ΛΛΛ     >>>   

Бергер Е. Об опасности укуса рыжего человека

(Представления о яде в медицинской литературе XVI в.)

Хирургам досталось много работы; я был тогда еще новичком и мне ни разу не приходилось видеть, как лечат раны, нанесенные огнестрельными снарядами. Но я читал у Джованни Виго в 8-й главе первой книги «О ранах», что огнестрельные раны отравленные и что их следует выжигать кипящим самбуковым маслом с небольшой примесью териака. Я знал, что это средство вызывает страшную боль, и, чтобы не впасть в ошибку, я хотел узнать, как поступают другие хирурги в таких случаях, и я увидел, что они вливают сильно кипящее масло в самую рану. Тогда я вооружился мужеством и последовал их примеру. Опыт делает человека смелым. Наконец мне не хватило масла, и я принужден был употребить вместо него пищеварительное средство из желтка, розового масла и скипидара. Я плохо спал ночь, боясь, что раненые, которым я не сделал прижигания по недостатку масла, умрут вследствие заражения. На следующий день я очень рано отправился к раненым; сверх всякого ожидания я нашел, что те, которых я лечил пищеварительной смесью, мало страдали: их раны не были воспалены. Те же, к которым было применено лечение маслом, лихорадили, раны их были воспалены, припухли и были чрезвычайно болезненны. С тех пор я решил никогда не подвергать прижиганию бедных солдат, раненных огнестрельными снарядами.

Этот текст Амбруаза Паре стал научной классикой, вошел во все учебники хирургии и расценивается как новое слово в методике лечения огнестрельных ранений. Открытие, ставшее переворотом в хирургии, родилось не в результате умозрительной умственной работы, а из конкретного случая. Но у современного читателя не может не возникнуть вопроса: почему, собственно, огнестрельные раны считались отравленными? Попытаемся разобраться в этом вопросе.

Для средневековья, как и для раннего Нового времени, характерно не только широкое применение различных ядов, но и еще более обширная мифология, образовавшаяся вокруг них. Любая внезапная смерть могла считаться следствием отравления, симптомы любой внутренней болезни могли пониматься как симптомы интоксикации. По-видимому, яд, materia peccans , до некоторой степени вытеснял в сознании «злого духа» как главный этиологический фактор, знакомый архаическому мировосприятию.

Сфера применения ядов в представлении средневекового человека расширялась до невообразимых пределов ; ядам приписывались удивительные свойства. Франциск II умирал, вероятно, от гнойного воспаления уха, но шептались при дворе, что по наущению Екатерины Медичи Амбруаз Паре вливал яд ему в ухо – как шекспировский Клавдий отцу Гамлета. Эта версия приводится в «Жизни Колиньи» . Паре вспоминает эпизод из своей биографии военного хирурга: «Наши раненые умирали почти все, и думали, что лекарства, которыми их лечили, были отравлены. Это стало причиной того, что г-н де Гиз и господа принцы были вынуждены попросить у короля, если это возможно, отправить меня к ним, так как они считали, что их лекарства были отравлены, ибо выздоравливало только небольшое число раненых. Я думаю, что там не было никакого яда, причиной же всего были сильные удары шпагами и выстрелы из аркебуз, да еще чрезвычайный холод» .

Особой сферой, где подозревался злой умысел и отравление, были инфекционные болезни. Известно, например, что одной из причин черной смерти общественное сознание считало отравление евреями колодцев. Смерть внезапная, как и смерть массовая, часто объяснялись наличием яда. Это ни в коей мере не означает, что яды в средневековье не становились зачастую реальной причиной, например, политического убийства, это означает лишь то, что сфера их реального применения не совпадала со сферой мифологизированной.

