<<<     ΛΛΛ     >>>   

Немая ночь жутка. Мгновения ползут.
Не спится узнику... Душа полна страданья;
Далеких, милых, прожитых минут
Нахлынули в нее воспоминанья...
Все время за окном проходит часовой,
Не просто человек, другого стерегущий,
Нет, — кровный враг, латыш угрюмый и тупой,
Холодной злобой к узнику дышущий...
За что? За что? Мысль рвется из души.
Вся эта пытка нравственных страданий.
Тяжелых ежечасных ожиданий
Убийств, грозящих каждый миг в тиши,
Мысль узника в мольбе уносит высоко...
То, что гнетет кругом, так мрачно и так низко...
Родные близкие так жутко далеко,
А недруги так жутко близко.

Какие чувства испытывали Царственные страдальцы, можно понять из этих строк.
Автор книги «Православный Царь-Мученик» игумен Серафим (Кузнецов) во время Первой мировой войны находился на фронте, но изредка приезжал в Пермскую губернию и Москву, где останавливался в Марфо-Мариинской обители и подолгу беседовал с ее настоятельницей, Великой Княгиней Елизаветой Феодоровной. Последняя их встреча состоялась весной 1917 года. Игумен Серафим, предвидя гонения на Великую Княгиню, которые были ей уготованы «февралистами», уговаривал ее поехать в Алапаевск.
«У меня есть хорошие люди в старообрядческих скитах, и они сумеют сохранить Ваше Высочество», — сказал ей игумен Серафим. Великая Княгиня отказалась это сделать. Елизавета Феодоровна писала своей сестре, принцессе Виктории:

«Господни пути являются тайной, и это поистине великое благо, что мы не можем знать всего будущего, которое уготовано для нас. Вся наша страна раскромсана на маленькие кусочки. Все, что было собрано веками — уничтожено,— и нашим собственным народом, который я люблю всем моим сердцем. Действительно, они морально больны и слепы — чтобы не видеть, куда мы идем. И сердце болит, но я не испытываю горечи. Можешь ли ты критиковать или осудить человека, который находится в бреду, безумного?»

В ответ на предложение игумена Серафима увезти ее в укромное место Великая Княгиня лишь попросила: «Если меня убьют, то, прошу вас, похороните меня по-христиански».

* * *

После того, как 15/28 сентября (1918 г.) Алапаевск был освобожден от большевиков, в шахте Нижне-Селимская были обнаружены трупы Алапаевских мучеников: Ф. М. Ремеза, монахини Варвары, князя В. Палея. Затем — князей Константина и Игоря Константиновичей, а также Великого Князя Сергея Михайловича. Последними были найдены тела Великой Княгини Елизаветы Феодоровны и князя Иоанна Константиновича. Никто из них не был тронут тлением. Останки мучеников были погребены в склепе Свято-Троицкого собора Алапаевска. Однако в связи с приближением красных тела Алапаевских мучеников при отступлении белых частей были вывезены в Читу. Гробы с прахом Великой Княгини и монахини Варвары были переправлены в Иерусалим и погребены в крипте церкви св. Марии Магдалины.
Эта церковь была построена Императором Александром III в память его родительницы, Императрицы Марии Александровны. В ногах Великой Княгини поставили шкатулку, с которой Елизавета Феодоровна никогда не расставалась. В ней хранились оторванный взрывом палец Великого Князя Сергея Александровича и прядь волос Святого Царственного Мученика Цесаревича Алексея Николаевича.
Останки Великого Князя Сергея Михайловича, князей Иоанна, Игоря, Константина Константиновичей, князя Владимира Палея и их служащего Ф. С. Ремеза были перезахоронены в склепе храма св. Серафима Саровского при русской духовной миссии в Пекине. Во время «культурной революции» в Китае гробы Алапаевских мучеников были извлечены из склепа под храмом св. преподобного Серафима Саровского.

