<<<     ΛΛΛ     >>>   

Постепенно, по мере укрепления основ русского самодержавия и его идеологии учение о Москве как третьем Риме из факта консолидации нации превращалось в охранительно-консервативную силу, и неслучайно именно оно сыграло роковую роль в церковном расколе XYII века, переросшем в трагический раскол общества. В эпоху русского раскола идея Москвы как третьего Рима последний раз выражалась непосредственно народом в своем первоначальном виде, после чего послания старца Филофея имели хождение главным образом в старообрядческой литературе.

Как известно, государство и официальная церковь выступили в качестве поборников включения России в мировой церковный и политический процесс, тогда как народ в значительной части своей остался на позициях верности старине. "В основу раскола легло сомнение в том, что русское царство, Третий Рим, есть истинное православное царство. Раскольники почуяли измену в церкви и государстве, они перестали верить в святость иерархической власти в русском царстве. Сознание богооставленности царства было главным движущим мотивом раскола" . В итоге мечты о "Святой Руси" были преданы анафеме как ересь, движение старообрядцев превратилось в запрещенную секту, а вместо ожидаемого пришествия Христа в облике "Белого Царя" явился антихрист. Единственным спасением представлялся уход из мира в "невидимую Церковь". Старообрядческая Русь в ожидании антихриста утвердилась в своем самобытничестве и ксенофобии, а официальная церковь подпала под политическое верховенство светской власти московских государей. На некоторое время идеологема “Москва - третий Рим” была как бы законсервирована.

Несколько позже идея русского мессианизма приобретет новую форму и станет развиваться в иной парадигме - в системе философских построений, сквозным вопросом которых будет вопрос об отношении России к Западу в связи с поисками ее собственных путей в мировой истории. Развиваясь в этой парадигме, идея инока Филофея будет обрастать новыми "сюжетами", смещать акценты в обосновании исходных установок, приобретет дополнительную аргументацию и новую интерпретацию связанных с ней провиденциалистских идей. Но и в новой форме мессианизм не утратит своих позиций в русском общественном сознании. Его идеи станут сквозными, а в известном смысле системообразующими для философской и общественной мысли в целом, станут центральным звеном большой части историософских построений.

3. Философия самодержавия

Время царствования Ивана Грозного (1530 - 1584; с 1547г. - первый русский царь) стало политическим полем выработки философии самодержавия. Ее оппонентами выступают, с одной стороны, анонимный автор “Беседы валаамских чудотворцев” и князь Курбский, с другой стороны - Иван Пересветов и сам Иван Грозный.

Основу историософских взглядов “Беседы” составляет учение о покорности подданных царю и борьба против политического безвластия. Богом не только создано государство, но и непосредственно передана власть над ним царю как помазаннику Божиему. Бог повелел царю “царствовати и мир воздержати, и для того цари в титлах пишутся самодержцы” . Короче, автор “Беседы” развивает мысль, что самодержец тот царь, который сам держит данную ему от Бога власть во всяком деле, и управляет по собственному разумению государством. В “Беседе валаамских чудотворцев” титул московских царей - “самодержец” - переходит, таким образом, в понятие, на основе которого позднее выстраивается целая философия самодержавия .

Однако, категорически возражая против участия церковников в государственных делах, автор “Беседы” делает некоторую уступку в пользу совета бояр. Царю достойно не одному заботиться о государстве, но с советниками о всяком деле, совет держать. Тем самым, номинально отстаивая принцип самодержавия, он прокладывает путь сторонникам ограничения царской власти. Более определенно это положение прописано в своеобразном прибавлении к “Беседе” - в “Ином сказании”. Выдвинув идею государственного блага, автор ставит вопрос, как возможно его соблюдать в обширнейшем царстве. Достигнуть этого можно не “царской храбростью”, но “премудрой мудростью”, которая состоит в том, чтобы царю “беспрестанно” держать при себе “вселенский совет” от всех “градов своих и людей”. Кроме того, у царя должен быть еще другой совет из “разумных мужей, мудрых и надежных приближенных воевод”. Если “вселенский совет” подразумевает, по-видимому, собор, сферу деятельности которого определяет в первую очередь забота о духовно-нравственном состоянии общества и который созывается ради того, чтобы знать общественное мнение, то под советом “разумных мужей” имеется в виду боярская дума, с помощью которой “ведомо да будет царю самому про все всегда в самодержавстве его” . Таким образом, оба совета имеют как будто совещательный характер. Но слово об ограничении царской власти было сказано. И оно получило развитие в сочинениях князя Андрея Курбского.

