<<<     ΛΛΛ     >>>   

97 Троцкий Л. Д. Преданная революция. М., 1991. С. 210.

В этом остром социологическом анализе автор «Нового
курса»98 фактически предвосхитил теорию «нового класса» Милована
Джиласа99. Конечно, Л.Д. Троцкий излишне привержен
марксизму, когда связывает существование «класса» непременно с
его отношением к средствам производства. Но он находит простое
и глубинное для социалистической системы обоснование
стремления номенклатуры к собственности. Потребность в частной
собственности связана с таким безусловным инстинктом, как
семейный, родительский! Он мог бы назвать свою книгу не «Преданная
революция», а «Перерождение государства под влиянием
семьи и частной собственности».

Итак, теоретический приговор коммунистической системе
произнесен. «Рыба с головы гниет» – чем сильнее власть социалистического
государства (чем более «развит социализм»), чем
больше у правящего класса, высшего чиновничества, номенклатуры
привилегий, тем вернее и быстрее этот класс перерождается,
обуржуаживается социально-психологически и стремится стать
буржуазией также и в экономическом отношении. Номенклатура
разрывает рамки социалистического государства, как птенец разбивает
яйцо. Понятно, что это связано не с какими-то «недостатками
» или «сталинскими извращениями», а с самим существом
системы, несущей в себе свою неизбежную и скорую гибель.
В отличие от многих других это пророчество Троцкого сполна
подтвердилось.

98 См.: Троцкий Л. Д. Новый курс. М., 1924.

99 Джилас Милован – видный политический деятель Югославии, близкий соратник
Тито, занимавший высокие посты в КПЮ (Коммунистической партии Югославии),
затем СКЮ (Союз коммунистов Югославии) и АВНОЮ (Антифашистское
вече народного освобождения Югославии), в конце 1953 года – председатель Союзной
народной скупщины. После резкого выступления против превращения компартии
в правящий класс страны и морального ее разложения вступил в конфликт
с партией и правительством и подвергался репрессиям. См. его работу «Новый
класс» в кн.: Джилас Милован. Лицо тоталитаризма. М., 1992. С. 159–360.

264

3

Нэп создавал первую предпосылку для «перерождения» тогда
революционной номенклатуры: при сохранении политической
диктатуры, монополии на власть (и соответственно командных
позиций в отношении распоряжения собственностью) она спешила
заключить ту или иную форму союза с другими экономически
сильными группами населения – нэпманами и кулаками
прежде всего – и начать частичное разгосударствление собственности.
Вариант, кстати сказать, в чем-то напоминающий тот «китайский
опыт», которым бредит часть нашей современной номенклатуры.

В 20-е годы это был бы классический случай «термидора», вариант,
постоянно обсуждавшийся в эмигрантской литературе тех
лет. После разгрома «левой оппозиции» казалось, что сталинское
руководство открыло шлагбаум движению бюрократического
государства именно в этом направлении, от складывающегося
тоталитаризма назад, к «номенклатурно-государственному капитализму
» при сохранении диктатуры партии и ГПУ100. Лозунг
«Обогащайтесь!», который был брошен крестьянам, мог бы стать
в такой ситуации лозунгом номенклатуры.

Как известно, этого не произошло. В конце 20-х годов был совершен
мощный рывок. Ударным трудом ОГПУ и всей «остальной
страны» здание тоталитаризма было наконец возведено.

Было бы наивно все приписывать личности И. Сталина. Нет,
тогда еще и большинство номенклатуры не было готово к «термидору
». Общество не было однородным, большевики боялись,
и не без оснований, что им не удержаться, если произойдут радикальные
социально-политические потрясения. Могли вернуться
«старые хозяева», а такая контрреволюция для «комиссаров» с
большой вероятностью означала бы не только утрату собственности
и власти, но и нечто много более опасное... Гражданская
война все еще держала большевистскую номенклатуру на крючке,

100 ГПУ – Государственное политическое управление при НКВД РСФСР, орган по
охране государственной безопасности в 1922–1923 гг. Было затем преобразовано в
ОГПУ – Объединенное государственное политическое управление.