Пока речь шла о легендах, возникавших вне медицинских кругов. Но если задаться вопросом: а что в эту эпоху понимали врачи под термином «яд», то ответ оказывается не столь однозначным. Здесь будет сделана попытка проследить, как в XVI в. шла работа над дифференциацией понятия яда. Исходной точкой рассуждений послужат две предположительных ядовитых субстанции: порох и инфекция – и труды троих представителей мира медицины, которых жизнь сталкивала с понятием яда.

***

Дымный порох был известен в Европе с XIV в. При его сгорании образуются ядовитые вещества, теоретически способные привести к интоксикации при попадании в организм (сероуглерод, углекислый аммоний, сернистый калий и др.) Но при огнестрельных ранениях, даже в случае выстрела в упор, в рану попадают лишь небольшие частицы пороха, явно недостаточные для отравления организма в современном смысле этого слова, к тому же порох при выстреле раскаляется, а значит, обеззараживается. Рана в полевых условиях находится, мягко говоря, не в стерильном состоянии, ее загрязнение может быть вызвано самыми разным факторами, но порох среди них, безусловно, не является самым опасным агентом.

Появление и регулярное применение огнестрельного оружия стало не только новой страницей военной истории, но и новым шагом в развитии медицины. Перед военной хирургией встали новые задачи: смертность от огнестрельного оружия на несколько порядков больше, чем от холодного, и извлечение, например, пули, имеет другие последствия, чем извлечение, например, ножа. Все военные хирурги этого периода разделились на две группы: те, кто акцентировал специфику огнестрельных ран, и те, кто почти не видел принципиальной разницы между ними и ранениями, нанесенными холодным оружием.

Немецкий хирург Иероним Бруншвиг (Брауншвейгский) (1450-1533) стал автором первого, по-видимому, трактата об огнестрельных ранениях – «Книги об излечивании ран» ( Buch der Wund Artzney ), появившейся в 1497 г . В ней проводится мысль, что огнестрельные раны являются отравленными, поскольку в состав пороха входит селитра, считавшаяся ядовитой. Внешний вид огнестрельных ран, по мнению Бруншвига, напоминает раны от отравленных стрел. Он считает необходимым назначать такое же лечение, какое применялось в случае с отравленными стрелами, о чем пишут античные врачи, начиная с Цельса . Для излечения таких ран в некоторых случаях требуется прижигание, ибо огонь уничтожает действие яда .

Бруншвиг пошел стандартным путем: все механизмы смерти и умирания, не до конца объясненные, предполагали яд. Часто возникавшая после огнестрельного ранения картина раневого сепсиса наводила на мысль о «чем-то», действующем в организме, это «что-то» легко подпадало под понятие «общего яда» как первопричине всех болезней: лихорадка, изменение цвета кожных покровов….

Паре не читал Бруншвига. Тот писал только по-немецки, и его труды, насколько известно, не издавались во Франции. Его источником по лечению огнестрельных ран стал, по его собственному утверждению, труд Джованни Виго. Это автор одного из первых учебников хирургии, появившихся на французском языке, и его влияние на развитие хирургии было чрезвычайно сильным. По выражению А.Мунье-Куна, Виго – «хирург-Янус» , пропагандировавший самые прогрессивные методы при лечении обычных ранений, в случае же с огнестрельными ранами впадавший в самую варварскую архаику. Дж. Виго называет три основных компонента огнестрельного поражения: повреждение механическое ( contusion ), ожог и отравление порохом. Поскольку эти воздействия различны, пишет Виго, то рану трудно лечить. Подчеркивая, что древние врачи не знали огнестрельных ран и это сильно осложняет задачу современных хирургов, Виго тем не менее прибегает к авторитету Галена, наставлявшего, что если присутствуют две или несколько болезней, врачу надо лечить самую опасную. Самым опасным фактором огнестрельного поражения Виго без колебания называет отравление порохом, средством от которого и будет прижигание. Для обработки раны после прижигания Виго рекомендует различные средства, в зависимости от характера повреждения; среди этих средств ячменный отвар с земляными червями , а также пресловутое «пищеварительное» средство из скипидара, розового масла и яичного желтка , которое впоследствии применил Паре, лишенный возможности помочь раненым иным образом .

