<<<     ΛΛΛ     >>>   

            31 ГА РФ, 3 д-во, 1883. Д. 977. Л. 212.
            32 Там же.
            33 Там же. Л. 212об.
            34 Лурье Ф. Полицейские и провокаторы. СПб., 1992. С. 164. См.: там же. Степняк-Кравчинский СМ. Судейкин // Общее дело. 1883.
            35 Богучарский В.Я. Из истории политической борьбы в 70 —80-х годах XIX века. М., 1912. С. 311.
            36 ГА РФ. Ф. 102. 3 д-во, 1883. Д. 977. С. 213.
            37 Там же.
            38 Kazynska E., Drewniak D. Ochrana, carska policja politycjrna. Warsawa, 1993.
            39 ГА РФ. Ф. 102. On. 260. Д. 7. Л. 434-435 ЦДП от 13 августа 1902, № 5200.
            40 Там же. On. 260. Д. 7. Л. 553. 546. ЦДП от 8, 30 октября 1902 г.
41 Там же. Д. 259. Л. 7.
            42 Там же. Л. 9об.
            43 Там же. Д. 259. Л. 2-5.
            44 Там же. Л. 12об.
            45 Циркуляры о преобразованиях см.: ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 259. Л. 12. Циркуляры ДП от 16 сентября 1902 г. № 5800, 3 октября             1902 г. № 6211, 8 октября 1902 г. № 6311, от 2 и 26 января 1903 г. № 4, 823, от 13 февраля 1903 г. № 1401, от 5 марта 1903 г. № 2048, от 13 мая      1903 г. № 4596. Циркуляр от 13 февраля 1903 г. № 1400 («Розыскные отделения ныне переименованы в охранные отделения» — Ф. 102. 00. 1902. Д. 825. Ч. 3. Л. 8).
            46 ГА РФ. Ф. 102. 00. 1902. Д. 825. Т. 2. Л. 20-22.
47 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 18. Л. 18. ЦДП от 17 февраля 1907 г. № 2523.
            48 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 18. Л. 18. Д. 15. Л. 35. 49 ЦДП от 20 ноября 1906 г., № 122009, 15 декабря 1907, № 143265.
            49 Там же. Ф. 102. Оп. 262. Д. 23. С. 1-12.
            50 Там же. Д. 16. Л. 1-8.
            51 Там же. Ф. 102, 00, 1907. Д. 114, Л. 18.
            52 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 17. Л. 108.
            53 Там же. Ф. 102. Оп. 262. Д. 16. Л. 1; Оп. 260. Д. 15. Л. 49.
            54 Там же. Оп. 260. Д. 88. Л. 10.
            55 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 208. Л. 16. Д. 24. Л. 91; Оп. 260. Д. 15. Л. 49.
            56 Там же. Ф. 102. Оп. 262. Д. 16. Л. 1-4об.
            57 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 256. Л. 2об-3.
            58 Там же. Д. 17. Л. 1а.
            59 Там же. Д. 256. Л. 1.
            60 Там же. Ф. 280. 1910. Д. 5001. Л. 32.
            61 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 208. Л. 16.
62 Там же. Ф. 102. 00. 1909. Д. 263. Л. 1, 7.
            63 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 24. Л. 91. См. также: ЦДП от 3 марта 909 г., № 125256.
            64 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 29.
            65 Там же. Д. 37. Л. 256. ЦДП от 13 июня 1909, № 131413.
            66 См. сноску для 96. ЦДП от 19 января 191, № 117102.
            67 ГА РФ. Ф. 102. Оп. 260. Д. 37. Л. 132. ЦДП от 19 января 1911, № 117102.
            68 Там же. Л. 133об.
            69 Там же. Ф. 102, 00. 1913. Д. 366. Л. 26-27.
            70 Джунковский В.М. Воспоминания. Т. 1. М., 1997. С. 217-218.
            71 ГА РФ. Ф. 102, 00, 1913. Д. 366. Л. 30-34.