связала ее кровавой порукой. Отступать было некуда. Большевики,
можно сказать, шантажировали самих себя. Вообще, позиция
красных директоров, военных комиссаров, руководства наркоматов
и профессиональных партработников не была прочной в захваченной
ими стране. Это руководящая бюрократия хорошо понимала.
Таким образом, страх заставлял держаться за идеологию,
которая, проникая во все поры, цементировала существовавшую
систему. Оставались у них и нерастраченная энергия мессианской
веры, и элементы социалистических, антисобственнических утопий.
Вот это сложное сочетание страха, инстинкта самосохранения,
веры делало невозможным «термидор», переворот сверху в
20-е годы.

Как раз наоборот – номенклатура пошла в наступление на
страну: «Левой, левой, левой!» Остатки частной собственности
экспроприированы, господство госсобственности стало абсолютным,
прошел по деревне плуг коллективизации. Тоталитарный
строй становился абсолютным, завершенным. Из ленинского государства
выросло сталинское (1930–1953).

Одновременно увеличивались привилегии, но здесь уж началась
внутривидовая борьба среди бюрократии. Номенклатура
укрепляла свое господство над страной, Сталин укреплял свое
господство над номенклатурой, широко применяя и пряник привилегий,
и кнут репрессий. Он вел свою «перманентную революцию
», провоцировал «усиление классовой борьбы», позволявшее
ему сгибать номенклатурные шеи под железное ярмо «партдисциплины
», так что не осталось и голов, думающих о «термидоре».
Если и думали, то о другом – опять шаги на лестнице... Неужели
ко мне?.. Так удалось «подморозить» и сам большевизм, чтобы
не гнил, удержать его «на дыбах», в состоянии «революционного
подъема» еще добрых 25 лет – с конца 20-х до 5 марта 1953 года.

4

Однако за эти годы произошла внутренняя метаморфоза идеологии,
отмеченная многими исследователями.

Еще в 1920 году Н. Устрялов провозгласил, что русский большевизм
меняет окраску: из космополитического, интернационалистского
становится национальным, превращается в «националбольшевизм
»101. Сам этот термин, возникший в Германии в 1919
году по аналогии с национал-социализмом, получил широкую
популярность в 1921 году, после выхода в Праге сборника «Смена
вех»102. Название сборника расшифровывается просто, если
вспомнить знаменитые «Вехи»103 (1909). Однако дело было не в
полемике между двумя сборниками.

Сменовеховцы оказались «попутчиками» большевиков.
Они попали в фарватер той мощной волны, того течения в
интеллектуальной жизни Европы 1920–1930-х годов, которое
бескорыстно восхищалось динамизмом, молодостью, силой
фашизма, нацизма, большевизма в противовес «старческой»,
«беззубой» демократии. Об этих интеллектуалах, об этой моде
хорошо сказал К. Чапек: «Есть ли что-нибудь достаточно пагубное,
страшное и бессмысленное, чтобы не нашлось интеллигента,
который захотел бы с помощью такого средства возродить
мир?»104

В своем восхищении «национал-большевизмом» эмигрантские
интеллигенты сильно опередили события. Только сейчас,
во «втором издании» КПРФ под руководством Зюганова, коммунистам
удалось, кажется, окончательно изжить «скверну интернационализма
», стать полностью национал-большевиками. До тех
пор пока продолжала существовать многонациональная империя,
претендующая к тому же на роль мирового гегемона, мессиански

101 Устрялов Н. В. Под знаком революции. Харбин, 1925.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Гайдар Е. Власть и собственность истории России 4 собственность
Съезд народных депутатов может принять к своему рассмотрению
Дефицит продовольствия
Западное отношение к государству
Очерки русской смуты