<<<     ΛΛΛ     >>>   

Возьмите имя Алексей (в святцах* оно пишется: Алексий). Попробуйте
догадаться, какое русское слово одного корня с ним. Напрасный труд: сколько
бы вы ни искали в словарях, ничего похожего вы не найдете. Единственно в
энциклопедии встретится вам научный термин "алексины". Что он означает? Так
называются особые вещества, содержащиеся в крови. Почему они так названы?
Потому, что их назначение -- защищать организм от вредных микробов, а
по-гречески глагол "алексо" значит: "я защищаю". Слова "алексин" в Греции не
было, это наши современники-ученые искусственно создали, его из древних
частей; так делают сплошь да рядом. Но если бы оно там было, значило бы оно
что-то вроде "защитное вещество".
-----
* Святцами называлась у православных христиан церковная книга, содержащая
месяцеслов (календарь), составленная в порядке месяцев и дней года, к
которым приурочено церковью религиозное чествование каждого святого. Это
было нужно потому, что принято было "нарекать" младенцев именем того из
святых, память которого приходилась на день рождения этого ребенка. Родилась
девочка 1 марта, -- быть ей Антониной или Евдокией; появился мальчишка на
свет 23 апреля (старого стиля) -- придется ему носить имя Георгия.
Постепенно правило это перестало строго соблюдаться-, имена стали выбирать
по вкусу родителей, как Акакию Башмачкину у Гоголя.
-----
Вопрос решен: наше имя Алексий взято у греков; означает оно "защитник,
охранитель". Таким же греческим словом оказывается и имя Андрей: "андрэйос"
в Греции значило "мужской, мужественный". А если так, -- нетрудно понять
смысл и еще одного нашего имени-- Александр: оно сложено из двух частей:
Алекс (защита)+ андр (мужской) и может быть переведено как "мужезащитник"
(то есть смелый воин).
Что же получается? Самые привычные нам русские имена не более как
прижившиеся иностранцы, древние греки. Называя какого-нибудь Трифиллия
Мокиевича по имени-отчеству, вы и не подозревали, что по настоящему это
значит "Трилистник Насмешникович". Читая басню Крылова про Демьяна и Фоку,
разве могли вы думать, что Фока это -- "тюлень", а Дамиан --"укрощенный"? Даже
приветствуя учителя физики: "Петр Никитич, здравствуйте!"-- вы, собственно,
произносите: "Здравствуйте, Камень Победителевич!"
Удивляться не приходится: раз уж почему-то мы, русские люди, носим
нерусские по происхождению, чуждые по звукам имена, -- недоразумений,
конечно, не оберешься. Вот, для примера, один курьез.

ФЕДОР = ИВАН, ИВАН = МАТВЕЙ

Странноватое равенство: как может "Ваня" означать "Федю"? Прежде,
однако, чем возмущаться, разберемся в происхождении этих трех имен, прибавив
к ним еще и Богдана.
Слово "Федор" раньше писали: "Феодор". Тогда оно ,: в точности походило
на западноевропейское Теодор. Это естественно: оба взяты из греческого
языка, а у греков их буква "?" в разные времена читалась по-разному, в
древности как "тх", позднее как "ф". Мы, через Византию, взяли ее в звучании
"ф", западные народы стали изображать ее на латинский лад, как "th". Поэтому
наше Феодор и заграничное Theodor -- просто два различных произношения одного
греческого слова-имени; присмотревшись, можно понять, что оно состоит из
двух частей: "Тео + дор".
Что может значить "Тео"? Это легко уразуметь, если сравнить с ним
такие, слова, как "тео + логия" (наука о боге), "тео + кратия" (божье
правление), "а-теизм" (безбожие). "Теос" (или "феос") по-гречески -- бог. А
Теодор (Феодор) -- это "дар бога". Точно так же все имена, содержащие в себе
эти слоги "тео" или "фео", связаны с понятием бога, божества. Их у нас очень
много: Тимо-фей (Тимотеос) (богобоязненный), Фео-фил (боголюб), Фео-досий
(богом данный) и т. д.
Значит, Феодор -- "божий дар" по-гречески. А вот "Иван" (точнее
Йоханаан) -- тот же "божий дар", но уже по-древнееврейски.