            72 Записка от 15 ноября 1913. ГА РФ. Ф. 102. 00, 1914. Д. 366 Л. 4-5.
            73 Там же. Ф. 102, 00. 1914. Д. 40. Ч. 1 (Циркуляр от 22 февраля 1914 г. № 167309) 00, 1914. Д. 321. Л. 29. Циркуляр от 19 июля 1914.
            74 ГА РФ, Ф. 102, 00, 1909. Д. 434. Л. 14. " Там же. Л. 13.
            76 Там же. Д. 406. Л. 2-4; Д. 435. Оп. 1. Д. 18. Л. 22-22об.
            77 Там же. Ф. 102. 00. 1911. Д. 207. Севастопольское Регистрационное бюро было образовано при Севастопольском адресном столе и было сравнительно небольшим по численному составу.
            78 Там же. Ф. 102. 00. 1909. Д. 406. Ф. 435. Оп. 1. Д. 18. Л. 28.
            79 Там же. Ф. 435. Оп. 1. Д. 4. Л. 75.
            80 Курлов П.Г. Гибель императорской России. Берлин, 1923, С. 118-119.
            81 ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д. 190. Л. Зоб.
            82 Там же. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. Б. Л. 6.
            83 Там же. Д. 360. Лит. Б.; 360. Лит. А. «4 Там же. Д. 360. Лит. Б. Л. 45-56об.
            85 Там же. Л. 57-76об.
            86 Там же. Ф. 280. 1911. Д. 5001. Т. 3. Л. 3.
            87 Там же. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. А. Л. 2-8.
            88 Там же. Л. 15-18.
            89 Там же. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. А. Л. 114.
            90 Там же. Л. 114-115.
            91 Там же. Л. 267-268.
            92 Там же. Ф. 102. Оп. 260. Д. 354. Л. 99.
            93 Там же. Ф. 102. 00. 1910. Д. 360. Лит. Б. Л. 127.

С ростом революционной эмиграции, с созданием колоний русских революционеров за рубежом перед органами политического сыска встает задача создания эффективной службы наблюдения за деятельностью российских революционеров в странах Европы и США1.
            III Отделение в свое время посылало агентов за рубеж для наблюдения за отдельными лицами. Оно также дало большие полномочия начальнику Варшавского жандармского округа по налаживанию службы и контролю за эмигрантами в пограничных районах, переводило средства на организацию и оплату этой работы.
            Определенное время III отделение, а затем Департамент по линии пользовались информацией русских консулов в Париже, Вене, Берлине, Лондоне, Бухаресте, Нью-Йорке. Однако такою рода разрозненная информация все меньше устраивала власти.

§ 1. Создание агентурной сети и афера Рачковского—Гартинга
            На необходимость создания специальной службы наблюдения за русской политической эмиграцией за рубежом указывал и Лорис-Меликов. В апреле 1880 г. были командированы за рубеж сотрудники ВРК М.Н. Баранов (во Францию) и В.М. Юзефович (в Пруссию). Им было дано задание собран, сведения о русской политической эмиграции, проверить работу агентов III отделения, составить проект ее организации, ознакомиться с деятельностью местной полиции2.
            Результаты проверки показали «убогость», примитивность, малоэффективность деятельности агентов русской полиции. Их сведения были «порой отрывочны, противоречивы, лживы». Тогда же были предприняты попытки создать русскую секретную службу при парижской префектуре. Но эти начинание было неудачным. Иностранцы, не зная русского языка, давали сведения о личной жизни политической эмиграции, а не об их замыслах и беседах3.
С. 141.
            Как пишет историк И.В. Оржеховский, «в начале 80-х годов XIX века центр русской заграничной агентуры в Париже переместился на ул. Гренель в помещение русского посольства, а общее руководство и наблюдение за организацией политического сыска во Франции было возложено на русского посланника в Париже князя Н.А. Орлова...»4.
