<<<     ΛΛΛ     >>>   

Марш на юг оказался непростым - три дня почти без воды, за исключением единственного скудного источника, и по-прежнему никаких признаков жилья. Испанцы продвигались по краю Сечуры, и в местах, где переносимый ветром песок пустыни образовывал у подножия холмов волнистые дюны, внезапно обрывалась успокаивающая зелень глубоко укоренившегося цератониевого леса. Испанцы вошли в безводный пояс, протянувшийся в южном направлении вдоль всего Перуанского побережья на сотни миль. Все вокруг стало коричневым: слева коричневые скалы высохших, изъеденных зноем холмов, справа более бледный коричневый оттенок пустыни, с отрогами холмов, подобными миражным островам в море песка, а впереди сияющее в лучах солнца шоссе Инков. К исходу этих трех дней испанцы вышли на равнину, бывшую когда-то населенной индейцами-ольмеками. Там стояла крепость, однако валы ее оказались разрушенными, воды не было, и крепость была пуста. Только в Мотупе смогли они напоить лошадей и утолить жажду. Но это были люди, привычные к тяготам, и сам по себе тяжелый переход не должен был послужить основанием для четырехдневной остановки. Херес ее тоже никак не объясняет.

Возобновив марш, войско продвигалось не спеша. Два дня испанцы шли через «густонаселенные» долины, еще день ушел на преодоление сухой песчаной полосы до следующей долины. Здесь их задержала разлившаяся река Предположив, что это была Лече, сделаем вывод, что Писарро старался максимально использовать возможность завоевать доверие местных жителей, так как расстояние от Мотупе до Лече составляет всего двадцать пять миль. Брат Писарро, Эрнандо, вплавь перебрался через разлившуюся реку с авангардной группой и, несмотря на встреченный на той стороне дружелюбный прием, тем не менее подверг пытке одного из вождей, чтобы получить точную информацию о намерениях Атауальпы. В результате на следующее утро он смог передать назад через реку весть о том, что армия Инки разделена на три части: одна у подножия гор, одна на перевале и третья в Кахамарке. Херес не уточняет, где именно у подножия гор или на каком перевале, к тому же информация эта почти наверняка была ложной.

Перебравшись наконец на другой берег — а переправа заняла почти целый день, лошадей переправляли вплавь, а вещи перевозили на сооруженных из стволов поваленных деревьев плотах, — войско расположилось в крепости, где провел ночь Эрнандо Писарро. Это мог быть Тамбо-Реаль либо Батан-Гранде в трех милях к востоку. Отсюда шоссе Инков на протяжении шестнадцати миль шло к югу по плоской равнине между сухих холмов к реке Ламбайеке. Сейчас эта местность засушлива, как пустыня, но на протяжении нескольких миль холмы пересекает один из глубоких старых каналов, от которого отходят поперечные следы ирригационных каналов, да и остатки храмовых курганов и саманных крепостей позволяют предположить, что прежде весь этот район был зеленым, плодородным и густонаселенным. Это объяснило бы, почему Писарро задержался еще на четыре дня. Его целью явно было установление мирных отношений, что оказалось несложно, так как здешние деревни сильно пострадали под рукой Атауальпы. И здесь даже нашелся индейский вождь, готовый отправиться в Кахамарку в двойной роли шпиона и посла.