* * *

Чувства русских людей, оказавшихся за пределами Родины, выразил корнет Марков, который в марте 1917 года был готов защитить Царицу:

«В моей душе и в моем сердце память о Царственных Узниках и Святых Страдальцах, брошенных нами в далекой Сибири на произвол судьбы — никогда не умрет!! И скорбные Лики Их, виденные мною в последний раз в Тобольске, будут мне на всю жизнь укором, что мы, считавшие, пытающиеся и ныне считать себя Их Верноподанными, не так должны были отнестись к Ним, не такой помощи ждали Они от нас!.. И мы должны признать, что присяги, данной Им на Кресте и Святом Евангелии, мы не сдержали, и за это преступление Русский Народ сторицей расплачивается, десять лет пребывая во власти большевицкой тирании, а мы, беженцы из родной земли, в голоде, холоде и нищете прозябаем на чужбине!!!..».

* * *

Страшной была судьба Царской Семьи. Но еще страшнее был бы ее конец, если бы основная волна террора, бессудных расправ, которыми была охвачена Россия, достигла к тому времени Урала. Борцы с кровавым самодержавием большевиков пытались им сопротивляться и наиболее ненавистных из них убивали. Но они не понимали, что человеческая жизнь в красной России не ставится ни в грош и любой террористический акт, хотя бы в качестве возмездия за преступления красных сатрапов, повлечет за собой тысячи невинных жертв. Этим красное (по цвету крови) самодержавие отличалось от Царского самодержавия, когда наказывались лишь непосредственные исполнители терактов, а не их близкие. Убивали как при наступлении красных, так и при их отступлении.
«Мы не ведем войны против отдельных лиц, — писал Лацис в «Красном терроре» 1 ноября 1918 г. — Мы истребляем буржуазию, как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии...»

Напрасно полагать, что красными уничтожались лишь представители имущих классов, офицерства или интеллигенции. Жертвы «эксцессов» гражданской войны — массовых убийств при подавлении крестьянских и иных восстаний — невозможно подсчитать. В Киеве в 1918 году во время «офицерской бойни» погибло 2000 человек. Расстреливали красные палачи и рубили их прямо в театре, куда военных вызвали «для проверки документов». Че-ка (древнееврейское слово, обозначающее «бойня для скота») «работала» с неменьшим размахом и в Харькове, и в Саратове, и в Одессе, и в Астрахани. В марте 1919 г. в Астрахани произошла рабочая забастовка. Она была потоплена в крови рабочих. Вот вам правда о «рабоче-крестьянской» власти:

«Десятитысячный митинг мирно обсуждавших свое тяжелое материальное положение рабочих был оцеплен пулеметчиками, матросами и гранатчиками. После отказа рабочих разойтись был дан залп из винтовок. Затем затрещали пулеметы, направленные в плотную массу участников митинга, и с оглушительным треском начали рваться ручные гранаты,— пишет Мельгунов, ссылаясь на книгу «Че-ка. Астраханские расстрелы» (с. 251, 253), — ...Не менее двух тысяч жертв было выхвачено из рабочих рядов. Этим была закончена первая часть ужасной Астраханской трагедии. Вторая — еще более ужасная — началась 12-го марта... В центр полетели телеграммы о «восстании». Председатель Рев. Воен. <Совета> Республики Л.Троцкий дал в ответ лаконическую телеграмму: «расправиться беспощадно». И участь пленных рабочих была решена... 13-го и 14-го марта расстреливали по-прежнему только одних рабочих. Но потом... решили взять первых попавшихся «буржуев» и расправиться с ними... Только к концу апреля расстрелы начали стихать».