По правде говоря, это требует разъяснения. В древнееврейском языке нет
слова "Иван". Но имя это, которое у всех европейских народов звучит сейчас
по-разному (у немцев -- Иоганн, у французов -- Жан, у англичан -- Джон, у
грузин -- Ивана, у финнов и эстонцев-- Юхан, у поляков -- Ян), когда-то в
древней Иудее произносилось как йэхоханан, или Иоханааи. И означало это
слово "божья благодать", "божий дар", то есть -- Федор.
Да, но имя Матвей по-еврейски опять-таки значит "дарованный господом",
а что до русского Бог-дан, так здесь и говорить долго не приходится: каждому
ясно, что это имя означает. Вот вам и еще один Фео-дор.
Выходит, странное равенство, поставленное мною в виде заголовка на
предыдущей странице, -- отнюдь не бессмыслица. Я мог бы только сильно
расширить его, пополнив именами, взятыми из других языков. Мы уже
встретились с персидским Богданом; он выглядел как Хоздазат. Свой особый
Богдан (кроме Теодора) есть и у французов; там он выглядит как Дьедоннэ
(по-французски "дье"-- бог, а глагольное причастие "доннэ" значит данный).
Богданы есть всюду, где в выбор имен для новорожденных вмешивалась церковь,
религия,-- а это имело место у многих народов мира.
Что же мы узнали в конце концов?
Большинство самых обычных наших имен на поверку оказываются нерусскими.
Среди них множество древнегреческих и древнееврейских. Есть взятые от других
народов Востока. Немало и латинских, древнеримских имен; Валентина,
например, значит "здоровая" (точнее-- "дочь здоровяка"), Акулина
(по-церковному Аки-лина) - "орлица", Виктор -- "победитель". *
---
* Правда, за долгие и долгие, столетия постоянного их употребления эти
привозные, заграничные имена примелькались нашему слуху, стали привычными. К
тому же большинство из них сильно обрусело, изменилось по форме: в нашем
Феде трудно узнать греческого Теодора; между русским Ваней, французским
Жанно, английским Джонни не каждый найдет сходство, хотя все они произошли
от одного имени -- Иоанн.
Но ведь это не меняет дела. Имя Вера является и по происхождению и по
возможному значению словом русским. Имя же Миша либо вовсе не имеет
значения, либо связано со смыслом, который слово Михаил имело некогда совсем
в другом языке.
---
В чем же дело? Как мог возникнуть обычай называть детей не своими
именами, а чужими, непонятными, некрасивыми, да еще взятыми из мертвых,
давно замолкших языков? Что, эта странность существует везде или привилась
только у нас, в России, и в чем ее смысл?

Вспомните роман Фенимора Купера "Следопыт"; вам непременно придет на
память его герой, благородно-суровый индеец-охотник, по имени Монтигомо.
Говорят, будто имя это по-индейски значит: "Ястребиный коготь".
Не важно, точен ли этот перевод: имена, подобные этому, действительно
характерны для индейских племен Америки. Это и естественно: когти ястреба
остры, страшны и врагу и добыче. Понятно, почему воин и траппер-следопыт
называет сына "Ястребиным когтем": ведь даже в наши дни советские летчики не
возражают, если их -- истребителей -- с ласковой фамильярностью именуют
"ястребками".
Североамериканские индейцы -- народ с необыкновенной историей: в XVIII,
да и в первой половине XIX века они жили еще в "каменном веке", который для
наших предков миновал тысячелетия назад. Их жизнь изучали люди науки;
Фридрих Энгельс судил по ней о жизни человечества на заре истории. О них
на-писано множество романов и поэм; сложные, диковинно звучащие имена
встречаются" там в изобилии. Прислушиваясь к ним, легко понять: когда
индейцу надо дать имя ребенку, он перебирает самые простые, самые обычные
слова своего языка, вслушивается в то, как они звучат, вдумывается в их
смысл, и то, которое покажется наиболее подходящим, спокойно делает именем.
В романе "Охотник" современного английского писателя Олдриджа изображен
молчаливый, нелегко живущий траппер, индеец Билл. Но Биллом его зовут только
англичане: им не выговорить его настоящего индейского имени. Соплеменники
зовут его Хбма-Хомани; это значит: "Первое облачко на небе". Красивое имя?
Очень красивое; наверное, маленький Хома был первенцем и любимцем своих
родителей. Наверное, краше его не было детей в округе, по их мнению...