После четырехдневного перерыва Писарро вновь повел свое войско вперед. Они пересекли реки Ламбаеке и Реке и не воспользовавшись Чонгояпским путем в горы, отклонявшимся на северо-восток, продолжали движение прямо на юг, мимо нынешних асьенд Пукала и Сальтур, и через три дня прибыли в Санью. Отсюда, как им сказали, есть тропа прямо в Кахамарку. Информация оказалась верной, и он, сойдя с главного шоссе Инков, повернул на восток и последовал за рекой Санья во впадину между холмов. У испанцев тогда не было названий для гор и ущелий, даже названия индейских деревень им с трудом удавалось записывать, а потому неудивительно, что все отчеты об этом марше очень невнятны. Почти наверняка испанцы отклонились от ущелья, в котором протекает река Санья, повернув на юго-восток в более узкий проем ущелья Нанчо. Это самый прямой путь к цели, а стоит перевалить через гребень на высоте 12 000 футов и попасть на расположенную чуть ниже высокогорную равнину, как продвижение становится относительно несложным. Херес пишет, что сам проход был настолько крут, что временами приходилось подниматься как по лестнице. Писарро с пятьюдесятью всадниками и шестьюдесятью пехотинцами ушел вперед, намереваясь с боем преодолеть перевал, если он окажется защищенным. Однако, хотя в проходе и стояла крепость, Атауальпа оставил тропу к своему лагерю открытой. Был сильный мороз, такой, что лошади страдали от обморожений. Дело происходило в начале лета, но в Сьерре в это время настоящая зима, поскольку это дождливый сезон и в горах в это время ложится снег.

Писарро провел ночь в деревне; дом, в котором он разместился, был защищен каменной стеной. На следующий день он двигался медленнее, чтобы дать возможность своему арьергарду и обозу присоединиться к основным силам. Тропа по-прежнему шла вверх, и в эту ночь вся армия расположилась лагерем на вершине горы. Здесь его приветствовали посланцы Атауальпы, приведшие ему в подарок десять лам. Они сказали, что Инка уже пять дней ждет его в Кахамарке. По всей видимости, они рассказали ему — в своей интерпретации, разумеется, — историю военных действий между Атауальпой и Уаскаром. В ответ Писарро, по свидетельствам очевидцев, произнес длинную речь, закончив ее словами: «Если он [Атауальпа] захочет войны, я согласен воевать, как я уже воевал против вождя острова Сантьяго [Пуна], и против вождя Тумбеса, и против всех, кто хотел воевать со мной. Я не воюю ни с кем и никому не досаждаю, если только не воюют со мной».

Теперь, когда Писарро приблизился к своей цели, посланники быстрее стали сновать между двумя армиями. Долгий дневной переход через горы привел испанцев в уютно расположившуюся в долине деревню. Там Писарро ожидал тот самый вождь, которого де Сото привел в свое время в Саран, с полудюжиной золотых кубков, в которых он предложил испанским капитанам чичу, индейский спиртной напиток из зерна. Он должен был сопровождать их в Кахамарку. Еще один дневной переход, и Писарро решил предоставить своим людям день отдыха, чтобы они могли встретить возможную опасность со свежими силами. В этот момент в лагерь прибыл его собственный посланец, индеец, отправленный из Тамбо-Реаля. Он был настолько разъярен тем, что испанцы оказывают гостеприимство эмиссару Атауальпы, которого он считал лжецом и негодяем, что набросился на несчастного и схватил его за уши. В лагере Инки его собственная жизнь находилась в опасности, ему не давали еды и, невзирая на ранг вождя, он не был допущен к Атауальпе под предлогом того, что Инка постится. Атауальпа, сказал он, стоит «в боевом порядке на равнине под Кахамаркой. У него большая армия, и я нашел город пустым». Затем он отправился в лагерь, видел палатки, и толпы народа, и множество воинов, «и все были готовы к сражению». В ответ посланник Атауальпы сказал, что если город пуст, то его дома освобождены для испанцев, а Атауальпа находится в поле, потому что «таков его обычай, после того как он начал войну», при этом имелась в виду война против его брата. Как и всякий обмен сообщениями через посланников, эта перепалка, должно быть, скорее запутала, чем прояснила ситуацию, и Писарро по-прежнему не имел представления о намерениях Атауальпы.

