нас не должно удивлять, что в документах, поданных для поступления в Лицей, 12-летний Пушкин назван недорослем. Отрицательную окраску слово приобрело с ростом популярности комедии Фонвизина – постепенно оно стало обозначением глуповатого и избалованного барчука.
В 1762 году император Петр III издал МАНИФЕСТ О ВОЛЬНОСТИ ДВОРЯНСТВА, освобождавший дворян от обязательной государственной службы. Большинство дворян оставило службу и переехало в свои имения, пребывая в праздности и живя на счет своих крепостных.
Пушкин справедливо возмущался этими законами и писал о них: «…указы, коими предки наши столько гордились и коих справедливо должны были стыдиться».
Обвиненная в тирании, невежественная помещица Простакова в комедии «Недоросль» протестует: «…да на что ж дан нам указ о вольности дворянства?» – толкуя его как дарование полной свободы помещикам в обращении с крепостными. На это Стародум насмешливо замечает: «Мастерица толковать указы!» После того как Простакову отстраняют от управления имением, Правдин говорит ее сыну Митрофанушке: «С тобой, дружок, знаю, что делать. Пошел-ко служить».
Вторая половина XVIII века – время наивысшего развития российского дворянского класса за счет закрепощенного крестьянства. Ужасы крепостного права в конце этого века с потрясающей силой описал Радищев в «Путешествии из Петербурга в Москву». О всевластии поместного дворянства в период крепостного права, полного его произвола в своих имениях вспоминает Оболт-Оболдуев в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо»:

Ни в ком противоречия,
Кого хочу – помилую,
Кого хочу – казню.
Закон – мое желание!
Кулак – моя полиция!

Непокорных крестьян помещик имел право сослать в Сибирь, чаще же всего при очередном рекрутском наборе сдавал в солдаты.
Однако дворянство – понятие неоднозначное. Будучи самым привилегированным сословием, оно было и самым образованным. Из дворянского сословия вышли многие прогрессивные люди России – полководцы и общественные деятели, писатели и ученые, художники и музыканты. Дворянами были и многие борцы против самодержавия и крепостного права.

Титулованные дворяне

ТИТУЛОМ называлось почетное родовое или же «пожалованное» государем звание. Древнейшим дворянским титулом на Руси был КНЯЗЬ. Князьями назывались многие древние феодалы – крупные землевладельцы, титул этот переходил по наследству. С начала XVIII века титул князя стал присваиваться императором за личные заслуги. Высшим, но достаточно редким титулом был СВЕТЛЕЙШИЙ КНЯЗЬ. Первым светлейшим князем был сподвижник Петра I А. Д. Меншиков. Среди героев русской литературы светлейшие князья выведены только как реально существовавшие исторические лица. Это Потемкин в «Ночи перед Рождеством» Гоголя и Кутузов в «Войне и мире» Л. Толстого. «Ваша светлость» – так полагалось обращаться к светлейшим князьям.
Жена князя называлась КНЯГИНЕЙ, дочь – КНЯЖНОЙ, сын князя – тоже КНЯЗЕМ, хотя в древности молодые сыновья князя именовались КНЯЖИЧАМИ. К XIX веку многие княжеские семьи обеднели – вспомним героя романа Достоевского «Идиот» князя Мышкина, вынужденного искать в Петербурге место простого писца.
Третьим дворянским титулом был ГРАФ. Заимствованный на Западе, он был введен в России Петром I в 1706 году. Первым русским графом стал полководец Б. П. Шереметев. Жена и дочь графа именовались ГРАФИНЯМИ, сын – тоже ГРАФОМ. Юную Наташу Ростову в «Войне и мире» Л. Толстой называет «графинечкой», но это сугубо неофициальное слово.
Князей и графов титуловали «СИЯТЕЛЬСТВАМИ».
Низшим дворянским титулом в России был БАРОН (для женщины – БАРОНЕССА), введенный тоже Петром I первоначально для высшего дворянства в Прибалтике. Поэтому после титула «барон» или «баронесса» мы привыкли слышать немецкую фамилию; среди литературных героев не случайны баронесса Штраль («Маскарад» Лермонтова), барон фон Клоц – тесть грибоедовского Репетилова, барон Муффель в «Рудине» Тургенева, барон Тузенбах в «Трех сестрах» Чехова.
У баронов формулы титулования не было, обращались к ним просто словами «господин барон».
К концу XVIII века, особенно при Павле I, в России стали появляться русские бароны – Строгановы, Скарятины, Черкасовы и другие.
В романе Л. Толстого «Воскресение» происходит следующий разговор:
«– Вы знаете, отчего барон – Воробьев? – сказал адвокат, отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой русской фамилией. – Это Павел за что-то наградил его дедушку, – кажется, камер-лакея, – этим титулом. Чем-то очень угодил ему. Сделать его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха».
Дворянские титулы от мужей передавались женам. Но если женщина, урожденная княжна или графиня, выходила замуж за некнязя и неграфа, то утрачивала свой родовой титул. Или же приобретала титул мужа. В рассказе Чехова «Княгиня» героиня говорит архимандриту: «Вы знаете, я замуж вышла… из графини стала княгиней». Могло быть и наоборот. Но если у мужа титула не было, то и жена становилась нетитулованной. Анна Каренина, урожденная княжна Облонская, выйдя замуж за нетитулованного Каренина, перестала быть княжной. К новой фамилии ей дозволялось добавлять в документах «урожденная княжна Облонская», то же писать на визитной карточке, но не более. «Ее сиятельством» Анну Каренину уже не титуловали.

