<<<     ΛΛΛ     >>>   

интеллигенции - эта заведомая категория дореволюционного общества, - как это ни покажется странным, напоминает ту современную мелкую буржуазию Запада, которая при иных, конечно, общественно-исторических предпосылках, в эпоху надвигающегося крушения капитализма, капитулирует en masse перед социалистическим движением. Ведь и эта мелкая буржуазия, чтобы сделаться социалистической, должна - как обыкновенно говорят - стать на точку зрения революционного пролетариата. Однако этим в существе и ограничивается данное сходство; пролетаризируясь и становясь отраженносоциалистической, западноевропейская мелкая буржуазия получала возможность и была вынуждаема прислоняться к развитому пролетарскому движению с более или менее оформленной идеологией; русская же интеллигенция, наоборот, стояла до сих пор, десятилетия напролет, перед "чаемым и ожидаемым, как бы настоящим"; в семидесятых годах - перед фантомом грядущей крестьянской революции, перед той фатаморганой, которая слагалась в ее голове под впечатлением "освободительной" эпохи и сопровождавшей ее ломки общественных отношений; четверть же века спустя, в наше время, перед богатым задатками движением рабочего класса, полным сил и красоты, и, однако, бессильным - в обстановке подполья сорганизоваться настолько, чтобы, организуясь, накладывать необходимую печать на те образования интеллигенции, которые формировались во имя и от имени его, но, раз сформировавшись, принимались жить своей собственной - интеллигентски-кружковой жизнью.

Спрашивается, что же получалось из данной комбинации: отщепенства, свои главные стимулы черпавшего из механики самодержавнополицейского строя, "производного" социализма, подпольного, а потому уродливого и слабого, контакта интеллигенции с массами

246

и, наконец, сведенного почти на нет процесса организации массы в том даже лучшем случае, когда массовое движение вообще являло собою (как это было с движением пролетариата) самую несомненную и чрезвычайно внушительную реальность?

Получался, как неизбежный отсюда вывод, - процесс перерождения идеологии интеллигенции - выветривания ее социализма по тем двум направлениям, о которых я выше говорил. И регрессивный метаморфоз культа масс был первоначальной стадией этого процесса. Еще некоторое время масса оставалась той альфой и омегой интеллигенции, к которой сходились все практические действия ее и все ее теоретические помышления. Но "идеальная" масса все больше уступала место массе "реальной"; масса обобщенная, представляющая конечную цель и совокупность интересов движения - массе наличного момента и его ограниченной бессознательности.

Слабосильный и сознающий свое слабосилие общественный слой не был в состоянии претворять преходящее, координировать частное с общим, практицизм с принципиальностью и отдавался на волю впечатлениям дня, готовый возвести едва ли не в принцип эту свою утилитарнорефлекторную беспринципность. Но чем дальше развертывался процесс, тем резче обнаруживался конфликт между ним и интеллигентским отщепенством, тем быстрее созревал разрыв между тенденцией сблизиться с массой, расплыться, утонуть в этой массе, хотя бы ценой пригнетения своих взглядов до уровня массы и своей практики до уровня данного политического склада, и элементарным революционизмом интеллигенции, своим острием обращенным против этого склада. И тем успешнее шла в атмосфере назревающего разрыва, как растущая антитеза вырождающемуся "культу", эмансипация от него

247

некоторой части из тех, кто ранее тем же культом был втянут, вдвинут в борьбу. Культ становился декорацией и в сознании интеллигенции все больше выступала в своем качестве титана-освободителя ее же собственная коллективность, - свидетельствуя о том, что и в жизни, а не только в сознании, ей - коллективности - приходилось принимать на себя роль, которая - по исходной концепции - лежала на пробуждающейся массе.

Но надо помнить, конечно, что картина, набросанная мною, есть лишь общая схема тех активных периодов в жизни русской интеллигенции, конкретное содержание которых давалось историей и варьировало в зависимости от различий общественноисторических коньюнктур. Так, без сомнения, глубоко различны те основные два периода, в которых кульминирует, в которых наилучше воплотилась до сих пор жизнедеятельность кружковой интеллигенции: период, ведущий свое начало от 60-х годов и теряющийся в 80х, и период последнего десятилетия, завершающий свой цикл в настоящее время. Различны эпохи, в корне различна среда, подлежащая воздействию, и, сообразно сему, до основания несходны соответственные суммы идей, которыми в каждую из эпох манипулировала интеллигенция. Семидесятые годы были послесловием к освобождению крестьян, имели мужика героем интеллигенции, крестьянофильский социализм - ее знаменем и проходили в обстановке оседания буржуазнодворянского общества, приспособлявшегося на своих пореформенных позициях. Поэтому и была так эфемерна тогдашняя буржуазно-дворянская "оппозиция" и так расплывчато-шатко самое содержание либерализма. Но совершенно иное представляло собою марксистское десятилетие - наиболее яркая страница из предисловия к великой русской буржуазной революции. В его основании лежало взаимоотношение между

248

интеллигенцией, оправлявшейся от лихолетья под действием пробуждения городских рабочих масс, и этими самыми массами, элементарной силой своего пробуждения открывавшими эру самого напряженного подбора и оппозиционнореволюционной консолидации разнообразнейших общественных сил. И красною нитью через все десятилетие обозначался процесс революционизирования буржуазнодемократической России.

