Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
всегда стекающей в низменные места". (Плутарх Сравнительные жизнеописания) В начале 90-х годов общим местом в западных исследованиях, посвященных Центральной Азии, была констатация того факта, что мировая исламская умма пополнилась еще пятью государствами. Более того, в связи с тем, что на территории Казахстана была размещена значительная часть ядерного потенциала бывшего СССР, широко распространялись мифы об исламской ядерной бомбе, передаче технологий государствам-изгоям и т.п. Но история десяти лет суверенного развития показывает, что большинство оценок себя не оправдали. И это еще раз подтверждает то обстоятельство, что регион не может рассматриваться сквозь призму старых представлений. В степени влияния религии на ситуацию в странах Центральной Азии играет историческая традиция. Сегодня два государства - Узбекистан и Таджикистан - испытывают серьезные трудности в связи с политизацией населения на конфессиональной основе. И в этом нет ничего удивительного, ибо именно здесь находились центры исламского образования, а население отличалось большей степенью приверженности религии. Более того, именно отсюда ислам распространялся по значительной территории Центральной Азии региона и прилегающих регионов. Из Центральной Азии ислам проник в Поволжье, которое также стало центром распространения религии. В.А. Гордлевский считает, что "среднеазиатские купцы завозили на Волгу сперва ислам, а потом, конечно, и учения, распространенные в Средней Азии, или вернее: по дорожке, проложенной купцами, пробиралась в Поволжье и религиозная пропаганда" [190]. Различие в степени религиозности также является и различием между оседлым и кочевым миром Центральной Азии. На это обращает внимание В. Бартольд, который приводит рассказ, по которому хана Узбека обращали в ислам "и дали ему имя Султан Мухаммед Узбек-хан, туркестанский шейх Сейид-Ата (его собственное имя было Ахмед), ученик похороненного близ Ташкента Зенги-Ата; это будто бы произошло в 720 г. х., в год курицы (1321 г.) При этом рассказывает легенда, как святой увел народ Узбек-хана в Мавераннахр, где он по имени хана стал называться узбеками, тогда как не послушавшиеся шейха и оставшиеся в Туркестане получили название калмак (будто бы от глагола калмак "оставаться"). Эта легенда, конечно, фантастичная, но народное название узбеков производят от имени Узбек-хана и другие источники, в том числе Абулгази; по аналогичным примерам эту этимологию, по-видимому, надо признать правильной, вместо принятого многими учеными, в том числе Радловым, толкования "оз бег" в смысле "сам себе господин" [191]. Степень религиозности была наибольшей у оседлых народов и наименьшей и кочевников. А.В.Каульбарс отмечает, например, что у жителей дельты Аму-Дарьи, мусульман разных национальностей, отношение к религии неодинаково. Наиболее ревностно и фанатично выполняют все предписания ислама сарты и узбеки аральцы; довольно индифферентно относятся к религии казахи; каракалпаки же "представляют середину" [192]. Одним из существенных показателей перехода к оседлости было наличие мечетей. Первый генерал-губернатор Туркестанского края К.П. Кауфман писал, говоря о деятельности мусульманских миссионеров среди скотоводов, что "появление такого лица среди киргиз имеет непременным последствием устройство хотя бы переносной мечети в ауле". Такой же вывод сделан современными исследователями, которые считают, что "первыми глинобитными сооружениями в узбекских зимовках были не жилые дома, а мечети и помещения для скота" [193]. Принимая во внимание данный критерий можно говорить о том, что массовое оседание казахов-кочевников началось во второй половине 19 века. Колонизация и формирование корпуса духовных служителей из татар привело к началу строительства мечетей в первой половине 19 века. По мере развития оседлости росла и численность мечетей. Например, в 1910 году количество мечетей в Тургайской области достигло 111, а молитвенных домов - 247. В одном только Кустанайском уезде насчитывалось 53 мечети и 31 молитвенный дом [194]. Расхождения между народами проявляется не только в степени религиозности, хозяйстве, образе жизни, но и отражены в одежде. В костюмном комплексе народов Средней Азии и Казахстана есть такие общие элементы, которые определяются этнической общностью их носителей и распространяются не на все народы региона. Эта сумма признаков позволяет разделить традиционные костюмы народов изучаемого региона даже рубежа ХХ века на три большие группы: первая группа - это костюм казахов, киргизов, каракалпаков, сюда же по ряду показателей примыкает костюм дештикипчакских узбеков; вторая группа - костюм таджиков и в основном узбеков-сартов; третья группа - костюм туркмен [195]. Как видим, различия в костюме еще раз подчеркивают различия в образе жизни народов региона. Инерция культуры оказалась настолько сильной, что даже принятие ислама практически не сказалось на костюме женщины-кочевницы, но коренным образом повлияла на него в земледельческой среде. Центральная Азия представляется в целом ряде исследований многовековым оплотом исламизма и его различных течений. Но и это утверждение также вызывает серьезные сомнения. В Центральной Азии в самые различные периоды соседствовали и тенгрианство, и буддизм, и христианство, и иудаизм. Как пишет М.