Не земля, а души

До отмены крепостного права в 1861 году достаток помещика определялся не размерами земли, которой он владел, а числом крестьянских душ, ему принадлежавших. Количество земли считалось не столь существенным без работников, способных ее обработать, она не представляла собой столь высокой ценности.
Помещики разделялись на МЕЛКОПОМЕСТНЫХ (владевших душами числом до ста), СРЕДНЕПОМЕСТНЫХ, число душ которых исчислялось сотнями, и КРУПНЫХ (около тысячи и более душ). Итак, мерилом богатства была не величина поместья, а количество крепостных! В одном из рассказов Тургенева прямо говорится: «В то время цены имениям, как известно, определялись по душам».
Здесь надо иметь в виду, что счет велся по так называемым РЕВИЗСКИМ ДУШАМ, которыми считались одни мужчины. Реальное же количество «душ» было намного больше, если включать женщин и детей.
Вспомним, как Фамусов определял ценность жениха для Софьи:

Будь плохинький, да если наберется
Душ тысячки две родовых —
Тот и жених…

Здесь «плохинький» – неказистый, невзрачный, «РОДОВЫЕ» – наследственные крепостные крестьяне. А в третьем действии Фамусов ожесточенно спорит с Хлестовой, триста или четыреста душ у Чацкого.
Количество крепостных душ у помещиков было самым различным, что видно и по литературе. Гоголевский Иван Федорович Шпонька владел 18-24 душами, однако поместье его процветало. У обедневшего Андрея Дубровского – 70 душ, у гоголевской Коробочки – 80, зато у скряги Плюшкина – 1000! У Арбенина в «Маскараде» Лермонтова – 3000 душ, столько же у Константина Левина в «Анне Карениной». У Арины Петровны («Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина) – 4000! Дед Езерского («Родословная моего героя» Пушкина) «имел двенадцать тысяч душ». А сам он (Езерский) «жалованьем жил / И регистратором служил» – таков резкий упадок дворянской семьи за каких-нибудь два поколения.
У дворян-непомещиков душ было совсем немного. Чичиков, решивший скупить 400 мертвых душ, владел всего двумя живыми – лакеем Петрушкой и кучером Селифаном. У капитана Миронова в «Капитанской дочке» «всего-то душ одна девка Палашка». У тетки Одинцовой («Отцы и дети» Тургенева) – единственный крепостной человек, угрюмый лакей «в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и в треуголке».

Помещичьи крестьяне

По способу отработки крепостной повинности помещичьи крестьяне делились на БАРЩИННЫХ, ОБРОЧНЫХ и ДВОРОВЫХ.
Отбывая БАРЩИНУ, крестьянин собственными орудиями обрабатывал помещичью землю, разумеется, бесплатно; по закону – три дня в неделю, хотя иные помещики продлевали барщину до шести дней.
Находясь на оброке, крестьянин занимался различными промыслами, торговлей, ремеслом, извозом или нанимался на мануфактуру; часть заработка – ОБРОК – он выплачивал помещику.
Барщина была более выгодна помещикам, владевшим плодородными землями, оброк предпочитался на малоплодородных, то есть в нечерноземных губерниях. В рассказе Тургенева «Хорь и Калиныч» говорится: «Орловский мужик невелик ростом, сутуловат, угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных осиновых избенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти; калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах, высок ростом, глядит смело и весело…» и т.д. Разница обусловлена тем, что Орловская губерния – черноземная, Калужская – нечерноземная.
Вообще оброк, позволяющий свободно распоряжаться своим временем, был для крестьянина легче, нежели изнурительная барщина.
Когда Евгений Онегин вступил во владение дядиным имением, то

…Ярем он барщины старинной
Оброком легким заменил;
И раб судьбу благословил.

