<<<       >>>   

Согласно Дюэму, развитая научная теория (он опирался на физическую теорию, но его идеи позднее были генерализированы) имеет системный характер, а ее отдельные положения получают значение лишь в контексте теории в целом. Поэтому, с одной стороны, в случае установления несоответствия предсказаний теории экспериментальным данным оказывается невозможным зафиксировать, какая именно часть теории ошибочна. Иными словами, эмпирическая проверка не может считаться опровержением теории в це- | лом (как системы), так как может опровергать только ее конкрет- * ную часть.

С другой стороны, потерпевшая предсказательную неудачу теория может быть скорректирована. Кроме того, эмпирические данные всегда нагружены смыслом, сообщаемым им теоретической системой в целом. Опытные данные не имеют самодовлеющего характера и всегда рассматриваются сквозь призму теоретических понятий, превращающих экспериментальные данные в символические конструкции. В итоге теории оказываются равноправными, так что выбор между ними основывается лишь на конвенции ученых 20 .

В последующих исследованиях по методологии науки, и прежде всего в работах У. Куайна, развивалась идея невозможности сепаратной верифицируемости или сепаратной фальсифицируемости отдельных частей научной теории. Кроме того, было показано, что при обнаружении несоответствия теории эмпирическим наблюдениям теория начинает корректироваться (как правило, достаточно успешно) таким образом, чтобы соответствовать этим наблюдениям (у И. Лакатоса этот феномен был концептуализирован в рамках концепции «защитных слоев» научных теорий).

Вместе с тем следует особо подчеркнуть, что тезис Дюэма— Куайна и сопутствующий ему комплекс идей (о теоретической на-груженности эмпирических данных и о невозможности сепаратной верифицируемости и фальсифицируемости) не следует воспринимать буквально. В данном случае речь идет, скорее, о философском подходе, ориентированном на поиск абсолютной или конечной истины. На практике же, как мы знаем, научные теории по-прежнему продолжают сопоставлять с эмпирическими наблюдениями, и объясняющая и предсказательная способность теории остается одним

20 Современная западная философия 1998 147—148 280

из существенных критериев ее «правильности», т.е. одной из основ ее признания в качестве знания. Иными словами, с точки зрения современных философских представлений, практика не рассматривается более в качестве конечного критерия истины. Но с позиций социологии науки, анализирующей реальные процессы формирования «социального запаса знания», проверка теории на эмпирических наблюдениях и результаты этой проверки (какими бы условными они ни были с философской точки зрения) остаются важными критериями признания научных исследований в качестве знания.

3. Язык и информация

Основная часть действий реализуется в знаковой форме (прежде всего в высказываниях естественного языка, но не исключительно в них). Конечно, люди совершают и массу физических действий, а не только «мелют языком», но и большинство физических действий одновременно имеет знаковый или символический характер. Кроме того, знаки представляют собой вторичную информацию о предмете, так как они являются символами или обозначениями предмета.

Наконец, учитывая значительное разнообразие состояний и высокую скорость изменений социальной реальности, о которых говорилось выше, для ее изучения необходима постоянная фиксация этих состояний, т. е. та или иная форма хранения информации о прошлых состояниях (действиях, структурах и т. п.). И в этом случае основным источником информации выступают письменные тексты. Конечно, носителем информации о состояниях социального мира являются и материальные предметы, созданные в тот или иной момент времени, а также другие виды знаков (например, числовые данные). В XX в. все большую роль начинают играть аудио-визуальные средства (видео и звукозапись), но письменные языковые сообщения пока еще остаются главным источником информации о социальном мире.

Как известно, важным признаком научного знания является его воспроизводимость и интерсубъективность, в том числе и на уровне первичной информации. В естественных науках эта проблема решается достаточно просто: как правило, один и тот же материальный объект доступен любому исследователю. Общественные науки имеют дело преимущественно с нематериальными объектами, и в силу разнообразия и быстроты изменения социальной реальности один и тот же объект может быть доступен разным исследователям только в виде письменной информации об этом объекте.