У знаменитого писателя-натуралиста Сетон-Томпсона также есть чудесный
герой, тоже охотник, во многом напоминающий всем нам знакомого гольда
Дерсу-Узала из книг В. К. Арсеньева. Зовут этого спокойного, мудрого и
несчастного человека Куонеб. Томпсон не говорит нигде, что значит слово
"Куонеб", но он заставляет его вспомнить про умершего малыша-сына; вот этого
крошку звали "Уи-Уис" (Совенок, или Маленькая со-. вушка). Много нежности-и
ласки вложили Куонеб и его милая молоденькая жена в дорогое для них имя.
Видно, глазаст был этот Уи-Уис; видно, очень смешно вертел он круглой
головенкой, радуя и умиляя юных отца и мать.
А девические индейские имена? Загляните в собрание сочинений Пушкина.
Там, в переведенных поэтом "Записках Джона Теннера", англичанина, ставшего
приемным сыном индианки и настоящим "краснокожим" по нраву, вы встретите
целый ряд сложных, непривычных нашему слуху имен:
Монито-о-гезик Та-бу-шиш Кищ-кау-ко Мун-ква Нет-но-куа Уа-ме-гон-е-бью и
т.д.

Пушкин сообщает значение только нескольких из них. "Мун-ква" (так звали
индейца-знахаря из племени кри) .) означает "Медведь". Имя самого Джона,
данное ему его друзьями-отавуавами, звучало: Шо-шо-ва-не-ба-се, а это значит
"Сокол". Но удивительнее всего кажется русскому поэту имя молодой индианки --
невесты Теннера.
"Красавица его, -- с лукавой усмешкой пишет Пушкин, -- носила имя,
имевшее очень поэтическое значение, но которое с трудом поместилось бы в
элегии: * она звалась Мис-куа-бун-о-куа, что по-индейски значит Заря".
-----
* Элегия -- грустное стихотворение. Пушкин хочет сказать, что такое длинное
имя никак не уложишь в наши европейские стихи
-----
Следует добавить еще, что Уа-ме-гон-е-бью переводится как "Тот, кто
надевает убор из перьев".
Что ж? Юной жительнице лесов имя "Заря" так же идет, как имя
"Ястребиный коготь" старому охотнику за гризли и карибу.* Видимо, индейцы --
мастера называть своих детей.
-----
* Гризли -- самая крупная порода медведей; карибу-канадский олень.
-----
Но так поступали, поступают и сейчас далеко не они одни. И в Азии, и в
Африке, и даже "у себя дома" в Европе мы можем встретиться с точно таким же
обыкновением.
В книге одного француза мне попалось красивое индийское женское имя
"Джалантахчандрачапала"- "Зыбкая, как отражение лунного луча в воде".
Вероятно, вы слышали название оперы "Мадам Баттерфляй"; "баттерфляй"
по-английски "бабочка". Действие оперы развертывается в Японии, и ее героиня
носит японское имя Чио-Чио-сан; так, по крайней мере, называет ее
европеец-автор.
Слово "сан" можно перевести как "госпожа", "мадам". Слова "Чио-Чио" в
японском языке, вообще говоря, нет: это переводчики так исказили другое
японское слово "Тьо-Тьо". Оно, действительно, означает: "бабочка, мотылек"
и, если хотите, подходит молоденькой порывистой девушке.
Это Азия. У племен Центральной Африки дело обстоит еще своеобразнее.
Ганзелка и Зикмунд, два чеха-путешественника, проехавшие от Алжира до
Кейптауна по черному материку, рассказывают любопытные вещи про тамошние
имена.
Одна молодая негритянка носила красивое имя Да-тини. Путешественники
полюбопытствовали, что оно значит. Оказалось, оно значит: "А я что
говорила?"Как так?
А вот как: ожидая рождения ребенка, родители поспорили: отец думал, что
появится сын, мать -- что дочь. Когда родилась дочь, мать с торжеством
вскричала: "Датини!", то есть "А я что говорила?" Так и назвали девчонку.
Рядом жила другая негритянская женщина, по имени Кабисития, то есть
"Спотыкается о корчаги". Но и это имя объяснялось просто: она ходила всегда
с гордо поднятой головой и всякий раз, выходя из хижины, ушибала ногу о
сложенные у дверей миски.
