<<<     ΛΛΛ     >>>   

Возможно даже, что иногда арабы лично приезжали в Хедебю, чтобы приобрести рабов, — в противном случае трудно себе представить, как араб из Кордовы, Ибрахим ибн Ахмед ат-Тартуши оказался там в 950-х годах. Судя по всему, ему совершенно не понравился этот «очень большой город за самым дальним концом океана», и он ошибочно принял некоторые из принятых там обычаев за признаки крайней бедности. Несмотря на это, его рассказ весьма интересен: «В городе есть колодцы с чистой водой. Жители города почитают звезду Сириус, за исключением нескольких, которые являются христианами и у которых здесь есть церковь. Жители отмечают праздник, на который все собираются, чтобы почтить своего бога, поесть и выпить. Тот, кто убивает животное в жертву богу, ставит у двери своего дома шест и вешает на него животное — будь то вол, баран, козел или свинья; и люди знают, что этот человек сделал приношение, чтобы почтить своего бога. Город беден добром и сокровищами. Основная пища жителей — рыба, ее там очень много. Если родится ребенок, они часто бросают его в море, чтобы не тратиться на него. Женщины у них имеют право требовать развода, и женщина может устроить свой развод, когда только пожелает. Еще здесь есть искусно приготовленная косметика для глаз; когда они используют ее, красота их не меркнет, а напротив, увеличивается. Никогда не слышал я такого гнусного пения, как пение людей в этом городе: это вой, который идет из горла, подобный лаю собак, и даже больше похож на голос дикого зверя, чем собачий лай».

Помимо Каупанга и Хедебю, был и третий скандинавский город, который достиг пика своего расцвета примерно в конце IX века: Бирка на острове Бьёркё на озере Мелар в Швеции. Это огромное озеро в течение столетий оставалось жизненно важным элементом коммерческой жизни Швеции. Другой остров на этом озере, Хельгё, уже стал центром торговли и ремесла в VIII веке, а позднее, в XI веке, на его берегах вырос новый город — Сигтуна. Закрытые со всех сторон мелкие воды озер и устьев рек были в тот период идеальны для плаваний: они набирали мало воды, могли перевозить компактные грузы из предметов роскоши, не требовали сложных пристаней и причалов для разгрузки. Небольшие корабли можно было вытащить на покатый берег, большие — пришвартовать к столбам, стоящим в неглубокой воде, для разгрузки — подплывать к ним на небольших шлюпках или просто подходить вброд. В Бирке как раз были такие побережья и бухточки, которые подходили для кораблей любого типа.

Сам город Бирка покрывал площадь около 30 акров. На большей части этой территории кипела жизнь, причем так долго, что почва стала темной от органических отходов, и это до сих пор видно невооруженным глазом. Пока лишь незначительная часть этой территории раскопана, и уже то, что известно на данный момент, показывает, насколько широкими были контакты Бирки — стекло и керамика из Рейнской области (см. вклейку), тонкая шерстяная ткань, зачастую покрашенная в синий цвет вайдой, — это могла быть та самая «фризская ткань», которой так восхищались в Европе в ту эпоху; шелка и гобелены из Византии, тончайший шелк из Китая, кожаные пояса с металлическими заклепками из Персии; небольшие стеклянные фишки для игр с Ближнего Востока; аметистовое кольцо с арабской надписью; монеты — большинство из Западной Европы, но очень многие и из мусульманских халифатов Востока. Местные богатства Скандинавии также оставили здесь свой след: янтарь, клыки моржа, рога северных оленей и фрагменты шкур медведей, бобров, куниц, песцов и выдр. Возможно, что именно отсюда железная руда, такая, как та, что была найдена в Хедебю, экспортировалась на континент.

Бирка была защищена не только своим географическим положением, весьма отдаленным от открытого моря, но также и укрепленным скалистым холмиком высотой около 30 метров примерно в четверти мили к югу, с которого открывался прекрасный вид на все подходы к городу. На одной из сторон этого холма была отвесная скала; три другие были отгорожены земляными валами. Неподалеку глубокие наносы пепла в укрытой со всех сторон лощине над озером, возможно, говорят о том, что здесь находились маяки. Ориентируясь на них, корабли находили дорогу по протокам от берега. Позднее, уже в X веке, город был со стороны земли огорожен частоколом, поставленным на низкой каменной стене, возможно, с деревянными башнями на расстоянии примерно 100 ярдов друг от друга.