Начиная с эпизода, случившегося при осаде Турина, проблема яда стала для Амбруаза Паре одной из ведущих. Его хирургическая карьера началась, как мы видели, с отрицания идеи о ядовитости пороха. Он пришел к такому выводу чисто эмпирически, но позже возникла необходимость в некотором теоретическом обосновании его идей. Предисловие к «10 книгам о хирургии» представляет собой первую попытку такого теоретического обоснования.

Аргументы Паре выглядят следующим образом. Те компоненты, из которых состоит порох, - уголь, сера, селитра - по отдельности не ядовиты, а серу Гален даже рекомендует в книге «О простых лекарствах» в качестве «противоядия» при укусе бешеного животного. (Разумеется, современная медицина считает вполне возможным отравление серой или ее соединениями в больших дозах). Огонь, помещенный в порохе, продолжает Паре, очищает пулю от яда, если он там вообще был. Паре рассказывает также, что пленные немцы растворяли несколько щепоток пороха в вине и пили эту смесь, оставаясь при этом в полном здравии . Далее Паре приводит чрезвычайно интересные рассуждения о природе возгорания и действии ударной волны, что выходит за рамки настоящей статьи, но его вывод однозначен: в составе пороха нет ничего, что бы подпадало под его понятие яда.

В более поздние годы тема яда никогда не отпускала Паре, что было связано и с ходом его личной научной мысли, и с особенностями окружающей обстановки: статус королевского хирурга при французском дворе давал обильную пищу для размышлений о ядах. Я сейчас не буду касаться вопроса, где проходила грань между реальными отравлениями политических противников и мифами о возможности таких отравлений, но некоторая напряженность здесь, безусловно, присутствовала. По словам Д.Крузе, в этот период «монархическая власть… сама превратилась в мишень для актов насилия» , и яды, оставлявшие менее очевидные следы преступления, чем пуля или кинжал, яды, маскировавшиеся под обыкновенные болезни или недомогания, не могли не быть фактором страха.

Паре, при всей его многогранности и неординарности как врача, все же был прежде всего хирургом, и уже поэтому мысль о некоем универсальном яде как первопричине всех болезней его не могла посещать: он имел дело преимущественно с болезнями другого типа. Но яды минерального, растительного и в особенности почему-то животного происхождения занимали его. Помимо сочинений о военной хирургии, Паре посвятил ядам одну из глав своих « Oeuvres » («О естественном яде» ), труда, предназначенного для обучения молодых хирургов. Есть у него и отдельная книга «Рассуждения о мумии, о ядах, о единороге и о чуме». Это не учебное пособие, а книга, написанная по просьбе мессира дез Юрсена, незадолго до того излеченного им. Паре очень тонко чувствовал аудиторию, и книга, написанная по заказу для неспециалиста, выглядит совершенно иначе, чем рассуждения на ту же тему, адресованные коллегам. «Трактат о ядах», хотя и анализирует те же сюжеты, изящен и ироничен, вполне в духе французской ренессансной литературной традиции.