Конечно, в некоторых областях используется метод прямого научного наблюдения — в культурной антропологии, микросоциоло-

281

гии, психологии и т. д. Но в общественных науках в целом удельный вес непосредственных наблюдений в общем объеме информации о социальной реальности гораздо меньше, чем в случае природной реальности. Речь идет не об отсутствии прямых наблюдений в принципе — основная часть информации о социальной реальности как раз и является, как отмечалось выше, результатом неинструментальных наблюдений. В данном случае мы говорим об информации, которой пользуются непосредственно исследователи. В естествен- |

ных науках первичная информация об объекте анализа собирается самими учеными; в общественных науках сбором первичной информации зачастую занимаются люди, не имеющие отношения к науке — например, журналисты или государственные чиновники.

4. Единичное и общее

Как известно, человеческие действия отличаются необычайным разнообразием. Отсюда легко можно сделать вывод о том, что каждый человек, равно как и каждое его действие, а тем самым и результаты этого действия или взаимодействия, по-своему уникальны. Подобные идеи, которые, как мы видим, имеют веское основание, были широко распространены в конце XIX в. Идея о единичности, уникальности объектов социального мира, являющихся предметом изучения общественных наук, активно отстаивалась В. Дильтеем, Г. Риккертом и другими философами и оказалась довольно влиятельной. По мнению Риккерта, использование процедуры генерализации в «науках о культуре» противоречило бы методу созидания «культуры», т. е. деятельности индивидуального сознания. Именно субъективный характер результатов этого творчества — «фактов культуры» — превращает каждый из них в единственный и неповторимый 21 . Тем самым отрицалась возможность какой бы то ни было генерализации, обобщений, выявления закономерностей и устойчивых связей в социальном мире и его подсистемах.

Проблема здесь действительно существует, но если бы все обществоведы последовали этому тезису, с общественными науками в XX в. было бы покончено. К счастью, выяснилось, что представление о единичности (уникальности) социальных феноменов является сильно преувеличенным. С одной стороны, как показали социологи и культурные антропологи, человеческие действия в процессе социального взаимодействия рутинизируются и типизируются. Постепенно складываются определенные нормы — культурные и социальные, которые весьма жестко регулируют действия индивидов. С другой стороны, существенный вклад в типологию социальных про-

21 Риккерт 1998 [1899].

282

цессов внесли психологи. В частности, в работах бихевиористского направления было выявлено наличие стандартных, присущих большинству людей, реакций на те или иные внешние факторы. В феноменологической психологии, как отмечалось выше, была предпринята попытка «разделить» процесс мышления на отдельные наиболее распространенные психические акты. Многообразие человеческой психики редуцируется и в рамках различных характерологических концепций 22 .

Так или иначе, многочисленные исследования показали, что потенциально бесконечное разнообразие человеческих действий может быть сведено к конечному и сравнительно небольшому числу наиболее распространенных, часто случающихся вариантов поведения, определяемых присущими данному обществу социальными и культурными нормами и ценностями и основными видами психологических реакций и видов человеческой психики. Точно так же могут быть типологизированы не только сами действия, но и продукты и результаты этих действий, из которых складываются культурная и социальная системы общества.

Понятно, что генерализация в общественных науках является «менее генеральной», чем в науках о природе. Во первых, это связано с многообразием человеческих обществ и складывающихся в них социальных и культурных порядков. Поэтому попытки выделить инвариантные типы психических процессов или реакций, присущие всем людям на протяжении всей истории человечества относительно немногочисленны (см. гл. 3).

Иногда подобные психические инварианты могут использоваться в других общественных науках в качестве основы наиболее общих теорий, применимых к любым обществам. В экономике в роли такой инварианты выступает посылка о стремлении субъектов к максимизации полезности или удовлетворения, в социологии — типы социального действия, предложенные Вебером, и т. д. Однако количество самых общих генерализаций, основанных на психологических инвариантах, сравнительно невелико: подавляющее большинство теорий в общественных науках имеют конкретно-исторический характер и относятся к определенному обществу.

 <<<       >>>   

Менее художественные образы времени традиционно перекликались с общими представлениями
Истоки истории
Античная эпическая историография
Исторического времени
Акцент делается на трактовке идеологии как исключительно языкового феномена