Древнейшее упоминание о Бирке встречается в «Житии святого Анскария», написанном архиепископом Римбертом около 870 года. Анскарий был монахом-миссионером, который приложил огромные усилия к тому, чтобы обратить данов в христианство. Несколько лет он прожил в Хедебю, откуда около 829 года отправился в Бирку, чтобы попытаться обратить и шведов. Путешествие оказалось опасным: «На полдороге они наткнулись на морских разбойников. И хотя купцы, которые путешествовали вместе с ними, отважно защищались и сначала одерживали победу, тем не менее, при второй атаке они были побеждены и сокрушены пиратами, которые забрали их корабль и все, что у них было. С огромным трудом они добрались до земли и спасли свою жизнь. Им пришлось оставить королевские дары [подарки от франкского императора Людовика Благочестивого], которые они хотели привезти в Швецию; спасти удалось лишь несколько мелких предметов, которые они смогли взять с собой, прыгая за борт. Среди прочих вещей, они потеряли почти 40 книг, которые были предназначены для богослужения и которые попали в руки разбойников».

Тем не менее, в Бирке Анскария принял король Бьёрн, который позволил ему построить здесь церковь, и святой пробыл здесь около двух лет, пока его не отозвали, чтобы сделать архиепископом Гамбурга.

Около 850 года Анскарий снова посетил Бирку, и из жития снова становится ясно, какой огромной проблемой был морской разбой в ту эпоху. В ходе собрания, где шведы обсуждали религиозные проблемы, один из купцов Бирки напомнил им об их прошлых поездках в Дорестад, крупный фризский торговый центр у устья Рейна, где многие из них были готовы принять христианство, однако теперь «появилось много трудностей, и этот путь стал для нас весьма опасен вследствие нападений пиратов». Возможно, имеются в виду многочисленные нападения викингов на этот город начиная с 834 года.

В «Житии святого Анскария» речь прежде всего идет, естественно, о связях между Биркой и христианским Западом, однако на самом деле наиболее важная торговля у Бирки шла с Востоком, через те длинные торговые пути по рекам России, которые уже давно открыли шведы. Это был удобный центр экспорта мехов, которые добывали в северной Швеции. Более того, удачливые купцы, возвращавшиеся с Востока, привозили с собой сотни серебряных монет, и рынок в Бирке был, безусловно, одним из основных мест, где эти деньги тратились и расходились по всей остальной Швеции.

Восточный путь лежал вдоль Финляндского залива, далее — по Неве через северорусские области вокруг озера Ладоги. В то время в этих местах жили народы, говорившие на финноугорских языках, так что шведам, которые в IX веке нередко сталкивались с финнами в ходе своей экспансии в восточную Прибалтику, было довольно легко с ними объясниться. Само название «Русь», возможно, — испорченное слово Ruotsi, финское название шведов, которое в устах славян, мусульман и византийцев начало обозначать шведских торговцев в России или людей из смешанных шведско-славянских общин, которые начали появляться вдоль Днепра.

Близ современного города Старая Ладога находился город, который был основан финнами, но, судя по всему, в IX—X веках заселен и шведами. В погребениях этого региона зачастую находят украшения и другие предметы из Швеции. Спорный вопрос, были ли это действительно могилы шведов или финнов, которые торговали со шведами. Если речь идет о шведах, то следует считать, что Ладога была областью, где шло широкомасштабное расселение и колонизация, причем шведы жили бок о бок с финнами; образовались сельскохозяйственные общины, и два племени постепенно ассимилировались.

Как бы то ни было, несомненно, что Ладога была очень важной отправной точкой для торгового пути по воде. Отправившись на северо-восток по Свири, можно было дойти до озера Онега, а оттуда — до областей вокруг Белого моря, которые служили изобильными охотничьими угодьями для торговцев шкурами. Однако главная дорога шла на юг, по реке Волхову до озера Ильмень и крепости Новгород (которую скандинавы называли Хольмгард). Население Новгорода было в основном славянским, однако правила там скандинавская династия. Миновав озеро Ильмень, надо было идти к югу вверх по реке Ловать, одному или нескольким ее притокам, затем тащить корабли волоком через водораздел и снова спускать их на воду у истока одной из двух могучих рек — Днепра, который впадает в Черное море и ведет в Византию, или Волги, которая впадает в Каспийское море и приводит путешественников к караванным дорогам на Восток. Это были основные пути, которыми пользовались для своих операций скандинавские купцы.

Деятельность шведов в России началась, видимо, в первой половине IX века. Франкские «Вертинские анналы» говорят, что в 839 году в свите византийских посланников, прибывших ко двору императора Людовика Благочестивого, были какие-то купцы шведского происхождения, которые называли себя Rhos; они были посланы своим правителем на севере России в Византию (видимо, вниз по Днепру), но не могли вернуться обратно тем же путем, поскольку дорогу захватили дикие варварские племена, и поэтому, чтобы попасть домой, они должны были сделать огромный крюк через Францию.