            Однако наладить эту службу и централизовать ее было нелегко. После убийства Александра II группа монархистов из высокопоставленных лиц, не надеясь на возможности государственной полиции, организовала свою службу, которая вошла в историю как «Священная дружина» (или «Священная лига»). Ее руководителями были П.П. Шувалов, И.М. Воронцов-Дашков, С.А. Панчулидзе. Они разработали Устав организации и Положение о Добровольной охране. Целью этой организации была борьба с революционным движением и его лидерами, защита монархии. Предусматривалось оказание помощи полиции. Организация имела агентуру за рубежом5. Однако представители «Священной лиги» часто не столько помогали полиции, сколько мешали ей. Они активно занимались провокационной деятельностью, и государственная полиция вела за ними наблюдение. Обе же службы мешали друг другу и дезориентировали друг друга.
            В июле 1883 г. директор Департамента полиции Плеве и товарищ министра внутренних дел Оржевский, стремясь поставить сыск за границей на должную высоту и изучив материалы и опыт предшественников, посылают в Париж для организации политического сыска во Франции надворного советника П.В.Корвин-Круковского.
            Хотя Корвин-Круковский в течение двух лет служил агентом в Болгарии и Румынии, навыками, необходимыми для руководителя политического сыска — он не обладал.
            С назначением Корвин-Круковского в Париж было создано специальное подразделение Департамента полиции — Заграничная агентура, которая вошла в историю как «Заграничная охранка». Статус Корвин-Круковского был определен удостоверением, выданным директором Департамента Плеве. В нем указывалось, что он «облечен доверием Департамента полиции, и дружественным России державам предлагается оказывать ему содействие при исполнении им своего поручения».
            С созданием заграничной агентуры Департамента выявились все неудобства существования за рубежом «Священной дружины», которая была расформирована, а часть ее агентов была принята в заграничную охранку.
            В составе агентуры было четыре русских секретных сотрудника, которые входили в эмигрантские круги и освещали их деятельность. Служба наружного наблюдения состояла из иностранцев: Барлэ, Риан, Росси, Бинт. Первое время руководство
С. 142.
            этой службой было поручено французу Александру Барлэ 6. Последний был известен товарищу министра внутренних дел Оржевскому, и при организации заграничной агентуры тот предлагал пригласить его на службу для заведования агентами центральной парижской агентуры. Позднее во главе наружного наблюдения становится коллежский регистратор Милевский, и к службе наружного наблюдения начинают привлекаться русские филеры.
            Корвин-Круковский обосновался в Париже в помещении Российского посольства на ул. Гренель, 79. Несмотря на определенные неудобства нахождения политической полиции и дипломатическом учреждении, Заграничная охранка располагалась по этому адресу вплоть до ее ликвидации после Февральской революции.
            В.К. Агафонов, член партии эсеров, принимавший участие в работе Комиссии по разбору архива Парижского бюро Заграничной агентуры, пишет о своих впечатлениях от посещения «штаба» Заграничной охранки: «Заграничная агентура помещалась в нижнем этаже русского консульства в Париже и состояла из двух небольших комнат. Одна — в два окна, другая имела одно окно, за решетками. Первая комната — канцелярия: вдоль ее стен стояли высокие, до самого потолка, шкафы с делами, здесь же находились две шифоньерки с карточными каталогами, шкаф со старыми делами, агентурными листками, альбомами фотографий революционеров. Альбомы были большие и маленькие. Часть альбомов, видимо, предназначалась для надобностей самой заграничной агентуры, в них было помещено несколько сот фотографий революционеров. И маленькие альбомчики, так называемые «карманные», предназначавшиеся для агентов наружного наблюдения, в которых было 20 — 30 фото революционеров, главным образом террористов. В комнате стояло три письменных стола с пишущими машинками на них и массивный несгораемый шкаф.
