<<<     ΛΛΛ   

С другой стороны, однако, есть щедроты, которые узаконены обычаем, и здесь, если только наличные средства дозволяют широту, скупиться не должно; толпа больше ненавидит богача, не желающего поделиться своим, нежели бедняка, раскрадывающего народное, ибо в поведении первого видит заносчивость и пренебрежение к себе, а в поведении второго - всего лишь злую нужду. Итак, когда ты делишься с народом своим достоянием, прежде всего не ожидай себе за это ничего; только в этом случае твоя щедрость подействует на воображение и чувства облагодетельствованных. Далее, тебе нужно во благовремение отыскать приятный и почтенный повод, как-то, в связи с почитанием божества, располагая народ к набожности; Ведь у толпы является сильное убеждение, что боги и впрямь велики и славны, если даже те, кого она почитает и высоко ставит, столь щедро и усердно пекутся о святыне. Платон воспретил обучение юношей ладам лидийскому и ионийскому, полагая, что первый возбуждает в душах наших уныние и плаксивость, а второй своей распущенностью разжигает чувственные страсти; так и ты избегай тех зрелищ, которые дразнят и питают либо зверство и кровожадность, либо шутовство и похоть, и если сможешь, вовсе изгони их из города, а если не сможешь, все-таки уклоняйся и спорь с народом всякий раз, как он их требует. Позволяй себе издержки только на зрелища пристойные и целомудренные, имеющие в предмете либо некую благородную и полезную цель, либо по крайней мере невинное удовольствие без вреда и бесчинства.

Глава 31

Если, однако, средства твои ограничены и словно бы циркулем размерены по потребностям, нет ни стыда, ни унижения в том, чтобы признать свою бедность и предоставить щедроты людям денежным. Только бы, тщась взять на себя пожертвования для нужд города, не влезать в долги, делаясь предметом жалости и одновременно насмешки; ведь ни от кого не может укрыться, что изнемогающие в таких усилиях принуждены докучать друзьям и угождать заимодавцам, наживая себе ценой таких затрат вместо славы и мощи срам и общее презрение. Полезно поэтому вспоминать в таких обстоятельствах Ламаха и Фокиона. Последний, когда по случаю жертвенного пира афиняне повторными шумными возгласами звали его войти в долю расходов, возразил, указывая на своего заимодавца: «Стыдно было бы мне давать вам, не возвращая долга вот этому Калликлу!» Ламах же всякий раз включал в отчеты о своих походах издержки на приобретение для него самого сапог и плаща. А фессалийцы постановили выдавать Гермону, по бедности не принявшему какую-то должность, на каждый месяц по мере вина и на каждый четвертый день по два четверика ячменя. Итак, признаться в своей бедности отнюдь не позорно, и бедняки в наших городах могут иметь не меньше влияния, чем устроители ^пиршеств и зрелищ, лишь бы их нравственные качества давали им общее доверие и право свободно возвысить голос. Важнее всего владеть собою: пеший пусть не идет в долину биться с конными, а бедняк пусть не пускается в дела по устройству ристаний, хоров и угощений, состязаясь с богачами о славе и владычестве. Если с кем меряться силами, так с тем, кто неизменно стремится вести город силою слова сообразно с добродетелью и разумом, являя не только благородство и строгость, но также обаяние и привлекательность, «что Крезова злата желаннее». Честный человек - не то же, что заносчивый или докучный, а целомудренный - не тот угрюмец, о котором сказано:

Грядет, являя едкий зрак согражданам.

Нет, он прежде всего ласков и доступен для всех, кто желает с ним беседы и общения, и дом его всегда отворен нуждающимся, как гавань спасения; его заботливость и человеколюбие видны не только в делах, но и в том; как он сострадает чужим неудачам и радуется чужим успехам. Он не позволяет себе быть согражданам в тягость, не переполняет бань множеством явившихся с ним слуг, не захватывает лучших мест в театрах, не мозолит людям глаза вызывающей роскошью, но одевается как все, живет как все, не допускает ничего из ряда вон выходящего ни для своих детей, ни для своей жены, ибо его воля - быть гражданином с гражданами и человеком с людьми.

Далее, он предоставляет себя во всеобщее распоряжение как искреннего советчика, безмездного поверенного, доброжелательного посредника в спорах между супругами и друзьями. Уж он не станет проводить на ораторской кафедре или трибуне малую часть дня, чтобы остальное время изыскивать выгодные денежные дела И влечь к себе, как тучи хладный ветр влечет.