«Анналы» не говорят, что «росы» были купцами, однако араб Ибн Хордадбех ясно говорит, что «русы» — торговцы; он говорит, что они «вид славян», однако, несмотря на эту путаницу, он почти определенно имел в виду шведов. Он рассказывает, как они путешествуют по реке, «вывозят бобровый мех и мех черной лисицы и мечи из самых отдаленных частей страны славян к Румскому [Черному] морю» и платят за свои товары пошлину византийскому императору. Могли они плыть и по «Танаису» (Дон или верховья Волги), проходить через хазарский город на Волге (и платить пошлину там). Затем они достигали Каспийского моря, которое пересекали на корабле, а иногда довозили свои товары на верблюдах до самого Багдада. Из этого подробного рассказа очевидно, что оба великих торговых пути регулярно использовались еще до середины IX столетия.

С течением времени на Днепре появились укрепленные города: Смоленск, Чернигов и Киев. Ими управляла воинская аристократия скандинавского происхождения, хотя до сих пор неясно, была ли основная часть обитателей славянами или скандинавами. Естественно, отношения между этими народами были очень сложными. С одной стороны, скандинавы брали со славян дань и увозили многих из них в рабство, с другой — они сами все больше и больше становились славянами, соблюдая славянские обычаи и женясь на славянках.

Образ жизни этих купцов в долине Днепра описан византийским императором Константином Багрянородным, который около 950 года писал1: «Зимний же и суровый образ жизни тех самых росов таков. Когда наступает ноябрь месяц, тотчас же их архонты [князья] выходят со всеми росами из Киава и отправляются в полюдье, что именуется «кружением», а именно в... [далее Константин перечисляет различные славянские племена, которые являются «пактиотами» (данниками или союзниками) росов]. Кормясь так в течение всей зимы, они снова, начиная с апреля, когда растает лед на реке Днепр, возвращаются в Киав».

Для путешествий по реке скандинавы не нуждались в собственных мастерски построенных кораблях: они использовали местные лодки, более грубые и меньшего размера. Император продолжает: «Славяне же... рубят в своих горах моноксилы [вид лодки-однодревки] во время зимы и, снарядив их с наступлением весны, когда растает лед, вводят в находящиеся по соседству водоемы. Так как эти водоемы входят в реку Днепр, то и они из тамошних мест входят в эту самую реку и отправляются в Киаву. Их вытаскивают для оснастки и передают росам. Росы же, купив одни эти долбленки и разобрав свои старые моноксилы, переносят с тех на эти весла, уключины и прочее убранство, снаряжают их. И в июне месяце, двигаясь по реке Днепр, они спускаются к Витичеву, который является крепостью-пактиотом [союзником] росов, и, собравшись также в течение двух-трех дней, пока собираются все моноксилы, тогда отправляются в путь и спускаются по названной реке Днепр».

Главная трудность в плавании по Днепру — ряд крутых порогов и стремнин, где Днепр пробивается сквозь гранитные ущелья вблизи Днепропетровска. Император Константин рассказывает о семи таких порогах, указывая как их скандинавские, так и славянские имена;

некоторые — например, первый — еще не слишком опасны: «Посредине его имеются обрывистые высокие скалы, торчащие наподобие островков. Поэтому набегающая и приливающая к ним вода, низвергаясь оттуда вниз, издает громкий страшный гул. Ввиду этого росы не осмеливаются проходить между скалами, но, причалив поблизости и высадив людей на сушу, а прочие вещи оставив в моноксилах, затем нагие, ощупывая своими ногами дно, волокут их, чтобы не натолкнуться на какой-либо камень. Так они делают, одни у носа, другие посредине, а третьи у кормы, толкая ее шестами, и с крайней осторожностью они минуют этот первый порог по изгибу у берега реки. Когда они пройдут этот первый порог, то, снова забрав с суши прочих, отплывают и приходят к другому порогу...»

Однако для того, чтобы пройти другие пороги, нужно потратить гораздо больше усилий:

«Четвертый порог... у этого порога все причаливают к земле носами вперед, с ними выходят назначенные для несения стражи мужи и удаляются. Они неусыпно несут стражу из-за пачинакитов [печенегов]. А прочие, взяв вещи, которые были у них в моноксилах, проводят рабов в цепях по суше на протяжении шести миль, пока не минут порог. Затем также одни волоком, другие на плечах, переправив свои моноксилы по сю сторону порога, столкнув их в реку и внеся груз, входят сами и снова отплывают».

Когда пороги успешно преодолены, путешественники могут на некоторое время остановиться, передохнуть и совершить благодарственное жертвоприношение: ,

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Плывущий корабль пылал
Культовые места на открытом воздухе на родине викингов
Он назвал открытую им страну гренландией
Вполне соответствует основным классам общества эпохи викингов
Корабль шел под парусом