            Вторая комната была кабинетом. Великолепный письменный стол красного дерева с роскошными бронзовыми канделябрами и другими украшениями, диван, кресло, стулья красного сафьяна и два больших портрета царя и наследника... Вот он, тот центр, — пишет Агафонов, — откуда невидимая рука направляла свои удары в самое сердце русской политической эмиграции; здесь плелась паутина, окутывающая нас и наших товарищей тысячью тонких, но крепких нитей; здесь... совершались сатанинские искушения, и слабые или уже развращенные становились окончательно предателями...»7
            С именами В.Агафонова и С. Сватикова, комиссара Временного правительства, связаны первые исследования по истории Заграничной охранки с использованием ее архива. В течение нескольких месяцев они с другими членами Комиссии разбирали и исследовали ее материалы. В 1918 г. Комиссия прекратила
С. 143.
 работу, а архив остался в распоряжении последнего российского посла в Париже В. Маклакова. В 1926 г. он тайно вывез документы в США и передал их на хранение в Стэнфордский университет. При сдаче документов были оговорены условия передачи и хранения материалов. Согласно контракту, подписанному с Гуверовским институтом, Маклаков передавал материалы в 16 опечатанных деревянных ящиках. Так они должны пыли храниться. Их можно было вскрыть и сделать достоянием гласности только спустя три месяца после смерти Маклакова. Перед отправкой документов в США Маклаков подписал документ, в котором говорилось, что материалы «Заграничной охранки» им сожжены8.
            В июле 1957 г., после установленного Маклаковым срока, общественности было сообщено о месте хранения архива Заграничной агентуры. Появление документов стало сенсацией в архивном мире.
            Стоит отметить, что определенная часть этих документов имеется в подлиннике и в фонде Департамента полиции ГА РФ. Объясняется это тем, что в Парижском бюро оставались вторые экземпляры и черновики документов. Первые же экземпляры, как правило, направлялись в Департамент полиции, где они и хранились наряду со всеми другими материалами. Историкам, очевидно, интересно знать, что в настоящее время ГА РФ располагает также копиями фонда, хранящегося в Гувере9. Документы Гувера интересны прежде всего теми первичными материалами, которые служили основой для составления докладов и отчетов, направлявшихся в Департамент. К числу таких документов относятся «агентурные листки» со сведениями, получаемыми от секретной агентуры наружного наблюдения, финансовая отчетность, расписки в получении денег. Большой интерес представляют личные дела служащих Заграничной агентуры.
            Заграничная охранка была непосредственно связана с 3-м делопроизводством Департамента полиции, а после 1898 г. — с Особым отделом. Вся отчетность, переписка заграничной агентуры направлялись в указанные структуры. Отсюда же получали инструктивные письма, предписания, сведения о финансировании. В этих структурах Департамента полиции и отложились документы, связанные с историей Заграничной агентуры. Дела сформированы по городам и странам, откуда поступала информация, а также, в исключительных случаях, по адресатам.
            Так же, как организация самого Департамента, становление службы Заграничной агентуры заняло несколько лет.
            Как уже отмечалось, Корвин-Круковский не был удачной фигурой для такой должности. Посланный в 1884 г. за рубеж сотрудник 3-го делопроизводства Департамента Г.К. Семякин по возвращении составил доклад, в котором указывал, что Круковский делом не интересуется, не понимает его и даже не
С. 144.
дает себе труда разбирать письма, доставляемые ему Барлэ, заваливая всяким хламом Департамент10. Кроме того, были отмечены и финансовые нарушения. Семякин предлагал провести реорганизацию в 3-м делопроизводстве и в Заграничной агентуре.
            Летом 1884 г. с большими сложностями удалось отстранить Корвин-Круковского от работы. На освободившуюся должность был приглашен Рачковский, находившийся в это время в распоряжении Департамента полиции и выполнявший отдельные его поручения.
            С этого момента Рачковский становится заметной фигурой в российском политическом сыске13. Выученик Судейкина, человек хитрый, умный, беспардонный, он насаждает свои методы сыска не гнушаясь и провокацией. Все это сходит ему с рук: его авторитет среди начальства, зарплата неуклонно растут, одна за другой следуют награды.
