|
|
<<< ΛΛΛ >>>
19
центрация экономики вызывает концентрацию техни-
ческих средств и развитие технологии; этот процесс
можно проследить на примере Арсенала в Венеции
XIV века, примерах Голландии XVII века, Англии
XVIII века. В каждом таком случае в дело вступает
наука, какой бы рудиментарной она в то время ни бы-
ла. Она просто принуждена к участию.
Издавна все технические приемы, все элементы
научного знания являлись предметом постоянного об-
мена, непрерывно распространяясь по всему миру. Од-
нако есть вещи, которые распространяются с трудом -
навесной руль плюс использование соединения
"стык внакрой" при обшивке корпуса судна, плюс ар-
тиллерия на борту, плюс плавание в открытом море и
на дальние расстояния. Таков и капитализм, представ-
ляющий собой сумму привычек, способов, ухищрений,
достижений. Не дальнее ли плавание вкупе с капита-
лизмом обеспечили превосходство Европы - просто в
силу того, что эти новшества не получили массового
распространения?
Но, спросите вы, почему последние две главы по-
священы деньгам и городам? Разумеется, я хотел вы-
вести эти вопросы за пределы следующего тома. Но
дело, конечно, не только в этом. Истина в том, что эти
два явления принадлежат одновременно и повседнев-
ности самых древних времен, и самой непосредствен-
ной современности. Деньги - это очень старое изобре-
тение, если понимать под ними средство ускорения об-
20
мена. А без обмена нет общества. Что касается горо-
дов, то они существуют с доисторических времен. И
то, и другое - это многовековые структуры самой
обычной жизни. Но это также и мощные ускорители,
способные адаптироваться к изменениям и, в свою
очередь, их стимулировать. Можно сказать, что города
и деньги породили современный мир, но возможно, в
соответствии с правилом обратимости, столь ценимым
Жоржем Гурвичем, и заявление о том, что дух совре-
менности, динамика жизни человеческих масс способ-
ствовали экспансии денег и создали растущую тира-
нию городов. Города и деньги являются одновременно
и двигателем, и показателем развития; они вызывают
изменения и указывают на них. Но при этом они так-
же являются их следствием.
III
Выходит, не так-то просто охватить мыслью огром-
ное царство привычного, рутинного, "этого великого
отсутствующего истории". В действительности же,
привычное пронизывает все стороны жизни людей, на-
полняет ее, как вечерние сумерки наполняют окрест-
ности. Однако этот сумеречный - из-за недостатка
памяти и проницательности - исторический пейзаж
21
неоднороден: в нем встречаются более темные и более
светлые места. Было бы важно обозначить границу
между светом и тенью, между рутиной и сознатель-
ным решением. Такая разница могла бы ясно отли-
чить то, что находится справа и слева от наблюдателя,
а точнее - сверху и снизу от него.
Итак, представьте себе огромную и многообразную
сеть, состоящую из всей совокупности простейших
рынков, имеющихся в некотором данном регионе,
рынков, с зачастую весьма скромным потоком това-
ров, и которые видятся наблюдателю как некая рос-
сыпь точек. С этих многочисленных устьиц начинает-
ся то, что мы называем экономикой обмена, связыва-
ющей две обширные области - область производства
и область потребления. В период Старого Порядка,
между 1400 и 1800 годами, экономика обмена была
еще очень несовершенной. Она, безусловно, уходит
своими корнями в глубь веков, однако в упомянутый
период она еще не в состоянии соединить всю сферу
производства со всей сферой потребления, поскольку
значительная доля производства не включается в сфе-
ру рыночного обращения, работая на натуральное по-
требление, не выходящее за пределы семьи или сель-
ской общины.
Отметив это несовершенство, следует, однако,
признать, что рыночная экономика развивается, что
она уже объединяет достаточное количество малых и
больших городов, чтобы оказывать организующее вли-
22
яние на производство, направлять и стимулировать
потребление. Для этого, безусловно, потребуются ве-
ка, однако между этими двумя мирами - производст-
вом, где все рождается, и потреблением, где все разру-
шается, - именно она является связующим звеном,
двигателем, тем узким, но чрезвычайно активным
пространством, где зарождаются живые импульсы,
стимулы, нововведения, инициативы, озарения, дина-
мика роста и сам прогресс. Мне нравится, хотя я и не
разделяю ее полностью, мысль Карла Бринкмана, за-
метившего, что экономическая история сводится к ис-
тории рыночной экономики - от ее возникновения до
ее возможного конца.
Поэтому я долгое время наблюдал, описывал, воз-
вращал к жизни простейшие рынки, о которых мне
удавалось собрать необходимые сведения. Через них
проходит граница, отмечающая нижний уровень эко-
номики. Все, что осталось за пределами рынка, имеет
лишь потребительскую стоимость, все, что сумело
пройти в его тесные врата, приобретает обменную сто-
имость. В зависимости от того, с какой стороны эле-
ментарного рынка находится индивид, он будет или не
будет участником обмена, того, что я называю эконо-
мической жизнью, в отличие от материальной жизни,
но также и в отличие от капитализма, - однако на
последнем отличии мы остановимся позже.
Странствующий ремесленник, предлагающий то в
одном, то в другом городке свои услуги плетельщика
23
соломенных стульев или трубочиста, будучи весьма
скромным потребителем благ, все же принадлежит ми-
ру рынка - именно к нему он обращается за ежеднев-
ным пропитанием. Если у него сохранились связи с
родной деревней и на время жатвы или сбора виногра-
да он возвращается к крестьянскому труду, то значит,
он снова пересекает границу рынка, только в обратном
направлении. Крестьянин, который регулярно сам ре-
ализует часть своего урожая и регулярно покупает
орудия труда и одежду, уже принадлежит рыночной
сфере. Тот же, что едет в город продать немного про-
дуктов, яйца, птицу, чтобы уплатить налоги или ку-
пить лемех для плуга, лишь приближается к границе
рыночной сферы, оставаясь частью огромной массы
натурального хозяйства. Разносчик, торгующий не-
большим количеством товара на городских улицах или
по деревням, находится в пространстве обмена, расче-
тов, баланса долга и наличности, какими бы скромны-
ми ни были эти расчеты и обмены. Что касается ла-
вочника, то он положительно является субъектом ры-
ночных отношений. Он либо продает то, что произво-
дит, и в этом случае он - ремесленник, хозяин лавки-
мастерской, либо торгует тем, что произвели другие,
тогда он переходит в категорию торговцев. Лавка, от-
крытая ежедневно, обладает тем преимуществом, что
в ней возможен постоянный обмен, в то время как ры-
нок работает один-два раза в неделю. Более того, в
лавке обмен сочетается с кредитом, так как лавочник
24
<<< ΛΛΛ >>>
Капиллярной сети элементарных рынков доста точно для китайской экономики артерии
Кото рые вытекают из существа его науки перед ним глобальная история людей
|
|
