Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
С конца 1950-х годов в рамках неомарксизма (точнее, среди интеллектуалов, придерживающихся лево-анархистских взглядов) начинает формироваться «лингвистический» подход к определению идеологии. Одним из первых его попытался ввести Р. Барт («Мифо- 263 логии», 1957 г.), а развитие он получил прежде всего в работах Ж. Деррида, Э. Лаклау и С. Жижека. По существу этот подход сохраняет понимание идеологии как опосредованного, непрямого отражения реальности, «неверного» или «иллюзорного знания», но по другим основаниям. Акцент делается на трактовке идеологии как исключительно языкового феномена. Идеология интерпретируется как жестко структурированное языковое отражение (описание) реальности, фиксирующее определенные смысловые значения. А поскольку реальность изменчива, текуча и т. д., то описывающие ее жесткие языковые структуры (лингвистические и дискурсивные) заведомо неверны и борьба с существующими языковыми структурами, прежде всего путем производства и насаждения неструктурированных дискурсов, трактуется как необходимая борьба с идеологией. Узкая трактовка понятия «идеология» как самостоятельного типа знания связана с работой К. Манхейма «Идеология и утопия» (1929 г.). В послевоенный период существенную роль в развитии этого подхода сыграла, в частности, работа X. Арендт «Истоки тоталитаризма», первое издание которой появилось в 1951 г. 6 Идеологию как тип знания отличает явно выраженная привязка к интересам определенной социальной группы. Для своих приверженцев представители той или иной идеологии формируют коллективно признанную социальную реальность. Чтобы чувствовать себя в ней как дома, надо чувствовать себя демократом, пролетарием, патриотом и т. д. 7 По определению Бергера и Лукмана, «когда частное определение реальности соединяется с конкретным властным интересом, его можно назвать идеологией» 8 . Идеологии существенно отличаются от религиозного знания тем, что они — не одинаковые для всего общества, и поэтому Бергер и Лукман обращают внимание на то, что понятием «идеология» не стоит пользоваться, когда речь идет о монопольной ситуации. «Например, не слишком осмысленно говорить о христианстве как об идеологии в Средние века — несмотря на то, что оно имело явное политическое значение для правящих групп, — по той простой причине, что в христианском универсуме „жили" все члены средневекового общества» (Бергер, Лукман 1995 [1966]: 201). То обстоятельство, что идеология теснейшим образом соединена с властными интересами различных социальных групп, объясняет 6 Манхейм 1994 [1929]; Арендт 1996 [1951/1966]. 7 Manning 1989: 57. 8 Бергер, Лукман 1995 [1966]: 201. 264 ее изначальную связь со сферой политики, политической жизни, политической борьбы, поскольку политическая власть является наиболее очевидной формой власти. Действительно, появление понятия «идеологии» совпало с формированием политических интересов разных классов общества и их самоидентификацией с помощью соответствующих идеологий. Поэтому, в частности, первое систематическое исследование идеологии как типа знания, выполненное К. Манхеймом, по сути ограничивало это понятие только «политическими идеологиями», задавая тем самым жесткую связь идеологий с политическими движениями или течениями. Этот подход является вполне правомерным, и он до сих пор разделяется многими исследователями . Ему противостоит предложенное X. Арендт определение идеологии как «всяческих „измов"», связанных с «властью идеи», т. е. с навязыванием какой-либо группой своего видения реальности всему обществу 9 . Большинство исследователей все же склоняется к некоторой компромиссной точке зрения, не ограничиваясь только политическими идеологиями, но и не включая в него абсолютно все «измы» (например, деизм, который X. Арендт приводила в качестве примера идеологии) 10 . Поскольку идеологии тесно связаны с интересами членов определенной группы, для радикальных идеологий характерно наличие представлений о превосходстве данной группы над другими. Яркими примерами являются расизм, феминизм, антисемитизм, шовинизм (как крайняя форма национализма), в которых идея превосходства одной группы над другой формируется по признаку расы (расизм, фашизм), национальности (шовинизм, антисемитизм), вероисповедания (тот же антисемитизм, исламский фундаментализм), пола (феминизм) и даже класса (марксистский социализм). Идеологии играют особенно важную роль в формировании образа прошлого. Это объясняется не столько даже значимостью данного типа знания в современных обществах, сколько местом, которое, как показали еще Манхейм и Арендт, формирование образа прошлого занимает в идеологиях. Траектория идеологических концепций социума прочерчена от прошлого через настоящее к будущему. В силу своей темпоральной конструкции идеологии не могут обойтись без собственных интерпретаций прошлого. Это касается и прошлого в целом (история государства), и истории отдельных со- 9 Арендт 1996 [1951/1966]: 608—609. 10 Проблему «измов» и историю появления этого суффикса мы подробно рассмотрим во втором томе. 265 циальных и этнических общностей, и трактовки конкретных ключевых событий (например, восстаний, революций и войн). Исторические интерпретации придают убедительность политическим решениям в настоящем и используются для обоснования проектов будущего. «Движение истории и логический процесс развертывания этого понятия предполагаются соответствующими друг другу, так, что все происходящее случается согласно логике одной „идеи"» (Арендт 1996 [1951/1966]: 609). Именно поэтому приверженцы различных идеологических систем уверены, что обладают «истинным» знанием о том, каким было прошлое (сохранять ли его и что из него сохранять). Облик прошлого задается ожидаемым будущим, различным в разных идеологиях. Будущее может быть либо радикально новым, перечеркивающим прошлое и настоящее, либо новым, продолжающим настоящее, либо новым, отказывающимся от настоящего, но возвращающим к прошлому. «Тотальные притязания идеологий обещают объяснить весь ход исторических событий, включая полное объяснение прошлого, полное понимание настоящего, надежное предсказание будущего» (Арендт 1996 [1951/1966]: 611). История |
|
|
|
|