Видимо, у негров есть даже обычай по мере надобности заменять одно имя
другим, более подходящим; по крайней мере имена европейцев они всегда
заменяют своими, более осмысленными на их взгляд. Ганзелка и Зикмунд
вспоминают одного чеха, которого в Африке переименовали во "Нголидана", то
есть "Золотой зуб": у него были вставные зубы. Один из его соседей звался у
них "Пандлана" -- "Лысая голова", другой -- "Нгвон-дела" -- "Сутулый", третий --
"Масупа" -- "Бородавка", а жена "Бородавки", обладавшая горячим характером--
"Нунгвашу", то есть "Сердитая".
Вы скажете: ну да! Почему этому не случаться на краю света, в Декане
или в Конго; там все возможно! Но нельзя ли подобрать подобные прим-еры и в
языках ближайших наших соседей? Можно! Мы потому лишь не замечаем их, что
часто плохо понимаем значение привычных нам имен: узнает человек, что
"Федор" -- это "дар божий", и спрашивает: "А что значит имя Лев?" А ведь лев
и значит "лев", "царь зверей"; только спрашивающий никогда не обращал на это
внимания.

x x x

Вам, может быть, приходилось встречать болгарское имя Вылко.
По-болгарски Вылко значит "волк". Как! Человека зовут волком? А почему,
собственно, Львом звать можно, а Волком -- нет?
Можно звать и Волком! Имя это распространено и в соседней с Болгарией
Югославии; только там оно, как и самое слово "волк", звучит несколько иначе:
"Вук". Как и почему могло прийти человеку в голову назвать своего ребенка
диким зверем? Выслушайте одну правдивую историю.
Жил в Сербии больше столетия назад славный ученый и пламенный патриот,
языковед Караджич. Родился он еще в XVIII веке, за двенадцать лет до нашего
Пушкина. У Степана Караджича, отца ученого, дети рождались часто, но все,
как один, умирали еще крошками. Как помочь такой беде?
Старый сербин вспомнил старинное поверье: если твои сыновья не живут на
свете, назови того, кто вновь родится, Буком. Волки сильны и выносливы;
волка и смерть не берет. От такого имени сын твой станет сам крепок, как
волк, и горе отойдет от твоего дома. Крестьянин Караджич и его жена так и
поступили. Когда появился у них еще один ребенок, они нарекли мальчишку
Вуком. "И что же? -- лукаво посмеиваясь в усы, говорил своим ученикам
седовласый языковед лет шестьдесят спустя, -- как видите, старое средство
помогло: "Волк" жив до сих пор, и зубы у него еще не затупились!"
Такие же или похожие поверья встречались и у других славянских народов,
и у всех их соседей. Во всяком случае, у многих мы видим -похожие "волчьи"
имена. Вот старогерманское Рудольф. Теперь, употребляя его, немцы не
задумываются над его значением: имя как имя, и достаточно.
Но дело не так-то просто.
Когда-то имя это означало то же, что современные немецкие слова roter
Wolf, -- "красный волк". Постепенно оно изменилось; теперь в нем от древнего
"Вольф" остались только три последних звука. То же произошло и с именем
"Ад-ольф" -- "благородный волк" (впрочем, иные ученые возводят это имя к
готскому Attaulf --"помощь отцу"). Как вам кажется, -- велика ли разница между
индейским "Ястребиным когтем" и древненемецким "Красным волком"? Сходство
таково, что их легко счесть и одноплеменниками и современниками.
А эти два Волка в Германии -- не исключение. Там и сегодня пользуется
полным правом гражданства имя Вольфганг -- "волчий ход",* в него тоже входит
основа "Вольф". История сохранила память о первом христианском епископе
германского племени готов: его звали Вульфила, или Ульфила. Это имя --
уменьшительное от готского, то есть древнегерманского, Вульфс -- "волк";
правда, оно чуть-чуть переделано на греко-римский лад. Но, во всяком случае,
соплеменники "святого" человека понимали его имя как "Волчонок".
-----
* Например, Иоганн Вольфганг Гете.
-----

У древних европейцев волк был в почете: он являлся хозяином леса; кто
мог тогда поручиться, возьмут ли люди верх над серыми стаями? Сделать именем
название такого страшного зверя казалось вполне почетным. А когда слово
становится именем, оно остается им надолго, даже если мир вокруг меняется и
причины, которые возвысили имя, исчезают.
Этого мало; наши предки относились к имени не так, как мы с вами. Что
оно для нас? Простая кличка, и только. А они верили: имя, данное человеку,
не просто прилеплено к нему случайной прихотью родителей, оно срастается с
человеком; кто скажет, что важнее -- человек или его имя?