Андрей Курбский (ок.1528—1583) - представитель знатного рода Ярославских князей-рюриковичей. Ровесник и в молодости сподвижник царя Ивана IV. Участник Ливонской войны и Казанского похода, снискавший там себе славу. Один из образованнейших людей своего времени. В связи с изменившейся политической ситуацией он выступил его открытым и непримиримым противником, бежал в Литву, поступил на службу польскому королю, участвовал в антирусских походах. Политические и историософские взгляды Курбского изложены в “Истории о великом князе Московском”, в переписке с Иваном Грозным, а также в других сочинениях.

Упрекая Ивана Грозного в жестокости, в несправедливости к своим недавним друзьям и радетелям, называя его царем-мучителем, Курбский выдвигает против него ряд идейных обвинений. Суть их сводится к тому, что царь отрицает существование над собой какого бы то ни было закона. Курбский, знакомый уже с теорией естественного права, упрекает Грозного в том, что он присвоил себе “волю естественного самовластия” и отверг необходимость подчинения ее Творцу, т.е. закону Божьему. Отвергнув тернистый путь закона, он избрал для себя путь произвола. Это выражается и в нарушении положительного закона, и в том, что царь действует ”без суда и без права”. Выход из этого состояния Курбский связывает с ограничением самодержавности царской власти советом мудрейших мужей. “Самому царю достоит быти яко главе, и любити мудрыхъ советников своих, яко свои уды” . В подтверждение этого тезиса он ссылается на авторитет отцов церкви и напоминает, что так поступал его премудрый дед Иван III. В отличие от авторов “Беседы” и “Иного сказания” Курбский настаивает на том, что мнение совета должно носить отнюдь не совещательный, но обязательный характер. Царь должен им подчиняться, даже если бы был не согласен с ним. Право совета царю представляет исключительную привилегию боярства. Царю же остается исполнительная власть, т.е. реализация того, что решили бояре. Он доводит свою мысль до принципа разделения властей между царем и боярским советом. Правда, в его посланиях Ивану Грозному есть отсылка на мнение “всеродных человеков”. Это послужило поводом для утверждения о, якобы, демократизме программы Курбского, его ориентации на земские соборы. Однако из общего контекста сочинений князя очевидно, что под “всеродством” он имеет в виду отнюдь не земский собор, а простонародье, к настроениям которого следует прислушиваться, но отнюдь не слушаться.

Анализ текстов, проведенный Вальденбергом, позволил ему сделать весьма убедительный вывод: “Курбский не “представитель идеи прогресса”, как думают некоторые исследователи, напротив, но защитник старины, и при том защитник не бескорыстный”. В нем сильны воспоминания об удельных временах, когда великие князья “слушались во всем” старых бояр и пр. Конечно, не следует вслед за Грозным относить Курбского к “врагам государства”. Но, когда речь заходит об управлении государством, в нем со всей определенностью сказывается сословная ограниченность .

Основными оппонентами Курбского в вопросах о смысле, призвании и пределах самодержавия были Иван Пересветов и сам Иван Грозный.

Иван Семенович Пересветов, русский публицист, дворянин, служил в Литве. Около 1539 г. переехал в Россию. В 1549 г. передал Ивану IY свои сочинения: “Сказание о Петре Волосском (Молдавском) воеводе”, “Сказание о царе турецком Магмете”, “Сказание о царе Константине” и две челобитные.

Все сочинения Пересветова объединяет единая мысль: России нужна сильная государственная власть, которая безраздельно должна находиться в руках царя. Для обоснования своей мысли Пересветов пользуется различными литературными приемами: то обращается прямо к царю Ивану, то строит свои поучения на примере истории Византии и ее покорителя Магмет-Салтана, то вкладывает свои размышления в уста праведного воеводы Волосского Петра.