Очевидно, что в каждую из этих двух эпох наша схема должна была принимать чрезвычайно индивидуальные очертания; то, что в одном случае получало пространное развитие, в другом - было более преходяще и скомкано, и, наоборот, аналогичные социально-психологические моменты повторялись, в своем повторном сочетании создавая новизну, которая на деле была лишь подновленной стариной.

Посмотрите, в самом деле, на обилие тех форм, в которых протекал в 70-х годах регрессивный метаморфоз интеллигентского культа крестьянства, на бесконечный, пройденный им путь от первоначальных наивных попыток пересаждения "просветительной" идеологии интеллигенции в народную массу, через период бунтарства с его революционизмом, причудливо сплетавшимся с тягою к приспособлению, проявлением которой, только более уродливым и ярким, была Чигиринская царская грамота2, и до того рокового предела, когда революционное народничество исчезло, наконец, не в волнах сермяжного моря, как это предполагалось вначале, а в мутной воде буржуазнодемократического культуртрегерства. И сравните этот затяжной упадочный процесс, так гармонировавший с постепенно затихавшей общей "мертвой зыбью", которая катилась от толчка 60-х годов и замирала, несмотря на перекрестное влияние кратковременного подъема, имевшего свой центр в революционной

249

энергии интеллигентского единоборства с царизмом, сравните его с тем коротким и обрывистым процессом, в который - в 90-е годы - отлилось приспособление интеллигенции к пролетарской отсталости.

В недолгий срок каких-нибудь двух, трех лет "экономизм" исчерпал и пережил себя. Уже самый апогей его развития, когда господствовала "Рабочая Мысль"3 и интеллигент занимался - в теории самоуничтожением, приходился на канун, частью даже на самый момент начинавшегося и непрестанно затем нараставшего возбуждения широких кругов интеллигенции, как буржуазно-демократической, так и кружковой-отщепенской.

Разнороднейшие слои интеллигенции, казалось бы, герметически друг от друга обособленные, переживали, как результат воздействия на них пролетарского движения, в существе один и тот же процесс формирования интеллигентски-группового, резко выраженного самосознания. Этот-то процесс и перелом, его сопровождавший, от умеренной трезвенности, как наследия эпохи реакции, к более решительным мотивам последующих лет, и покончил в самое короткое время с нашим попятным развитием. Оно оборвалось, не имея силы дойти до своего логического конца, предупредительно для него намечавшегося мудрецами пресловутого буржуазно-демократического "credo". И само "credo" сыграло, разве, роль "адвоката-дьявола", наглядного показателя того, чего отщепенской интеллигенции не полагается думать и делать.

Чистый экономизм был уже анахронизмом в то время, когда по нем производилась пальба из всех орудий социал-демократической артиллерии. Правда, некоторое время еще сохранялись ублюдочные формы, такие пережитки его, как, например, рабочедельческая "теория стадий", но это были только отзвуки прошлого, такие же слабые и робкие, какими были одновременные

250

попытки бернштейнианской демократии повлиять на отщепенскую интеллигенцию. Недаром же философия филистерства оказалась не ко двору надвигавшейся бурной эпохе и вскоре превратилась, в обстановке того переходного времени, как я заметил когда-то, в своего рода "секретную болезнь" межеумочной интеллигенции.

Но зато тем полнее и последовательнее должна была себя проявить реакция против экономизма, тем стремительнее дать себя почувствовать - реванш интеллигентского отщепенства и интеллигентского проснувшегося самосознания. И если регрессивный метаморфоз культа масс - в социал-демократический период жизни русской интеллигенции укороченный, куцый, носил какой-то почвенный полустихийный характер, лишенный какой-либо разработанной догмы (не считать же таковой те обрывки идей, которые всплывали на страницах "Рабочей Мысли"), таящийся в подполье подполья (вспомните "Vademecum"* и тщетные поиски Плеханова за печатным "экономическим" словом), то в полную ему противоположность социал-демократический культ интеллигентской групповой коллективности дебютировал смело, с высокомерно приподнятой головой, в аммуниции quasi-ортодоксальности, с готовым кодексом правил едва ли не на все случаи жизни. Идеологические формы его, однако, естественно и необходимо отличались в основе от тех, в которые облекался его народовольческий предшественник. Не говоря уже о том, что народовольчество примыкало к циклу крестьянофильских идей (и в принципе ухитрялось сохранять предпосылки народничества), а приходившая к групповому сознанию интеллигенция 90-х годов черпала обеими руками из идейной сокровищницы международной социал-демократии.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Выполнял еще функции чего то вроде технического бюро при рабочем движении партийных кружков
Кружковая интеллигенция слишком тесно сплела свое су 295ществование с идеей международной социалдемократии способной действия
Тактические идеи интеллигенции