            Помимо Парижского бюро информация о зарубежных организациях продолжала поступать от российских консулов в Париже, Вене, Берлине, Лондоне, Бухаресте, Нью-Йорке (которые, в свою очередь, имели сеть агентов)12 прямо в Департамент полиции. Определенные функции слежки и надзора выполняла пограничная стража. Постепенно, по мере организации в этих странах отделений заграничной агентуры, сведения начинают поступать непосредственно от уполномоченных лиц или из Парижа от Рачковского.
            Некоторые агенты, находившиеся на службе Департамента в разных странах Европы и Америки, предпочитали в первые годы сноситься с Департаментом самостоятельно. Часть из них просто боялась посредничества. К таким лицам можно отнести давнишнего знакомого Департамента секретного сотрудника Эваленко (Еваленко) Александра (Канона) Марковича13.
            В первое время Рачковский активно берется за налаживание работы. Он резко увеличивает состав секретной агентуры, работавшей в эмигрантских кругах в Париже, Швейцарии, Италии, стремится сосредоточить руководство зарубежной агентурой в своих руках, расширить сеть. Подобная централизация, однако, последовательно не выдерживалась, так как во многих случаях агентам было удобнее и целесообразнее иметь прямые связи с Департаментом полиции. Определенную самостоятельность м своей деятельности сохраняла заграничная агентура в Лондоне14. Напрямую давал сведения об эмигрантах и особенно об анархистах генеральный консул в США Оларовский15.
            В 1889 г. при Рачковском начала действовать агентура на Балканах16, деятельность которой распространялась на Румынию, Болгарию, Сербию, Австро-Венгрию. Долгое время Балканской агентурой управлял Александр Моисеевич Вейсман, бывший секретный сотрудник жандармского управления Одессы (впоследствии его сменил В.В. Тржецяк)17. Вейсман все
С. 145.
свои донесения и материалы направлял в Департамент. Исходя из того, что в этот период в Болгарии, Сербии, Румынии находилась большая группа народовольцев, Вейсман считал, но в интересах дела целесообразно иметь «горячую линию» «между ним и Департаментом. В Департамент от него поступали перлюстрированные письма Е. Лазарева, А. Теплова, В. Дебогория-Мокриевича, Ф. Волховского, Степанова, Н. Чайковкого, Л. Гольденберга и др.18. Одновременно идут донесения и информация о болгарских революционерах Д. Благоеве, И. Загу6анском19. Кроме того, в Департамент поступали сведения и от российского консульства в Софии20.
            Вейсман долго проработал на Балканах, имел большое влияние как в политических, так и в дипломатических кругах. Однако нарушения финансовой отчетности, организация фиктивного покушения на жизнь болгарского князя Фердинанда (из карьерных соображений) стоили ему должности.
            В 1894 г. была организована агентура в Галиции21, в 1900 г. — в Берлине22.
            Имея навыки журналистской работы, Рачковский быстро сошелся с парижскими журналистскими кругами, с помощью которых начал помещать в парижской прессе статьи, направленные против российской революционной эмиграции. В борьбе с нею он применяет методы, заимствованные у своего учителя Судейкина. Известны проведенные Рачковским провокации, связанные с разгромом народнических типографий в Женеве. Чтобы еще более утвердить свое положение и содействовать сближению России с Францией, им был задуман и осуществлен чудовищный план мнимого покушения на Александра III. На средства, данные Рачковским его секретному сотруднику Ландезену, была устроена лаборатория по изготовлению бомб. Когда работа была налажена, сведения о мастерской были сообщены французской полиции. Ландезен скрылся и был осужден заочно. Его «товарищи» были осуждены и понесли наказание.
            «Открытие» полицией мастерской дало повод французским властям в 1890 г. организовать шумный процесс по делу русских террористов. Агафонов в своей книге пишет: «Этой провокацией Рачковский не только возвысил свой авторитет в министерстве внутренних дел и избавился от личных беспокоивших его парижских эмигрантов, но и сумел завязать солидные связи в политических кругах Парижа».