Социально-политические взгляды Пересветова строятся на почве общей историософской идеи великого исторического призвания России. “Слышал от многих мудрецов, - пишет он в челобитной Ивану Грозному, - что быти тебе государю, великому царю по небесному знамению”. “Дочлися в книгах, что обладати тебе, государю, многими царства” . С этой верой связывается и славянофильство Пересветова. Он едва ли не первый в русской литературе заговорил об отношении русского народа к единоверным братьям славянам, попавшим под турецкое иго.

Однако, обращаясь к состоянию России своего времени, Пересветов приходит к огорчительному выводу, что русская держава не готова к выполнению своего призвания. И прежде чем спасать других, ей следует искоренить зло и неправду у себя. Эта тема в эмоционально образной форме прописана Пересветовым в “Слове о Волосском воеводе Петре”. Выслушав с воодушевлением рассказ о великом русском царстве, на которое все порабощенные православные народы и прежде всего славяне возлагают свои надежды, автор устами воеводы Петра ставит решительный вопрос: “Таковое царство великое, сильное и славное и всем богатое царство московское, есть ли в том царстве правда?” И получает неутешительный ответ: “Вера христианская добра, всем сполна, и красота церковная велика, а правды нет”. Но, по убеждению Пересветова, одной веры недостаточно, более того, правда выше веры. И снова устами воеводы Петра он констатирует: “Коли правды нет, то всего нет” .

Так в русской социально-философской мысли появляется понятие правды, которое в дальнейшем получит обстоятельную проработку в русской общественной мысли и историософии.

Сам Пересветов последовательно развивает ту мысль, что правда составляет основу государственного благополучия, без которой государство рано или поздно обречено на гибель. В назидание русскому царю он ссылается на пример Византии. Хотя греки Евангелие чтили, но воли Божьей не творили. И за эту неправду Бог выдал их в неволю к турецкому султану. Что же понимал Пересветов под правдой? Противополагая правду вере, он связывал ее со справедливым общественным устройством, с искоренением зла и несправедливости, в первую очередь - рабства и неправого суда. Причину того и другого он видел в засилии вельмож, которые захватили все царство, “укротили” царя и его именем управляют страной в свою пользу, или попросту грабят ее посредством “кормлений”, мздоимства в суде. “Земля и царство от них плакали и в бедах купалися. Но некому было жаловаться на их неправду, ибо царь всю их волю чинил”. Обращаясь к царю, Пересветов, как заклинание, повторяет, что он родился под небесным знамением во исполнение правды в его царстве. “Ты введешь правду великую в царство свое... и не будет таковой правды ни под всею подсолнечною, яко в твоем царстве государеве” . Однако для этого царь, управляемый советниками, о чем ратовал Курбский, должен стать царем-самодержцем.

Развивая идею самодержавия, сформулированную в “Беседе валаамских чудотворцев”, Пересветов противопоставляет ее апелляции к милосердию и снисходительности требование строгого и даже беспощадного управления:

“Царь кроток и смирен на царстве своем, и царство его оскудеет, и слава его низится. Царь в царстве грозен и мудр, царство его ширеет, и имя его славно по всем землям”. “Не мощно царю царства без грозы держати” .

В назидание русскому царю Пересветов ссылается на политику мудрого Салтан-Магмета, который, хотя и придерживается басурманской веры, но правду в своем царстве блюдет. Он сжег все закладные книги и тем отменил рабство, сделал главной опорой своего царства военное сословие, в состав которого вошли и вчерашние рабы, и иные люди из низов общества, и каждому из них оказывается честь от воинской выслуги. Заметим здесь, что поучительная идеализация турок присуща не только Пересветову; она наблюдается и в Западной Европе и преследует те же назидательные цели.

Под сильным влиянием Пересветова сложились политические и историсофские взгляды самого талантливого защитника нераздельности царской власти и проповедника философии самодержавия- Ивана Грозного.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Мир объектов бердяев н
Русского государства
Против такой интеллигенции
К историческому бытию философии философия
История государства российского