Это было естественно: тогда и каждое слово еще расценивалось как
заклинание, обладающее опасной таинственной силой.
Вот, например, живет в лесу самый страшный, самый сильный зверь, тот,
который может ходить и на задних лапах. Положим, мое племя назвало его так:
Бурый. Надо остерегаться зря произносить это опасное имя: выговоришь его
неосторожно, а вслед за ним явится к тебе и сам его хозяин. Лучше давайте
называть страшилище как-либо иначе: мы-то все поймем, о ком речь, а ему
самому будет невдомек. Назовем его хотя бы Косолапым, или Топтыгиным, или
хоть Лесным. В нашем слове "медведь", которое означает "тот, кто ест мед",
до сегодняшнего дня дожило воспоминание об этом далеком прошлом: оно было
когда-то именно таким вторым, запасным именем свирепого хозяина леса. *
-----
* Можно спросить: какое же "медвежье имя" было в древности "первым",
настоящим у наших предков? Не берусь сказать вам наверняка, а гадать можно
по-разному. Обращает на себя внимание, скажем, такое обстоятельство: у нас,
русских, хозяина леса нередко именуют не очень почтительно -- "мишкой":
"Проказница-Мартышка, Осел, Козел Да косолапый Мишка Затеяли сыграть
квартет..."
Откуда взялось это имя? Неужели только из присутствия звука "м" в
начале слова "медведь"? Вряд ли.
Любопытно, что в родственном русскому -- болгарском -- языке слова
"медведь", похожего на наше, вовсе нет: по-болгарски медведь -- "мечка".
Мечка? Но ведь это поразительно напоминает нашего "мйщку".Можно пойти и
далее: у литовцев медведь -- "мешка" ("meska"). -Но у них же есть слово
"мишкас", которое значит "лес". Между тем литовский язык весьма богат
древними и древнейшими словами и в то же время родствен древнерусскому
языку. А что, если когда-то и наше "мишка" означало "лесной хозяин", самое
страшное животное леса? Может быть, это слово или другое, к нему близкое, и
было первым, главным именем бурого великана. Тогда именно его заменили
"обходным", условным, косвенным и описательным обозначением "медоед", чтобы
не тревожить понапрасну старого соседу. А потом произошло то, что часто
происходит в языке: описательное имя стало привычным, старое -- ироническим,
смешным. Медведя стали звать медведем, а охотники нащих северных лесов
начали воздерживаться от произнесения этого слова вслух в лесу; даже и
сейчас они, где-нибудь в глуши, предпочитают называть Косолапого где
"зверь", где "хозяин", где еще как. (См. Герасим Успенский. По заповедным
дебрям. Детгиз, 1956, стр. 78.)
-----
Теперь легко сообразить: если каждое слово обладает чудесной силой, то
человеческое имя, разумеется, может быть могучим талисманом, добрым или злым
смотря по своему характеру. Досталось человеку удачное имя -- счастливой
будет его жизнь. Промахнулись родители, не угадали, -- пусть он пеняет на
них: лучший смельчак и силач наверняка погибнет, раз ему дали плохое имя.
А как отличить плохое от хорошего? Это ведомо волхвам и кудесникам, но
думать можно, что слово, которое значит что-либо приятное, могучее, светлое,
не должно, став именем, принести вред. Скорее, оно передаст его носителю эти
качества. Мир давно забыл о большинстве таких наивных верований, а имена
остались. Мы не помним, почему когда-то наши предки начали называть своих
детей так, а не иначе; нам даже странно, когда ученые вскрывают причины
этого, так они нелепы. Но в языке сила вековых привычек неимоверна: старые
имена живут и живут. И мы ими пользуемся.
"Хорошо, -- скажете вы. -- Если так поступали другие народы, почему же у
нас, русских, нет и не было имени Волк?"
Нет, было.
В 1492 году, как раз тогда, когда каравеллы Колумба плыли через
Атлантику в Новый Свет, по бездорожью Европы ко двору императора
Максимилиана пробиралось русское посольство. В его составе ехал именитый
московский дипломат, дьяк Волк Курицын.