Еще один дневной переход, и он оказался в пределах досягаемости армии Атауальпы. Он встал на ночь лагерем на травянистой равнине, на следующее утро выступил пораньше и задолго до полудня уже смотрел вниз с округлых холмов, нависавших над Кахамаркой. Он видел перед собой, возможно, самую красивую долину в Андах. Сцена была готова для одного из самых грандиозных и трагических событий в мировой истории. На протяжении всего дневного перехода вверх по крутым склонам ущелья Нанчо испанцы находились в полной власти воинов Атауальпы. Задыхаясь от разреженного воздуха высокогорья, с трудом карабкаясь по крутым склонам ниже тропы, они не имели никаких шансов устоять против атакующих сверху закаленных воинов. Даже если с ними шло некоторое количество индейских вспомогательных сил, крепость на вершине, если бы ее стали оборонять, остановила бы их продвижение. И в течение еще пяти дней пути через высокогорную Сьерру испанцы по-прежнему оставались очень уязвимы. В любой момент Атауальпа мог их уничтожить. Почему он этого не сделал? Чего боялся?

Гарсиласо настаивает на том, что причиной тому наставления, данные ему отцом, Уайной Капаком, на смертном одре. Он цитирует слова, будто бы сказанные этим последним настоящим Инкой своим вождям и соратникам:

«Отец наш, Солнце, давным-давно открыл нам, что нас должно быть двенадцать Инков, его собственных сыновей, и мы должны править на этой земле; и что затем должны прийти новые, до тех пор неизвестные люди; что они должны будут одержать победу и подчинить все наши королевства своей империи, так же как и множество других земель. Я думаю, что воины, которые недавно прибыли морем к нашим берегам, и есть те самые люди. Это сильные, могучие люди, которые во всем превосходят нас. Правление двенадцати Инков заканчивается, и я последний. Я говорю вам, что эти люди вернутся вскоре после того, как я оставлю вас, и что они исполнят то, что предсказал отец наш, Солнце: они покорят нашу империю и станут ее единственными властителями. Я приказываю вам подчиняться и служить им, как следует служить тем, кто во всем тебя превосходит, потому что их закон будет лучше нашего, и их оружие будет более могущественным и неуязвимым, чем наше. Оставайтесь с миром; мой отец, Солнце, призывает меня, я ухожу, чтобы успокоиться рядом с ним».

Гарсиласо де ла Вега — писатель с очень богатым воображением. По материнской линии он потомок инков, и с его стороны естественно стремиться найти рациональное объяснение неспособности индейцев противостоять захватчикам. И все же с достаточной долей достоверности можно представить себе, что Уайна Капак разделял владевшее Моктесумой предчувствие надвигающейся катастрофы и вполне мог почувствовать необходимость предупредить свой народ на смертном одре и призвать его не бороться с неизбежным; если это так, то он несомненно сделал бы это от имени бога Солнца. «Новости об этом предсказании, — продолжает Гарсиласо, — разлетелись по всей территории Перу, и повествования всех хронистов свидетельствуют о его правдивости». Хронисты, на которых он ссылается, это Сьеса де Леон и Лопес де Гомара, однако они, как и сам Гарсиласо, описывали эти события много позже. Поэтому мы должны рассматривать эти пророчества и наставления Уайны Капака как неподтвержденные и самостоятельно решать, каким образом Писарро со столь малыми силами смог покорить громадную империю. Для этого мы должны вернуться к истокам империи инков, рассмотреть их религиозные воззрения и культуру, и прежде всего особенности управления, связанные с пирамидальной структурой государства и абсолютным подчинением «отцу» — верховному Инке.

Тамбо   —   походный дворец со складом и арсеналом. (Примеч. персе.)

Глава 3. ИНКИ

Мало какие области Земли отличаются столь фантастически богатым ландшафтом, как западное побережье Южной Америки; здесь география вертикальна, и климат определяется скорее высотой, нежели географической широтой. Как считают ученые, человек поселился в центральной озерной области Мексики около одиннадцати тысяч лет назад. Примерно в это же время люди проникли на юг до самой Патагонии, и в Перу человек мог появиться еще до 9000 года до н. э. Однако переход от охоты или рыболовства как основного источника пропитания к даже самому примитивному земледелию был долгим, и начальные формы примитивной цивилизации начали складываться в этих местах не ранее 2500 года до н. э. Земледелие же развилось не ранее 1000 года до н. э., и то лишь в прибрежных районах, где климат был наиболее благоприятен.