Все его заботы и труды сполна отданы народным нуждам и государственным делам, которые для него не докука и не повинность. как для многих. Этими и подобными своими свойствами он привлечет к себе приязнь и преданность простых граждан, видящих, что в сравнении с его умной попечительностью все искательства и обольщения других лживы и мнимы. Некогда льстецы Деметрия не находили возможным именовать других царями, но называли Селевка - начальником над погонщиками слонов» Лисимаха - хранителем казны, Птолемея - начальником над кораблями, Агафокла - управителем островов; так и народ, даже если случилось ему поначалу отвергнуть мужа доброго и разумного, в конце концов, распознав правдивость его нрава, его одного признает за государственного деятеля, гражданского вождя и правителя, а прочих и считает, и называет - одного хорегом, другого - устроителем пиршеств, третьего - гимнасиархом. В свое время пир давал Каллий иди Алкивиад, но слушали все Сократа и глядели на Сократа; так при здравом порядке государственных дел раздачи устраивает Исмений, пиршества учиняет Лих, хорегию исправляет Никерат, но правят государством и водят войска Эпаминонд, Аристид и Лисандр. Памятуя это, должно не терять достоинства и не дивиться славе, которую можно завоевать у черни зрелищами и кухней, ибо слава эта недолговечна; конец ей приходит одновременно с играми гладиаторов и театральными подмостками, и ничего почетного и достойного в ней нет.

Глава 32

Кто искушен в уходе за пчелами, считает рой тем здоровее и благополучнее, чем больше он жужжит и гудит; но кому божество поручило попечение об улье разумном и гражданственном, увидит примету благополучия народа в его спокойствии и тихости. Одобряя прочие дела и слова Солона и по мере сил им подражая, он будет, однако, недоумевать и спрашивать себя, почему это муж сей определил законом бесчестие тому из граждан, кто во время смуты не пристанет ни к той, ни к другой стороне? Ведь в недужном теле начало поворота к исцелению берется не от пораженных частей, но от доброго смешения соков, сохранившегося в здоровых частях, когда оно возобладает и прогонит все противное естеству; так и в народе, страждущем смутой, однако не страшной и не гибельной, но подающей надежды на умиротворение, сохраняется здоровая, нетронутая распрей часть, и важно, чтобы сна обильно уделила себя целому и сберегла общую связь, ибо тогда к ней устремится единоприродный ей приток благоразумных граждан, проходя по всему больному телу. Напротив, города, во всем своем составе охваченные разладом, всесовершенно погибали, разве что насилие извне и карающие беды побуждали их поневоле образумиться. Разумеется, в годину смуты не пристало оставаться бесчувственным и беспечальным, расхваливая собственную невозмутимость и блаженную бездеятельную жизнь и услаждаясь чужим неразумием. Что тут нужнее всего, так это обуть Фераменов котурн, общаясь с обеими сторонами и не приставая ни к одной; не деля беззаконий ни с кем, но стремясь помочь всем, ты для всех явишься общим, и никто не будет сердиться на тебя, что ты с ним не бедствуешь, раз будет ясно, что ты всем равно сострадаешь.