Мы знаем об этом из письменных источников. Но даже без них ученые все
равно утверждали бы: имя Волк когда-то существовало. Во все времена
множество русских людей носило фамилию Волковых. Что значит Волков? Сын
Волка, так же, как Петров -- сын Петра, а Львов -- сын Льва. Услыхав фамилию
Львов, вы не думаете, надеюсь, что кто-то из предков этого человека был
хищным зверем -- львом. Вы понимаете: кто-либо из них носил такое имя -- Лев.
То же приходится думать и о Волковых. А так как их на Руси всегда было
немало, имя "Волк", очевидно, являлось некогда довольно распространенным.
Впрочем, к этому надо добавить вот что: у дьяка Курицына, судя по
старым грамотам, было и второе имя -- Иван. Документы зовут его то так, то
эдак -- Иваном Курицыным, Волком Курицыным и даже Иваном-Волком. А это
почему?

Странную новость я только что сообщил вам: у одного человека -- два
имени: Иван и Волк.
Обратите внимание: второе имя -- Волк -- чисто русское слово, с
определенным значением. И вы и я понимаем, что оно значит. А докопаться до
значения слова Иван, зная один только русский язык, нельзя. Надо знать
древнееврейский.
Это имя -- чужестранец. Мы помним, оно родилось давно и далеко -- в
древней Иудее. Там оно звучало как Йоханаан и означало "дар бога"
Отправиться в далекий путь от народа к народу оно смогло лишь после того,
как из Палестины все дальше и дальше начало распространяться по свету
религиозное учение одной из древнееврейских сект, много позже названное
христианством. Спустя много лет после этого имя Йоханаан, изменившись до
неузнаваемости, став Иоанном, попало к нам на Русь. Тут оно, во-первых,
превратилось "в имя Иван, а во-вторых, окончательно потеряло "вещественное"
значение: было значимое слово, стало имя, которое, собственно, не означает
ровно ничего.
Но христианство проникло на Русь в конце X века не прямо из Иудеи, -- а
через Византию (Грецию); недаром у нас его стали звать "греческой верой".
Жрецы этой новой веры -- священники и монахи -- вступили в яростную борьбу с
верой старой, язычеством, В такой смертельной борьбе все средства хороши.
Был придуман очень хитроумный ход: отныне все дети могли получать имена
только при посредстве
христианской церкви, во время обряда крещения, и конечно уж, только
христианские имена, уже принятые в Византии. Именно о этих пор слова
"назвать" и "окрестить" стали у нас значить одно и то же.
В древней Греции, как и всюду, люди брали любое понравившееся им слово
и делали его человеческим именем. Было слово "басйлиос" ("васйлиос") --
"царский" -- и стало именем Васйлиос. Было в латинском языке слово "паулюс"--
"малый", и его сделали именем Паулюс. Имя Лауренциус (Лаврентий) выросло из
слова, означавшего "увенчанный лаврами, лауреат". Имя Стефан было когда-то
словом "стэфанос" --
"венок". Имя Катерина, если разобраться, означало когда-то "вечно чистая".
Первые христиане в Греции и в Риме носили вовсе не христианские; а
самые обычные языческие, греческие и римские имена. Но потом выработался
обычай называть детей обязательно в честь какого-нибудь человека,
прославленного христианской церковью, "святого", как говорили тогда. В этом
был известный смысл: христиане верили, что после смерти такие угодные богу
люди возносились на небо для новой жизни. Став жителями иного мира, они,
однако, продолжали заниматься делами грешной земли. Их живо интересовали все
здешние дела; оттуда, с неба, они могли наказывать одних, мешать другим,
помогать третьим. Кто же в первую очередь мог рассчитывать на эту высокую
помощь?
Подумайте сами: имя в понимании древних было не простым словом, а
совершенно особенным, волшебным. Два человека с одинаковыми именами, по их
мнению, были всегда таинственными узами связаны друг с другом. Обменяйся вы
именем с кем-нибудь совсем чужим, и вы станете ближе, чем родичи, больше,
чем братья. И уж если брат скорее поможет брату, чем постороннему,-- думали
древние, -- так тем более святой, по имени Николай, постарается прежде всего
выручить из беды тех Николаев, которые остались на земле: ведь они -- его
"тезки". Ну, а уж потом, на досуге, он, возможно, обратит внимание и на
других достойных внимания людей.