Здесь воды течения Гумбольдта, поднимающегося к экватору из холодных южных широт, буквально кишат рыбой. В результате его влияния на теплый воздух тропиков температура понижается и формируются облака, создается высокая влажность и в зимние месяцы (с июня по ноябрь) — туман, однако дождей .нет, за исключением тех редких случаев, когда другой любопытный феномен, противотечение Эль-Ниньо, направляется к югу. Прибрежная равнина настолько засушлива, что во многих ее местах не растут даже кактусы. Однако почти сорок каменистых речных русел протягивают через эту пустыню к морю свои «пальцы». Все они берут начало среди тающих снегов Анд, и примерно в тридцати реках поток роды поддерживается в течение всего года. Именно в плоских дельтах этих рек первые земледельцы начали в свое время собирать урожай бутылочной и столовой тыквы, бобов и перца-чили.

Андские плоскогорья представляют собой полный контраст прибрежной пустыне. Шесть огромных бассейнов — Кахамарка, Уайлас, Уануко, Мантаро, Куско и Титикака — расположены на высоте от 8000 до 13 000 футов и ограждены горами, над которыми возвышаются величественные снежные пики Кордильер, горными цепями Сьерра-Бланка и Сьерра-Негра. На юге над современным городом Арекипа возвышаются три громадных вулканических массива — Чачани, Мисти и Пичу-Пичу — высотой 20 000 футов. Вулкан Эль-Мисти представляет собой такой совершенной формы конус, что может сравниться с Фудзиямой, и он до сих пор активен. И в наше время большая часть территории Перу подвержена землетрясениям — Уачо, город на побережье к северу от Лимы, был сильно разрушен в октябре 1966 года. Даже плоскогорья сейсмически небезопасны, поэтому инки и народы, жившие в Андах до инков, зачастую не скрепляли камни, составлявшие стены их жилищ, а иногда складывали их ступенчато. Большая часть лучших образцов колониальной архитектуры в самом Куско была разрушена именно потому, что испанцы недооценили серьезность испытаний на прочность, которые предстояло выдерживать их строениям.

Когда человек впервые поселился в этих высокогорных бассейнах, в наше время называемых punas, науке точно неизвестно, однако радиоуглеродный анализ находок на одной из пещерных стоянок дал основания предположить, что произошло это не менее девяти тысяч пятисот лет назад. Здесь особенности ландшафта — существование на большой высоте оптимальных условий для жизни кочевых скотоводческих племен — привели к формированию практически уникальных анатомических и физиологических характеристик. Для всех обитателей высокогорья характерны небольшой рост и плотное сложение; средний рост мужчины 5 футов 2,5 дюйма, женщины — 4 фута 9,5 дюйма.

Уникальна степень развития легких, объем которых почти на треть больше, чем в среднем у человека, на четыре пинты больше объем крови, почти двойной гемоглобин, количество красных кровяных телец от 5 до почти 8 миллионов, сердцебиение более медленное. Как ни поразительно, физиологические особенности не наследуются, а развиваются индивидуально в юности.

Жители долин, отделенных друг от друга горами, почти не смешивались с пришельцами, и сегодняшние индейцы кечуа, особенно на юге, — коренастые, с широкими лицами; женщины в круглых, надетых немного набекрень фетровых шляпах и мантиях из шерсти ламы, мужчины в разноцветных шерстяных шапках и пончо — в основном такие же, какими их увидел Писарро в 1532 году. Это люди, привычные к одиночеству больших пространств, их тела и души сформированы страной, в которой они живут, — миром скал, дождей и бурных рек, где каждый участок с вялой травой, дающей им жизнь, огражден горными стенами. Даже их движения необычны. Они либо стоят так тихо и неподвижно, что, подобно животным, сливаются с ландшафтом, либо передвигаются легкой шаркающей трусцой, как несомые ветром листья. Они редко ходят быстрой и энергичной походкой, как мы с вами, только если перепьют чичи.