            К этому времени относится знакомство Рачковского, перешедшее позже в дружбу, с французским президентом Лубэ 2З.
            Ландезен был давнишним секретным сотрудником. Еще в годы студенчества, во время учебы в Петербургском горном институте он стал секретным сотрудником С.-Петербургского охранного отделения по освещению студенческого движения. Тогда он носил фамилию Геккельман. Однако его поведение
С. 145.
вызвало подозрение у сокурсников и ему срочно пришлось выехать в Ригу, где он поступил в Политехнический институт. Но и здесь ему не повезло, он опять попал под подозрение. В 1884 г. он едет в Швейцарию и поступает в Цюрихский политехникум. За рубежом он живет под фамилией Ландезен. Вскоре он знакомится с Рачковским и становится его сотрудником. В это время он снова меняет фамилию, принимает православие и сотрудничает с Рачковским уже как Гартинг Аркадий Михайлович. Между Рачковским и Гартингом устанавливается полное взаимопонимание. Вскоре он становится ближайшим помощником Рачковского, его правой рукой.
            В 1900 г. Рачковский добивается согласия немецких властей на присутствие в Берлине российской полиции и ставит во главе Берлинской агентуры Гартинга.
            Рачковский активно налаживает связи с иностранной полицией и обслугой домов, где живут эмигранты. В числе его до вверенных лиц оказываются почтальоны, консьержи.
            «Энергии и изворотливости Рачковского, казалось, не было предела, — пишет Агафонов. — Это был прирожденны и сыщик, комбинатор и авантюрист».
            В последние годы перед отставкой Рачковский все больше втягивается в политику и интриги, занимаясь вопросами, которые не входили в его компетенцию. В то же время до выполнения непосредственных служебных обязанностей не всегда доходили руки. Он добился того, что получаемое им жалование было выше, чем у директора Департамента полиции (соответственно 12 и 10 тысяч рублей)24.
            В июне 1902 г. Рачковский был отправлен в отставку, а его место, как было сказано выше, занял Л.А.Ратаев. Причиной отставки послужили участившиеся служебные упущения, а также его резко отрицательный отзыв о Филиппе Вашо, французе, лечившем императрицу Александру Федоровну25.
            Несмотря на проявленное усердие, Ратаеву не удается при обрести столь же широкий круг знакомств, который был Рачковского. Он стремился расширить секретную агентуру i. городах, где наблюдался приток русской эмиграции. 22 декабря 1902 г. Ратаев писал Лопухину, директору Департамента делясь своими планами:
            «По части секретных сотрудников я полагаю не придерживаться строго рамок Лондона, Парижа и Швейцарии, а предполагаю раскинуть сеть несколько шире. Уже мною лично приобретено трое сотрудников: один добавочный для Пари» (специально для наблюдения за русской столовой), одного для Мюнхена и одного я полагаю послать в Бельгию, где Брюсселе и Льеже образовалось порядочное гнездо. Из числа прежних сотрудников не все еще перешли ко мне, но перейдут с отъездом П.И. (Рачковского. — 3.П.) из Парижа...»26
С. 147
            28 января 1903 г. Ратаев в своем донесении в Департамент сообщает не только о своих планах, но и о тех трудностях, с которыми он столкнулся в результате упущений своего предшественника:
            «По приезде в Париж, — пишет он, — я попал в очень тяжелое положение. По моей долголетней службе я сразу понял, что способы ведения дела моим предместником значительно устарели и совершенно не приспособлены к современным требованиям Департамента. Как я уже писал, наиболее слабым пунктом оказалась Швейцария, а между тем я застал момент, когда центр и, можно сказать, пульс революционной деятельности перенесен именно туда...»
