<<<     ΛΛΛ     >>>   

Уже давно стал общим местом тезис о таджикском населении, которое в течение длительного времени записывалось в качестве узбекского. Как отмечает Дж. Шоберлайн-Энгел "политические аналитики часто называют Самарканд одной из этнических пороховых бочек Средней Азии. Они предполагают, что самаркандские таджики недовольны тем, что они оказались на территории Таджикистана после раздела земли в 1924 г. В самом Таджикистане некоторые пытались возродить идею "возврата" Самарканда, особенно до того, как в стране разразилась гражданская война. Однако за многие годы, в течение которых мне пришлось работать среди самаркандских таджиков, я почти никогда не слышал таких разговоров. Наоборот - очевидно, что абсолютное большинство таджиков Самарканда и области довольны своим положением в Узбекистане и даже принимают тот вид поверхностного узбекского самосознания, который я описал. Представление о том, что самобытность таджиков Самарканда угрожает стабильность Узбекистана, не подтверждено никакими фактами. Не исключается возможность того, что какой-нибудь демагог может попытаться поднять знамя воссоединения таджиков, однако это не будет поддержано населением Самарканда, которое вполне довольно своим положением" [179].

Создание Таджикской ССР было чисто формальным объединением оторванных друг от друга как таджикских так и не таджикских земель. В ее составе оказались северные районы (Ходжент, Ура-Тюбе, Пенджикент и др.) и Горный Бадахшан, входившие ранее в Туркестанское генерал-губернаторство, а также центральные и восточные районы (Душанбе, Куляб, Курган-Тюбе, Гарм и др.), ранее составлявшие, собственно говоря, Восточную Бухару. По уровню социально-экономического развития эти регионы были весьма трудно совместимы (так, на севере, еще при царизме окрепли товарно-денежные отношения, другие районы отличались чрезвычайно низким уровнем социально-экономического развития). Совершались ошибки и более принципиального характера. Ряд районов и даже города (Бухара, Самарканд и т.д.) с компактным таджикским населением оказались за пределами Таджикистана [180].

Объяснялся этот акт действиями самой таджикской элиты того периода. Об этом пишут С. Олимова и М. Олимов - "Таджиков, проживавших в бывшем Туркестанском крае (в том числе и в нынешней Ленинабадской области), пугала сама идея выделения из традиционной территориально-государственной общности и объединения с горцами Восточной Бухары. Руководство Туркестанской Автономной Советской Социалистической и Бухарской Республик состояло по преимуществу из таджиков, однако, получив директиву Центра о создании новой автономии, оно стремилось отдать Таджикской АССР лишь Восточную Бухару и столь же отсталые изолированные районы Зеравшанской долины, оставив наиболее развитые Бухару, Самарканд, Ходжент, Денау, Термез в составе Узбекской ССР, которая таким образом становилась преемницей Кокандского ханства, туркестанского генерал-губернаторства и Бухарского эмирата. Над руководителями республики Файзулло Ходжаевым, А. Ходжибаевым, А. Мухитдиновым довлели стереотипы старой государственности, в соответствие с которыми вес в ней имели не столько язык и этнос, сколько территориальный экономический и цивилизационный факторы" [181].

В этом феномене проявлялось стремление сохранить не этническое, а цивилизационное единство. И не было ничего удивительного в том, что тюрко-таджикское притяжение оказалось сильнее, нежели стремление к созданию национального государства.

Тюрко-иранское двуязычие формировалось в данном регионе в течение многих веков и задолго до вторжения шейбанидов и стало обычным явлением в регионе. Гораздо важнее, чем различия в языке, оказались различия в способе ведения хозяйства, прежде всего между оседлыми и земледельческими народами.