Но лучше всего заранее предотвратить смуту, и это есть величайшее и прекраснейшее дело политического искусства. В самом деле, рассмотри, каковы суть первейшие блага для городов: мир, свобода, изобилие, многолюдие, согласие. Но для того, чтобы иметь мир, города в наше время не имеют ни малейшей нужды в государственных людях, ибо всяческая война, будь то с эллинами или с варварами, отбежала от нас и скрылась из виду. Что до свободы, ее у городов столько, сколько дают им владыки, и больше, пожалуй, было бы не на пользу. Щедроты плодоносной земли, и благоприятное растворение воздухов, и плодородие жен, являющих на свет “детей, по наружности схожих с отцами”, и сохранение уже рожденных - это все вещи, которых благоразумный муж будет испрашивать для своих сограждан у богов. Для политика остается одна задача, не уступающая, впрочем, никакой другой по величию искомого блага: всегда внушать живущим совместно единомыслие и дружбу, а всяческую вражду, несогласие и недоброжелательство истреблять, как это делается, когда мирят друзей. Он обратится сначала к той стороне, которая считает себя самой обиженной, как бы разделяя ее оскорбленные чувства, и постарается ее умиротворить, внушая, что уступчивые не только мягкостью и добродушием, но, что важнее, образом мыслей и величием духа превосходят тех, кто рвется лишь к победе, хотя бы ценой насилия, и что малая уступка может принести победу в самом большом и прекрасном. Далее, он будет и в частных беседах, и в публичных речах поучать всех, выставляя на вид бессилие Эллады, из которого благоразумные извлекут хотя бы ту пользу, что будут жить в мире и согласии, раз уж судьба не оставила другой награды трудам. Какая уж власть, какая слава может быть у побежденных? Что за полномочия, которые могут быть отменены и переданы другому простым распоряжением проконсула и которые ничего не стоили бы даже в том случае, если бы их никто не отменил? Пожар редко начинается с храма или общественной постройки, Но светильник, позабытый в доме, или домашний мусор, занявшийся огоньком, не раз были причиной великого пламени и общественного бедствия; так и смуту в городе не всегда разжигают честолюбивые препирательства из-за общественных дел, но зачастую от личных столкновений происходит раздор, который перекидывается на общественную жизнь и возмущает весь народ. И здесь государственному мужу следует врачевать и предупреждать недуг, стараясь, чтобы одной ссоры вообще не было, другая, начавшись, сейчас же окончилась, а третья хоть не разрасталась и не затрагивала общественной жизни, но оставалась в том кругу, в котором родилась. Он должен и сам сознавать, и другим внушать, что из частных распрей бывают всенародные, а из малых - великие, если ими пренебречьи не позаботиться в самом начале о врачевании и уговорах.

Так, в Дельфах величайшее возмущение случилось, как передают, из-за Кратета, на дочери которого сначала хотел жениться Орсилай, сын Фамида, затем, когда во время брачных жертвоприношений кратер сам собою раскололся посредине, убоявшийся дурного знамения, отказавшийся от невесты и ушедший вместе с отцом; немного позже, когда Орсилай и его брат приносили жертву, Кратет подбросил им золотой сосуд из храмовой утвари и казнил обоих, сбросив со скалы, а в придачу убил кого-то из их друзей и слуг, искавших убежища в храме Афины Пронайи. Много еще случилось таких дел, пока дельфийцы не умертвили Кратета и его сообщников, а на их имущество, объявленное оскверненным, воздвигли храмы в Нижнем городе. В Сиракузах жили двое молодых приятелей; один из них, в отсутствие друга приняв на сохранение любимого им мальчика, совратил его, а тот, вернувшись, отплатил за обиду обидой и склонил к блуду жену первого. Тогда один из старейших граждан, изложив дело перед советом, предложил изгнать обоих, пока они еще не успели наполнить своими распрями весь город. Мнение его принято не было; последовала всеобщая смута, после великих бедствий приведшая к гибели превосходного государственного устройства.

Впрочем, есть ведь у тебя и домашний пример - ссора Пардала с Тирреном, которая едва не сгубила твои Сарды, по малому и частному поводу побудившая город к отпадению и навлекшая на него войну. Потому-то государственный муж и не должен пренебрегать такими несогласиями, распространяющимися быстро, словно недуг в теле, который важно вовремязахватить, сдержать и уврачевать; внимание наше, как сказал Катон, делает избольшого зла малое, а малое сводит на нет. Нет лучшего средства убедитьвраждующих, как самому выступить в частных разногласиях спокойным, недоступнымгневу посредником, который терпеливо рассматривает исходные обвинения, не отходяот них и не внося ни честолюбия, ни раздражения, ни других страстей, сообщающихнеизбежным спорам непримиримость и горечь. В палестрах кулачным бойцамобматывают вокруг рук повязки, чтобы удар был смягчен и бой не имел худогоисхода; а в суде, когда приходится выступить против сограждан, лучше прибегать кодним нагим и беспримесным доводам от самой сути дела, не превращая этих доводовв заостренные стрелы, отравленные ядом поношений, намеков и угроз, отчего враждаделается неумолимой и разрастается в общественное бедствие. Кто ведет себя таксреди своих, найдет и других сговорчивыми; а честолюбивое соревнование вобщественной жизни, если отнять у него личную вражду, становится мирным и не приносит ничего жестокого и непоправимого.

 <<<     ΛΛΛ   

Одиссея героя забуду в ответ на
Преданность простых граждан