Следы постоянных жилищ обнаружены даже на высоте 17 500 футов, и характеристики организма, выработанные для существования на такой необычайной высоте, не меняются на протяжении тысячелетий. Конкистадоры, вероятно, превосходили местных жителей в росте, но любой, кто, с трудом пытаясь отдышаться на берегу озера Титикака на высоте 12 648 футов, наблюдал при этом за яростной игрой местных индейцев в футбол, должен испытывать изумление от быстроты, с которой акклиматизировались испанцы. Они поднимались непосредственно с побережья и почти сразу же были готовы к сражению. Здесь, в ста пятидесяти милях к югу от Куско, высокогорные долины открываются на широкую равнину, и внезапно к юго-востоку от вас начинаются прерии — необозримый простор. Чистый разреженный воздух на озере Титикака поразительно прозрачен, а штормовые дожди, бушующие на отдаленных вершинах, создают вокруг него фантастический облачный ландшафт. Кахамарка же, напротив, — узкая долина между скругленных, почти сглаженных холмов, в ширину не более шести миль, но в отличие от пожухлых, пожелтевших трав других горных долин здесь можно видеть ярко-зеленые луга, напоминающие английский деревенский пейзаж — трава по колено, лютики и клевер, а по границам лугов ивы. Только редкие кактусы, миниатюрный вариант магуэя, напоминают о том, что долина эта лежит всего в нескольких градусах от экватора.

Именно в этой температурной зоне высокогорных равнин (altiplanos) и развилась цивилизация инков, появившаяся всего за сто с небольшим лет до «явления Немезиды» в лице Писарро, которому суждено было ее уничтожить. Поскольку цивилизация эта не создала письменности ни в какой форме, даже в форме рисуночного письма, нет никаких письменных свидетельств о предшествовавших ей культурах. До испанцев не дошло и никакого устного повествования о доинкской истории страны, ибо, подобно коммунистам Советского Союза и Китая, инки настолько решительно перекраивали историю завоеванных ими индейских племен, что на протяжении жизни одного поколения внедрили всеобщую веру в то, что культура народа проистекает исключительно от инков.

Таким образом, только путем скрупулезного анализа предоставляемых многочисленными археологическими находками доказательств удалось постепенно прийти к пониманию того, что инки, подобно ацтекам в Мексике, вобрали в себя и приписали исключительно себе все достижения существовавшей до них достаточно развитой культуры. Цивилизация инков, как большинство других цивилизаций, возникла как продукт исторического развития страны; как строительные технологии, так и высокоорганизованное, бюрократически управляемое, «имперско-коммунистическое» государство являлись результатом развития культуры чиму и еще более ранних культур.

Например, посещение chullpas в Сильюстани неоспоримо доказывает, что даже технология строительства из каменных блоков без применения раствора не является изобретением инков. Chullpas — высокие каменные погребальные башни позднего периода Тиауанако. Они покрывают весь мыс над озером Уйаму, примерно в тридцати милях к северо-западу от Пуно, и каменная кладка нескольких сохранившихся практически неповрежденными башен демонстрирует последний ряд, загнутый внутрь для уменьшения ветрового сопротивления, и окружность башни вверху, большую, чем ее окружность у основания, что делает силуэт башни похожим на высокий бокал. Выпавшие каменные блоки раскрывают секрет прочности кладки без помощи раствора и ее сейсмической устойчивости, который заключается в наличии выступа, входящего в гнездо на вышележащем блоке, а иногда даже сплошного выступающего ободка. Мастерство строителей этих башен даже выше, чем строителей Куско, причем вся работа осуществлялась без применения металла, камень обтесывался надлежащим образом при помощи примитивных молотов из более твердого камня.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Видел писарро еще ребенком
Так как отправил к писарро первое посольство еще
Писарро
Большинство искателей приключений были наемниками писарро колумба
Хэммонд И. Конкистадоры История испанских завоеваний XVXVI веков истории 5 подавали