В. Хлюстов "Феномен принятия мусульманства, причем не только с помощью арабских сабель, был внутренним, архетипическим выбором народов, предки которых попеременно исповедовали почти все мировые религии. Ислам был рожден кочевниками, ими же разнесенный по всему свету, принят народами кочевыми или их потомками. Следует хотя бы бегло ознакомиться с его доктриной, что бы понять насколько хорошо они ложатся на тип психологии номадов. Нет ничего удивительного в том, что кочевники-воины приняли веру не в мирного проповедника, безропотно давшего себя распять, даже желавшего этой казни ради спасения человечества и искупления его грехов, а в лихого наездника и воина, саблей о двух лезвиях победно насаждавшего свою веру. Пророк-победитель оказался более симпатичен, чем покорный высшей воле Бог-неудачник... Единственная мировая религия, помимо ислама, принятая номадами - ламаизм. Не следует забывать, что его составляющая, религия бон - тибетский вариант культа Тенгри. Буддизму вообще свойственно адаптировать местные верования, не враждуя с ними, но, включая их в свой обширный пантеон, что порой порождает довольно странные сочетания. Личная симпатия воинов-номадов склонилась вновь к одинокому отшельнику, постигающему мир, образ которого столь близок одинокому пастуху, а не к неистово проповедующему в городской толпе. Концепция реинкарнации оказалась так же весьма притягательной для воина, идущего на битву и должного попрать страх смерти, что помогает легко рисковать и умирать" [196]. Если западные кочевники пошли по пути ислама, то восточные - ойраты, монголы, буряты и другие - предпочли буддизм. И в этом выборе также сказалось преобладающее влияние соседних цивилизаций. Исламский мир оказал серьезно воздействие на тюрков. А монгольские народы оказались последователями своих предков, которые установили владычество над Китаем. В своей "Истории Тибета" И. Попов следующим образом объясняет развитие ламаизма среди монголов - "Наиболее подходящим средством облагородить свой народ Хубилай считал ламаизм "во-первых, потому что последний во многом был сходен с шаманством монголов, а во-вторых, по чисто политическим соображениям. Дело в том, что хотя и монгольские полководцы и покорили Тибет, но не весь, а только восточную его часть. В центр же страны, благодаря горам и пустыням, не мог проникнуть ни один из них, а потому и власть китайского императора над Тибетом была только номинальной. Действительная же власть над страной сосредотачивалась в руках лам. Хорошо понимая призрачность своего господства над Тибетом, и желая сделать его своим настоящим владением, Хубилай решил воспользоваться для этого мирным дипломатическими средствами, т.е. вступить в союз с ламами и через дарование им некоторых прав и привилегий приобрести действительную власть над Тибетом". Как считает И. Попов "время царствования Хубилая было весьма благоприятным для развития и усиления ламства, хотя благоговение его к ламам было скорее политической мерой, чем делом сердца. Слабые же духом преемники Хубилая всецело подпали под власть лам, так что история Юанов - так называется в Китае монгольская императорская фамилия - полна жалоб на чрезмерную привязанность их к ламам, на их корыстолюбие, распущенность и наглость" [197]. В этом плане интересно замечание известного советского ойратоведа и специалиста по народному эпосу "Джангар" С. Козина, согласившегося с мнением И. Бичурина, "а за ним профессоров Н. Веселовского и А. Позднеева, приписывавших ойратским предводителям идеи политического преемства наследия юаньских императоров, а также политические замыслы и планы восстановления в 17 столетии, и, может быть, еще раньше, уже при Эсене в 15 столетии, Юаньской империи". Стремление хана Эсена восстановить империю Юань выражалось не только в том, что, как следует из Минши, он в середине 15 века провозгласил себя хаганом этой династии, но также в проведении соответствующей религиозной политики [198]. Проблема религиозных предпочтений стояла перед народами Центральной Азии достаточно серьезно. И этот выбор уже осуществлялся на различных этапах истории. Буддизм наиболее рано из всех мировых религий пользовался популярностью в аристократической среде первого Тюркского каганата. В буддизме правители каганата видели ту универсальную форму религии, которая могла помочь созданию идеологической общности в очень разнородной по своему составу державе. Буддизм в Казахстане в 7-8 веках занимал в городах Семиречья прочные позиции, о чем говорят раскопки двух буддийских храмов на городище Ак-Бешим (Суяб). Манихейские и христианские (несторианские и яковитские) общины существовали в 6-9 веках в городе Аргу-Талас (Тараз) и еще четырех семиреченских городах. На рубеже 7-9 веков несторианский клир добился обращения в христианство джабгу карлуков и образования особой карлукской митрополии. Часть населения Тараза сохранила зороастрийскую религию [199]. Всемирные торговые пути из Европы, Передней Азии в Индию, Китай, другие регионы вели не только караваны с товарами, но и идеи. А носителями идей были незаурядные личности. Основываясь на сведениях, содержащихся в "Житии Святых Апостолов", ряд исследователей пришел к убеждению, что Святой Апостол Матфей проповедовал на территории прилегающей к озеру Иссык-Куль и был основателем местных христианских общин. В древней Киргизии Апостол оказался по пути в Индию. Этот факт подтверждают письменные источники второго века нашей эры. В них упоминается о появлении в это время и быстром развитии христианства в Центральной Азии. К настоящему времени, в Кыргызстане открыто более 700 христианских памятников, в том числе 4 монастыря. Как пишет А. Акишев, на территории Семиречья и в долине озера Иссык-Куль обнаружены сотни несторианских погребений с надписями сирийским письмом. Часто на них писали наряду с тюркским именем умершего его христианское имя [200]. Бисенбаев А. Другая Центральная Азия истории Евразии 8 государства |
|
|
|
|