С приходом к власти «демократов» было выдвинуто столько обвинений в адрес И. В. Сталина, лишь изредка задевая Ленина. Что же касается Троцкого, «вдохновителя и организатора» террора в России, то его никто не трогает. Как, впрочем и Дзержинского «с сотоварищи».
Особенно зверствовали красные палачи после падения Деникина, а затем Врангеля. На Севере действовал палач Кедров (Цедербаум), были случаи расстрела 12—16-летних мальчиков и девушек. Собрав 1200 офицеров в Архангельске, Кедров сажает их на баржу и затем открывает по ним огонь. В Ростове-на-Дону, с приходом красных, расстреливали пачками. При казнях часто присутствовал Петерс, местный «Кедров». Красноармейцы говорили, что за Петерсом всегда бегал его сын, мальчик 8—9 лет. Палачонок приставал к отцу: «Папа, дай я».
Деникинская комиссия по расследованию преступлений большевиков в период 1918—1919 гг. насчитала 1.700.000 жертв! Вот несколько примеров их злодеяний.

«ДЕЛО № 40
АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ
по делу о злодеяниях, учиненных большевиками в городе Таганроге за время
с 20 января по 17 апреля 1918 года

В ночь на 18 января 1918 года в городе Таганроге началось выступление большевиков, состоявших из проникших в город частей Красной Армии Сиверса, нескольких тысяч местных рабочих, по преимуществу латышей, и преступного элемента города, поголовно примкнувшего к большевикам.
...20 января юнкера заключили перемирие и сдались большевикам с условием беспрепятственного выпуска их из города, однако это условие большевиками соблюдено не было, и с этого дня началось проявление «исключительной по своей жестокости» расправы со сдавшимися.
Офицеров, юнкеров и вообще всех выступавших с ними и сочувствовавших им большевики ловили по городу или тут же на улицах расстреливали...
Целые дни и ночи по городу производились повальные обыски, искали везде, где только могли, так называемых «контрреволюционеров».
Не были пощажены раненые и больные. Большевики врывались в лазареты и, найдя там раненого офицера или юнкера, выволакивали его на улицу и тут же расстреливали. Но смерти противника им было мало. Над умирающими и трупами еще всячески глумились.
Большинство арестованных «контрреволюционеров» отвозилось на металлургический, кожевенный и главным образом Балтийский завод. Там они убивались, причем «большевиками была проявлена такая жестокость, которая возмущала даже сочувствовавших им рабочих, заявивших им по этому поводу протест».
На металлургическом заводе красногвардейцы бросили в доменную печь до 50 человек юнкеров и офицеров, предварительно связав им ноги и руки в полусогнутом положении. Впоследствии останки этих несчастных были найдены в шлаковых отбросах на заводе...
...Главными носителями власти и проводниками большевистской политики явились в г. Таганроге за кратковременное владычество там большевиков, длившееся с 20 января по 17 апреля 1918 года, люди, не только не соответствующие по своему нравственному и умственному уровню занимаемым ими должностям, но зачастую и с уголовным прошлым: так, военным комиссаром города и округа был Иван Родионов, отбывший наказание за грабеж; помощником его — Роман Гончаров, также осужденный за грабеж; комиссаром по морским делам — Канунников, бывший повар-матрос, отбывший каторгу за убийство; начальником контрразведывательного отделения — Иван Верстак, зарегистрированный с 16-летнего возраста вор; начальником всех красноармейцев города, заведующий нарядами на производство обысков и расстрелов — Игнат Сигида, осужденный за грабеж, и, наконец, начальником пулеметной команды бронированного поезда, а затем председателем контрольной комиссии по перевозке ценностей из Ростова-на-Дону в Царицын — мещанин гор. Таганрога Иван Лиходелов, по кличке Пузырь, судившийся и отбывший наказание за грабеж».
Кровавая вакханалия продолжалась и в 1919 году. Нужно отметить, что красные конники, в большинстве своем бывшие кавалеристы Царской армии, щадили раненых. Расправами же занимались палачи-чекисты. Об этом свидетельствует приводимый ниже документ.

«ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ, СООБЩАЕТ:

ДЕЛО № 2
АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ
по делу об избиении большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой Армии

1 апреля в станицу Елизаветинскую вступили передовые конные большевистские отряды, которые отнеслись терпимо к оставшимся раненым, но затем по мере подхода других частей, особенно пехоты, раненые подверглись глумлению и избиению, и у них были отобраны деньги.
1-го же апреля начались единичные случаи убийства. Так, за несколько минут до прихода большевиков в двухклассное училище, туда прибежал больной мальчик, назвавшийся кадетом 3-го класса Новочеркасского кадетского корпуса, и просил жену заведующего училищем спрятать его, но та не успела этого сделать, и мальчик остался на дворе среди детей казаков. По приходе большевиков кто-то из иногородних сказал им, что среди детей казаков находится кадет. Тогда один большевистский солдат подошел к этому мальчику и спросил, кадет ли он. Мальчик ответил утвердительно, после чего солдат этот тут же, на глазах у всех присутствовавших, заколол мальчика штыком.
2 апреля в станицу Елизаветинскую пришел большевистский карательный отряд, который обошел все училища и школы станицы, приспособленные под лазареты, и во всех них перебил оставленных раненых и больных. Допрошенный Комиссией один из участников Добровольческой Армии, подпоручик 1-го офицерского полка генерала Маркова, Кром, лежавший в женском училище, будучи тяжело ранен в правую ногу с раздроблением бедра выше колена, показал по поводу избиения раненых в названном училище следующее.
В полдень к училищу подошел карательный отряд, который, выгнав всех посторонних людей, вошел туда. Вместе с этим отрядом в училище вбежал какой-то большевик, бывший там до прихода карательного отряда, и, указав на трех раненых, сказал, что они офицеры.
Большевики, поговорив немного с этими ранеными, начали затем расстреливать и рубить всех подряд с левого фланга, причем один из них достал топор и рубил им.
Некоторые из раненых просили не рубить, а расстреливать их, на что неизменно получали один ответ: «Собаке собачья смерть».
...Лица, входившие в школы, где находились лазареты, после ухода оттуда большевиков показали, что вид лежавших там трупов был нестерпимо ужасен. Тела убитых валялись по всем комнатам в изуродованном виде — так, один офицер лежал, держа в закостеневших руках свою же отрубленную ногу, у другого были выколоты оба глаза, у некоторых были отрублены головы и разрублены лица, у других же вся грудь и лицо были исколоты штыковыми ранами и т. д.
Тут же среди трупов лежали стонавшие недобитые раненые.
Пол был залит огромными лужами крови, а солома, служившая подстилкой раненых, была насквозь пропитана кровью. Крови было так много, что ходить по полу, по словам очевидцев, было очень скользко.
Священник, случайно находившийся на кладбище, и казаки, зарывавшие могилу, показали, что большинство тел были настолько изуродованы и изрублены, что представляли собой прямо отдельные куски человеческого мяса.
Выяснить точное число и все имена убитых большевиками в лазаретах станицы Елизаветинской раненых и больных участников Добровольческой Армии не удалось, но, по показанию одного казака, закапывавшего трупы, он насчитал положенных в могилу 69 тел.
Кроме того, тогда же были убиты и две сестры милосердия, из которых одну большевики бросили в Кубань, а другую, совсем молодую девушку, институтку 6 кл., Веру Пархоменко, расстреляли за кладбищем.
Настоящий акт расследования основан на данных, добытых Особой Комиссией с соблюдением правил, установленных в Уставе Уголовного Судопроизводства.
Марта, 20 дня, 1919 года,
г. Екатеринодар».

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

На юге живет молодая женщина вылитая великая княжна мария николаевна александра императора
Великим князем алексеем николаевичем 19 го сего декабря изволили прибыть из действующей армии в царское село
Сначала государь отказался
Однако их величества всегда были в большей степени супругами
Дубенский дает интересное описание пребывания наследника цесаревича в царской ставке в октябре 1915 года распутина распутин