Оброчные крестьяне отпускались за пределы имения только по специальному документу – ПАСПОРТУ, выписанному помещиком.
Объем работ на барщине или сумма денег по оброку определялись по ТЯГЛАМ; тяглом называлось крестьянское хозяйство (семья), имеющая упряжку, а также норма отработки с такой единицы.
Герасим в «Муму» Тургенева, еще будучи в деревне, «считался едва ли не самым исправным тягловым мужиком».
Помимо ТЯГЛОВЫХ КРЕСТЬЯН, существовали БЕСТЯГОЛЬНЫЕ – престарелые и больные, используемые по мере необходимости на различных посильных работах. В комедии Тургенева «Нахлебник» говорится о бестягольных, которых собрали в имение Елецких чистить дорожки.
ДВОРОВЫМИ назывались крепостные крестьяне, оторванные от земли и обслуживавшие барский дом и двор. Жили они обычно в людских или ДВОРОВЫХ ИЗБАХ, расположенных возле господского дома. ЛЮДСКОЙ называлось помещение для дворовых в господском доме.
Кормились дворовые люди в людской, за общим столом, либо получали жалованье в виде МЕСЯЧИНЫ – ежемесячного продовольственного пайка, который иногда назывался ОТВЕСНЫМ («отвесное»), так как отпускался на вес, и небольшой суммы денег – «на башмаки».
К хозяевам приезжали гости, прислуга была на виду; поэтому дворовые одевались лучше, чем барщинные, носили форменную одежду, часто донашивали барское платье. Мужчин заставляли брить бороду.
«ЧЕЛОВЕК», «ЛЮДИ» – так бары называли дворовых, вообще всякую прислугу, и в таком значении прекрасные эти слова приобретали уничижительный оттенок. «У нас это и люди не станут есть», – говорит молодой Адуев в «Обыкновенной истории» Гончарова о несвежей груше, увиденной в Петербурге, и эта фраза весьма красноречива.
Хотя дворовые были теми же крепостными крестьянами, но так не назывались. В литературе XIX века постоянно читаем: крестьяне и дворовые, дворовые и мужики. В «Дубровском» Пушкина о Троекурове сказано: «С крестьянами и дворовыми обходился он строго и своенравно».
С. Т. Аксаков писал, что деревенские помещики «по большей части весьма близки к своей прислуге и нравами и образованием». Герцен язвительно отмечал: «Разница между дворянами и дворовыми так же мала, как между их названиями». Вместе с тем Герцен подчеркивал, что дворовые остро чувствовали свою личную неволю. В самом деле: они постоянно были на глазах господ, которые помыкали ими, как хотели.