Правда, у этих других тоже могут найтись "небесные заступники: у одного
Петр, у другого Родион или Силантий. Но как же плохо тому, у кого совсем нет
тезки на небе, кого родители-язычники назвали в честь бессильного языческого
бога, а то и просто взяли ему вместо имени обыкновенное слово. Кто поддержит
его, кто за него заступится?
Очевидно, получить такое спасительное имя было довольно важно. А чтобы
получить его, надо было стать христианином. Очень хитро придуманная ловушка.
С тех пор в глазах людей стало несущественным, что значит, красиво или
некрасиво звучит то или другое имя. Полезнее было узнать, какой христианский
святой носил его, большую ли он может оказать своему подшефному помощь? Чем
знаменитее, чем могущественнее он был, тем лучше.
И совершенно неожиданно русские люди, став христианами, попали в
затруднительное положение. На Руси еще не могло быть своих святых: святые не
могли быть язычниками. Значит, не было и таких русских имен, которые
принимала бы христианская церковь. Приходилось давать детям, в виде новых
талисманов, непонятные, странно звучащие греческие или еврейские имена, да и
взрослых при крещении переименовывать. Это было так непривычно, так не
нравилось многим, что вскоре установился довольно странный обычай.
Если верить летописи, первой христианкой на Руси оказалась великая
княгиня Ольга, жена Игоря и мать прославленного воина Святослава. Имя Ольга
-- не христианское, не греческое и не древнееврейское, а скандинавское,
варяжское имя. У варягов оно звучало Хельга и значило, по-видимому,
"святая".
Княгиня крестилась; при этом ей нарекли новое имя. Поступив под
покровительство давно умершей матери римского императора Константина, она
стала, как и та, называться Еленой, что по-гречески значит "светлая,
сияющая".
А теперь загляните в старые святцы. День 24 июля обозначен там как
двойной праздник, -- в память и Елены и Ольги. Церковь признала святой эту
лукавую, жестокую, но очень умную женщину; церковь примирилась даже с тем,
что благодаря ей новое, языческое, варяжское имя попало в христианские
святцы. И все-таки она упорно продолжала звать Ольгу "во святом крещении
Еленой", напоминая, что, как там ни крути, а имя Ольга -- не вполне
доброкачественное. Святых-то Ольг до этого не было!
Есть у вас такие тетя Лена или тетя Оля, которые еще справляют свои
именины 24 июля? Если есть, вы имеете право звать Олю Леной и наоборот, и
они не должны обижаться. Но не попадитесь впросак: ежели ваша тетя Лена
именинница в марте или в сентябре, вы окажетесь сущим невеждой. В этом
случае ее небесный шеф совсем не русская княгиня, а римлянка Елена, которая
никогда не была Ольгой; называть ее
Олей нет решительно никакого основания. Вот какие сложности!
Случай с Ольгой -- не исключение. Внук Ольги-Елены, тот самый Владимир
Киевский, который ввел христианство на Руси, получил при крещении имя
Василий; я уже сказал, что по-гречески "василиос", "бази-лиос" -- "царский".
Но в святцах и старых календарях под 15 (28) июля вы прочтете:
"Равноапостольного великого князя Владимира (Василия), мучеников Кирика,
Иулитты, Авудима". Смотрите-ка: трое святых остались каждый при одном имени
(они нерусские), а Владимира церковь, даже наградив за великие заслуги
званием "равноапостольного святого", так сказать "святого первого ранга",
все-таки сопровождает оговоркой: "По-настоящему-то он Василий, ну да уж
ладно!"
Церковь с удовольствием и вовсе отказалась бы от первого,
нехристианского, имени, да народ слишком привык к нему и продолжал именовать
князя Красное Солнышко, своего героя, по-русски. Приходилось идти на
уступки...
Вы поняли теперь, почему и дьяк Курицын носил вместо одного имени два?
Народы медленно, с трудом оставляют старые свои привычки, меняют вкусы,
особенно связанные с языком. В XV веке, когда жил дьяк Курицын, никто уже не
помнил о язычестве; тем не менее родители, кроме чужого и все еще
непривычного Ивана, дали сыну чисто русское, каждому понятное имя Волк. А
может быть, подобно отцу и матери Вука Караджича, они хотели этим сделать
его стойким в жизни и удачливым? Если так, старая примета подвела их: Волк
Курицын кончил плохо: в начале XVI века его, как еретика, казнили страшной
казнью -- сожгли на костре.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Алексея
Красивыми фамилии скотинина
Времен человеци
-- у нас фамилий на quot