            Что касается самой агентуры, то Ратаев считает, что она «также весьма и весьма нуждается в реорганизации и освежении. Во-первых, она сильно распущена и набалована... Я убедительно просил и прошу на первый год оставить неприкосновенной ту сумму, которая отпускалась П.И. Рачковскому. Будьте уверены, что я ее расходую с надлежащей экономней... »27. Одновременно он считает, что поскольку центр революционной эмиграции перемещается в Бельгию и Швейцарию, можно ликвидировать балканскую и берлинскую агентуры. Возможно, что эти агентуры действительно уже утратили свое значение, но возможно, что здесь присутствовали и личные мотивы: заведующим берлинской агентурой оставался Гартинг, ставленник Рачковского.
            Ратаев явился инициатором подготовки и заключения русско-германского полицейского протокола от 14 марта 1904 г. о мерах борьбы с анархизмом, что имело важное значение для России. Его служба за рубежом была слишком короткой, чтобы укрепить свои позиции в Заграничной охранке. С возвращением Рачковского в систему политического сыска была восстановлена берлинская агентура, а Ратаев был смещен со своего поста.
            Заведующим Заграничной агентурой в августе 1905 г. был назначен Гартинг 28. Период руководства Заграничной агентурой Гартингом был временем, когда политическая эмиграция увеличилась за счет отъезда за рубеж большого числа деятелей как социал-демократического, так и эсеровского движения. Все съезды, конференции, совещания освещались как секретной агентурой, выезжавшей в качестве делегатов, так и заграничной секретной агентурой и службой наружного наблюдения. О том, как удавалось заграничной агентуре доставать партийные документы, может свидетельствовать эпизод из истории V съезда РСДРП.
            В списке делегатов значился секретный сотрудник заграничной агентуры Я.А. Житомирский. Он был избран в протокольную часть съезда. О первых днях съезда он информировал Гартинга. Съезд открылся 30 апреля, а 4 мая заведующий
С. 148.
            Заграничной агентурой Гартинг уже дает в Департамент первое сообщение о съезде и пишет о необходимости выезда его самого в Лондон для «помощи агентуре»29. Съезд закончил свою работу 19 мая, а 26 мая Гартинг представляет в Департамент полиции подробный отчет на 100 страницах о V съезде РСДРП, описывая организацию съезда, открытие съезда, останавливаясь на работе каждого дня, дает краткую характеристику выступавшим, коротко излагая содержание выступлений. К отчету прилагался список членов ЦК, кандидатов в члены ЦК на случай провала, список установленных участников съезда (163 человека), финансовый отчет ЦК, отчет об издательской деятельности ЦК и даже секретный отчет о расходовании полученных от Саввы Морозова 100000 рублей, а также принятые съездом и отклоненные рекомендации 30. Направляя эти материалы, Гартинг писал, что отчет составлен сотрудником, который «много потрудился как в период этого съезда», так и оказал «весьма серьезные услуги во время своей последней поездки в Россию». Основываясь на этом, Гартинг просит для него награду в размере 1500 рублей 31. Не приходится сомневаться, этим сотрудником являлся Житомирский, который, имея доступ ко всем документам съезда, после его окончания в течение одной ночи скопировал все документы.
            Серия разоблачений секретной агентуры, проведенных Бурцевым, задела и работников Заграничной охранки. Все ближе подбирался Бурцев и к Гартингу. И хотя тучи над головой Гартинга сгущались, он не хотел верить, что у Бурцева будет достаточно документов и оснований, чтобы его разоблачить. Он продолжает активно заниматься своими делами, обращается в Департамент полиции о присылке в Париж «молодых филеров среднего роста, средней полноты, чтобы не привлекать внимания». Свою просьбу он объясняет тем, что в Париж «съехались все «вожаки» партии и наступил «самый благоприятный момент для ознакомления с наличным их составом». Он стремится набрать в заграничную агентуру больше русских людей. В это же время он усиливает работу по перлюстрации корреспонденции. Проблема, однако, заключалась в том, что лица, связанные с консьержами, не знали русского языка и как правило, письма скалькировали, а если исходить из того, что письма написаны были неразборчивым почерком, на кальке их практически невозможно было прочесть. В январе 1909 г. при агентуре был учрежден особый фотографический отдел для пересъемки писем. Позднее он использовался и но прямому назначению — наблюдаемых лиц тайно фотографировали на улице. В заграничной охранке накапливались ценные фотоматериалы.