Штат дворовых

Во главе дворовых стоял ДВОРЕЦКИЙ. Обычно это был солидный пожилой человек, обязанный следить за порядком в доме, за подачей блюд при обеде. Иногда его называли по-французски «МАЖОРДОМ», в переводе – старший в доме. В «Муму» Тургенева выведен Гаврила – главный дворецкий барыни.
Минуя общепонятные и ныне названия дворовых, вроде кучера, буфетчика, горничной, кормилицы и т.п., разъясним понятия, давно вышедшие из употребления.
В штат дворовых входили КАМЕРДИНЕРЫ – комнатные слуги, в просторечии комардины, камельдины и т.п. Приближенные к молодым господам камердинеры были прилично одеты, отличались самостоятельностью поведения, а иногда и развязностью, стремлением подражать барам. Не случайно Алексей Берестов при встрече с Лизой («Барышня-крестьянка» Пушкина) выдает себя, хотя и неудачно, за собственного камердинера.
СТРЕМЯННЫМИ назывались слуги на конях, сопровождавшие бар во время их поездок верхом, в том числе на охоте. Берестов-старший в «Барышне-крестьянке» выезжает охотиться за зайцем со стремянным. «Лошадь старого графа… вел графский стремянной», – читаем в «Войне и мире» Л. Толстого. Савельич в «Капитанской дочке» был пожалован в ДЯДЬКИ (то есть в воспитатели), до того был стремянным. Слуга Обломова Захар первоначально был его дядькой.
КАЗАЧКАМИ назывались мальчики-слуги в усадьбе, одетые в казачий костюмчик. Казачки обычно докладывали хозяевам о приезде гостей, бегали с различными поручениями, разносили угощения. В поэме И.С. Тургенева «Помещик» читаем:
Изюм, конфекты, крендельки
На блюдах носят казачки…
ФОРЕЙТОРАМИ (в просторечии ФАЛЕТОРАМИ) назывались кучера-подростки, реже взрослые люди худощавого сложения, сидевшие верхом на одной из передних лошадей запряжки.
У небогатых или скупых помещиков должности подчас объединялись: у Татьяны Борисовны в «Записках охотника» Тургенева «должность камердинера, дворецкого и буфетчика занимает семидесятилетний слуга Поликарп».
У богатых дворян и в городах служили ЛИВРЕЙНЫЕ ЛАКЕИ, то есть слуги, одетые в особую форменную одежду с шитьем и галунами. При выездах бар сопровождали рослые ВЫЕЗДНЫЕ ЛАКЕИ – ГАЙДУКИ, стоявшие на запятках кареты.
В «Арапе Петра Великого» и «Пиковой даме» Пушкина мы наталкиваемся на странный термин «БАРСКАЯ БАРЫНЯ». Так называлась КЛЮЧНИЦА, то есть экономка, ведавшая хозяйством в богатых дворянских домах.
Повариха, готовившая для бар, называлась БЕЛОЙ КУХАРКОЙ, для дворни – ЧЕРНОЙ КУХАРКОЙ.
При барах служили СЕННЫЕ ДЕВУШКИ (не от слова «сено», а от слова «сени») – горничные, в ожидании поручений обычно находившиеся в сенях. В обиходе их грубо называли ДЕВКАМИ.
К дворовым слугам не следует причислять КОМПАНЬОНОК, незакрепощенных женщин, которых нанимали в барские дома для компании, то есть развлечений (например, игры в карты) барынь и сопровождения в прогулках молодых барышень.
Примерно те же роли, но в более приниженном положении исполняли ПРИЖИВАЛКИ, часто – обедневшие дворянки. Мужчины, живущие на хлебах у барина, именовались за глаза НАХЛЕБНИКАМИ. Трагическую фигуру такого человека изобразил в комедии «Нахлебник» Тургенев.
Богатые бары обзаводились «для забавы» дорого ценившимися людьми черной расы – АРАПАМИ. Загорецкий «двоих арапченков на ярмарке достал», говорит Хлестова, приехавшая в гости к Фамусову с «арапкой-девкой».

Управление имением

При крепостном праве для этой цели помещик назначал ПРИКАЗЧИКА или БУРМИСТРА либо поручал хозяйство СТАРОСТЕ, который выбирался крестьянской общиной или же назначался помещиком. Помощник старосты, отряжавший крестьян на различные работы, именовался ВЫБОРНЫМ, так как его выбирали. Все это были люди крепостные, подневольные.
Нередко для ведения помещичьего хозяйства нанимался УПРАВИТЕЛЬ (или УПРАВЛЯЮЩИЙ, что одно и то же) из свободных людей, более или менее грамотный и опытный. На должность эту часто брали немцев, плохо знавших русский язык и русский народ, но кое-как разбиравшихся в сельском хозяйстве. Фигуры немцев-управляющих в русской литературе многочисленны, наиболее выразителен образ Фогеля в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Несколькими имениями одного и того же помещика ведали управляющие, их возглавлял ГЛАВНЫЙ УПРАВЛЯЮЩИЙ. Или же отдельными имениями руководили приказчики, которые подчинялись управляющему. Термины управителей варьировались. Между управителями и приказчиками смысловой разницы – у Толстого и Тургенева один и тот же человек называется то так, то так.
Крупными имениями управляли нанятые помещиками отставные военные. У князя Верейского («Дубровский»), который долгое время находился в чужих краях, всем имением управлял отставной майор. А у князя Юрлова (поэма Некрасова «Кому на Руси жить хорошо») в вотчине

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Вручая модесту алексеевичу орден анны 2-й степени
Такой же орден 4-й степени
Он был титулярный советник