Обращаясь к коллегам, Паре подчеркивает : хирург должен знать ядовитых животных, особенно тех, которые водятся в этой стране: бешеные собаки, змеи, аспиды, кулевры, скорпионы и другие, - и уметь определить тип дурного вещества ( malignit e), которые есть в этом яде, дабы лучше подобрать лекарство. Он приводит классификацию ядов соответственно симптоматике, исходя из критериев античной гуморалистики. Согласно этой концепции, яды бывают горячими и холодными, влажными и сухими. Яды «горячие» вызывают сильную боль, разъедание кожи, воспаление, лихорадку, бред, красноту и опухание глаз, большое беспокойство, бессонницу. Яды «холодные», напротив, вызывают глубокий сон, но сильная боль может разбудить больного, он испытывает страх и дрожит всем телом, его сознание мутится, и речь похожа на речь пьяного или безумного, потом все тело больного холодеет, цвет лица становится бледным или свинцовым, рвота и мокрота липкие, кровь стынет. О наличии в организме «сухого» яда говорит сухость языка и гортани, неутолимая жажда, ибо яд, сообщаясь с телом по венам, артериям и нервам, сушит и повреждает «естественную влажность», происходят запоры и задержка мочи, сильная боль во в всем теле и смерть. «Влажные» яды вызывают глубокий, непреодолимый сон, расслабление всех нервов, даже глаза иногда вылезают из орбит. Яды «горячие», по утверждению Паре, убивают чаще, чем «холодные», ибо природный жар действует более мощно, чем холод. Есть яды, которые попав в организм в малом количестве, действуют с такой огромной силой, как огонь на сухую солому. Пища, которую мы едим, усваивается нами ( se convertissent en notre nature ), напротив, яды, попав в наше тело, заражают все члены ( rendent infectez ), подобно тому как один лишь вдох зараженного воздуха может принести чуму. Одни больные при отравлении чувствуют большое беспокойство и умирают в гневе и бешенстве, другие, наоборот, охвачены сонливостью.

Но не все яды, известные Паре, поддаются античной классификации. Он признает существование скрытых ядов ( propriete occulte ). Их качества скрыты, но их можно описать по разнообразию проявлений: одним больным холодно, другим жарко, одни умирают сразу, другие медленно. Древние называли оккультными, или скрытыми, свойствами ( vertu ) те, у которых нельзя установить естественных причин , но они известны благодаря опыту, который закрывает путь ( ferme le pas ) всем причинам . Этот пассаж очень типичен для Паре, умницы и скептика, который всегда настойчиво подчеркивал ограниченность любого врачебного знания. В дальнейшем он не предпринимал попыток дать какие-либо характеристики «скрытым» ядам или предложить какие-либо средства против них, ограничиваясь «естественными» ядами, которые возможно и изучать, и искать пути для излечения отравлений.

Откуда происходят ядовитые вещества? Главным источником ядов Паре считает ядовитых животных. Особо отметим, что в одном ряду со змеями, скорпионами и прочими ядовитыми животными у него стоят и бешеные собаки . Ссылаясь на античных авторов, главным образом на Цельса, Паре утверждает, что у всех видов животных наличествуют некоторые дурные качества, у одних в большей, у других в меньшей степени. Больше всего дурных качеств у тех, кто рожден от ядовитых животных: змеи, василиск, дракон, бешеная собака, скорпион и бесконечное множество других. Менее ядовиты те, которые не рождаются ядовитыми: лошадь, обезьяна, кошка, не бешеная собака и другие. Хотя они не ядовиты, их укусы все же более болезненны и трудно излечимы, чем обыкновенные раны, полученные другими путями. Это случается оттого, что в их слюне содержится нечто противное нашей природе , когда слюна попадает в язву, та становится более болезненной и более резистентной к любым лекарствам. При этом опасны не только укусы животных, но и царапины, нанесенные ими. Нельзя также исключить, что и укусы людей содержат некоторый яд, особенно тех, кто рыж и имеет родимые пятна по всему телу, и особенно, если кусающие охвачены гневом: слюна их ядовита! У людей другого темперамента укусы не опасны, не содержат никакого яда и легко излечиваются. А если укус не рыжего человека бывает трудно вылечить, то смертоносность достигается зубами: они мягкие и не острые, поэтому могут войти в плоть, только сильно сплющивая ее и повреждая, как при ушибах и при ранах, нанесенных камнями и палками, которые трудно лечить .

 ΛΛΛ     >>>   

Бергер Е. Об опасности укуса рыжего человека истории медицины 13 медицины
Этим средством считался рог единорога говорят противоядия
Бергер Е. Нехорошо, что монстры живут среди нас истории средневековья