            Но слухи о подлинном лице Гартинга все более распространялись. В Департаменте полиции уже готовят документы о сообщении дипломатическим представителям дружеских стран об
С. 149.
уходе российского представителя со своего поста в связи «с расстроенным здоровьем» и замене его ротмистром В.И. Андреевым. 9 февраля 1909 г. Гартинг официально был отстранен от должности, но некоторое время он еще оставался в Париже. Не желая согласиться со своим отстранением от дел, он продолжает исполнять обязанности заведующего Заграничной агентурой, составлять документы, на которых подпись ставит ротмистр Андреев, которого Гартинг не вводит в курс его работы, оставляя пока за собой секретную агентуру.
            4/17 марта Гартинг обращается с письмом в Департамент полиции, в котором выражает недовольство распоряжением о его отставке, всячески затягивает передачу дел Андрееву, он еще несколько месяцев остается негласным руководителем заграничной агентуры32.
            Такого рода промедление не устраивало Департамент полиции, и 9 апреля «безотлагательно» в Париж был командирован ротмистр Долгов, по прибытии которого ротмистр Андреев должен был вернуться в Россию. Ротмистру Долгову предписывалось в короткий срок принять агентуру и «устранить угрожающую... опасность для жизни» Гартинга 33. Отставка Гартинга вызвала много шума и разговоров в революционной среде. Бурцев не верил в отставку, так как считал, что заменить его было некем. Сам же Гартинг не видел опасности и настаивал на «негласном руководстве заграничной агентурой»34. То, чего боялись в Департаменте, однако, произошло. В немецкой газете «Tag» от 7 июля 1909 г. появилась статья, в которой убедительно доказывалось, что Геккельман, Ландезен и Гартинг — одно и то же лицо. Это разоблачение вызвало большой шум в российской и зарубежной прессе. Во французском парламенте разразился скандал. Клемансо на запрос социалистов ответил, что во Франции нет иностранной полиции. Перед органами политического сыска России встал вопрос о правомочности дальнейшего существования Секретного заграничного бюро в Париже. Российскому правительству надо было срочно что-то делать, чтобы не подводить своих друзей из французской полиции и правительства и в то же время постараться оставить все на своих местах. Сложность ситуации была также в том, что некоторые агенты наружного наблюдения не вызывали доверия.
            После разоблачения Гартинг исчез из Парижа. В спешке покидая Париж, Гартинг поставил заграничную охранку в сложное положение, не передав и не познакомив своих агентов с новым руководством. Один из работников заграничной охранки в связи с этим писал в Департамент: «...из оставшихся трех адресов — по двум нет ни ответа на запрос, ни писем вообще, а 3-й оказался, видимо, неправильным, так как мои письма лежат на почте, а сотрудник пишет, не давая своего
С. 150.
адреса и то требуя, то умоляя прислать ему деньги, так как он гибнет... не получив ни за июль, ни за август... Я почти до сего времени не мог, да и теперь... не могу пользоваться фактическими главными силами агентуры.
            Я уже списался с Гартингом и умоляю его приехать в Париж или дать мне свидание, рассчитывая, что он даст мне наконец этих скрываемых им сотрудников». Некоторое время обязанности Гартинга исполнял ротмистр Долгов35.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Какой то мере еще связывали это делопроизводство с политическими делами
Полиция в россии департаменте учреждениях
Первоначально отдел состоял из 13 человек
КадроваЯ политика департамента полиции глава 10
Служба наружного наблюдения была создана задолго до организации департамента полиции1 полиции филеров