Ныне самаркандские, бухарские, ферганские и ходжентские таджики представляют собой единую субкультуру. Таджики-чагатаи, проживавшие в этих регионах представляют собой смешение множества групп таджикских и тюркских племен из различных районов междуречья Амударьи и Сырдарьи, а также Афганистана. Почти повсеместно таджики-чагатаи двуязычны - говорят по-таджикски и по-узбекски. Значительное влияние древней городской культуры, толерантность равнинных таджиков предопределили их открытость внешнему миру [182].

С другой стороны тот же автор приводит случай, подтверждающий сохранение старых предпочтений потомками оседлых и кочевых народов. Ферганские кыпчаки, исторически недавно осевшие кочевники, которые также считались исчезнувшей народностью, продолжают свое существование. "Они, как правило, стараются избегать смешанных браков с другими народностями, причем многие предпочитают вступать в брак с кыргызами или казахами, а не с узбеками, от которых, согласно официальной версии, они уже не отличаются. Как писал А.Н. Самойлович, многие кипчаки считали, что они ближе к кыргызам и казахам, несмотря на то, что им внушали, что они никто иные, как узбеки. Интересно, что в районах, где кипчаки и сарты живут вместе, самосознание последних также сохранено. Наверняка это связано с тем, что, называя их сартами, кипчаки тем самым усиливают сартское самосознание, которое исчезает у сартов в других регионах" [183].

Вместе с тем нельзя полностью отрицать наличие определенных трений между узбекским и таджикским населением. Об этом также существует достаточно большой круг литературы. Но корни здесь иные, нежели считают большинство исследователей [184].

Для любого историка достаточно ясна причина предпочтительности брачных симпатий кипчаков, которые являются потомками древних кочевников, обособляющих себя от сартов - потомков древних оседло-земледельческих культур центрально-азиатского региона. Тем более, еще в недалеком 19 веке кипчаки-кочевники в период с 1844 по 1852 гг. были преобладающей силой в Кокандском ханстве. Кочевники Ферганы в течение почти сорока лет активно вмешивались в политическую жизнь и захватывали власть в Коканде. Занимая привилегированное положение в ханстве, кыпчакские роды установили для себя особую юрисдикцию и руководствовались племенными обычаями при решении государственных дел. Так, согласно заключенному между кыпчаками договору, виновный в преступлении кыпчак должен был под угрозой конфискации имущества лишь покинуть город [185].

В народной памяти и народном творчестве отражены данные противоречия. Они достаточно многочисленны и составляют основу целого пласта предубеждений, которые проявляются в сегодняшних взаимоотношениях.

ПРИМЕЧАНИЯ

178 Празаускас А. Слагаемые государственного единства. - Pro et сontra. Т. 2., номер 2., 1997, С. 25.

179 Шоберлайн-Энегл Дж. Национальное самосознание узбеков. "Восток", 1997, номер 3. С. 61.

180 Харюков Л.Н. Англо-русское соперничество в Центральной Азии и исмаилизм. М. Изд-во МГУ. 1995. С. 150.

181 Олимова С.К., М.А. Олимов. Таджикистан: путь перемен. "Восток", 1995, номер 1, С.135.

182 Ниязи А.Ш. Таджикистан: конфликт регионов. "Восток", 1997, номер 2, С. 96.

183 Шоберлайн-Энегл Дж. Национальное самосознание узбеков. "Восток", 1997, номер 3, С. 57-58.

184 См. например: Гиссу Джахангири-Жанно. К вопросу о формировании таджикского национального самосознания (1920-1930 гг.). "Восток", 1996, номер 2; Пьянков И.В. Некоторые вопросы этнической истории Древней Средней Азии. "Восток", 1995, номер 6; Олимова С.К., Олимов М.А. Таджикистан: пути перемен. "Восток", 1995, номер 1.

Глава VII. Подданство или присоединение: взаимное непонимание

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Скрытые противоречия в обществе
Чжао дэ янь стал мало помалу управлять государственными делами
Очерки истории средневековых уйгуров
Испытывали ни малейшего желания поднять знамя революции в своих странах
Бисенбаев А. Другая Центральная Азия истории Евразии 8 казахстан