<<<     ΛΛΛ     >>>   

Католическая реакция относится к числу тех весьма часто повторяющихся в истории случаев, которые многими писате­лями возводятся в закон истории, хотя до сих пор в весьма мало еще разработанной теории исторического процесса нет ни одной попытки осветить с общей теоретической точки зрения постоянно наблюдаемую в истории смену развития новых культурно-социальных явлений диаметрально проти­воположною тенденцией возвращения назад. Реакции, стре­мящиеся задержать новые движения или совсем их прекра­тить, в истории случаются весьма часто, но большею частью они касаются отдельных сторон культурно-социальной жизни и иногда даже не носят названия реакций. Католи­ческая реакция XVI в. представляет собою явление не только весьма заметное, но даже до известной степени охватывавшее всю историческую жизнь европейского Запада в известную

эпоху. Таких реакций новая история знает только две. Одна из них и была именно та, которую называют католической, но которая осложнялась и иными влияниями. Мы знаем уже, что в конце средних веков католицизм и сам находился в разложении, и против него возникли светская оппозиция и религиозный протест, нашедшие свое выражение в возро­ждении и реформации, но как раз эта самая реформация оказала влияние на расшатанный католицизм, заставив его реформировать себя и вызвать его на борьбу со всем, что только противоречило его традициям, откуда и возникла общая реакция средних веков против нового времени. В борьбе с католической реакцией, собственно говоря, и шло все дальнейшее культурно-социальное развитие, перерабо­тавшее прогрессивные начала гуманизма и протестантизма в так называемое «просвещение» XVIII века, которое, в свою очередь, оказало большое влияние на общественные преобра­зования XVIII века. Как известно, это новое движение окончилось опять бурной эпохой, за которою наступила в начале XIX в. эпоха реакции, направившейся против указанного движения. Одним словом, в истории Западной Европы, взятой в целом, за движениями, обозначаемыми названиями ренессанса и реформации, наступила эпоха католической реакции, ослабление которой знаменуется новыми движениями вперед, «просвещением» XVIII в., просвещенным абсолютизмом и революцией 1789 г.,— движениями, за которыми следовала новая общая реакция. Собственно говоря, это — два параллельных течения в исто­рии Европы, в которых действуют силы инноваторские и силы консервативные, всегда существующие в обществе, но не всегда находящиеся в одних и тех же взаимных отношениях. Вообще разложение всякой культурно-социаль­ной системы характеризуется, с одной стороны, выступле­нием сил, стремящихся внести в жизнь новые начала, с другой, полной дезорганизацией сил консервативных, что прекрасно иллюстрируется успехами гуманистического и реформационного движений при совершенном внутрен­нем расстройстве католицизма: тогда-то, и наступает движе­ние вперед, успехи которого заставляют, однако, сплотиться

силы консервативные в то самое время, как одна часть общества, сначала, сочувствовавшая переменам, отвращается от них, когда они принимают неожиданный или нежела­тельный для нее характер, а другая часть, в свою очередь, разочаровывается в движении, раз оно не исполняет всех возлагавшихся на него надежд и упований, и напуганные с обманувшимися или примыкают к реакции, или, по крайней мере, отступаясь от движения, тем самым его ослабляют.

К сороковым годам XVI в., когда началось возрождение католицизма, едва только возникала кальвинистическая организация протестантизма, сильное распространение которого относится уже к следующим десятилетиям, когда организовались силы самого католицизма. К этому времени целые еще страны или вовсе не были, или не были серьезно затронуты реформационным движением, да и там, где оно произошло, оно не одержало полной победы. У католицизма еще были большие средства борьбы, но в нем господствовали деморализация и дезорганизация. То, что называли «порчей церкви», было одной из причин реформационного движе­ния, которое питалось потом справедливыми нареканиями на безнравственность духовенства и его нерадение к испол­нению своих обязанностей. Во всяком случае, пока своим поведением клир давал повод протестантам нападать на церковь, у реформации было одним шансом больше, а зна­чение этого шанса увеличивалось, благодаря тому, что в противодействии протестантизму деморализованный клир отстаивал больше только свои светские интересы, мало заботясь об интересах самой религии. Церковь давно требо­вала реформы, которая была тем настоятельнее теперь, что многих в протестантизм толкало видимое нежелание церков­ной власти произвести самые необходимые преобразования, и что развивавшемуся и систематизировавшемуся протестан­тизму нужно было противопоставить твердое католическое учение. Все это, вместе взятое, позволяло протестантизму развиваться и распространяться без всяких почти препят­ствий со стороны церкви, если не считать отлучении, проклятий и обращений к светской власти. По тем же

причинам и реакционное настроение, существовавшее у мно­гих в светском обществе, сравнительно мало приносило выгоды церкви, а оно несомненно было. Реформация, соб­ственно говоря, застала католическую церковь врасплох, и организация реакции против реформации сразу возник­нуть не могла, тем более, что ее инициаторам пришлось еще бороться со всем, что составляло причины деморализации и дезорганизации клира, да и сами эти инициаторы явились не тотчас же, а когда реформация приняла уже более грозные размеры. Для того, чтобы воспользоваться реакци­онным настроением разных общественных элементов, уси­лить это настроение, организовать склонные к нему социаль­ные силы, направить их к одной цели, католической церкви нужно было самой подвергнуться некоторой починке, дисци­плинировать клир, заставить папство отказаться от чересчур светской политики, создать новые средства для борьбы, вступить в более тесный союз с католическими государями, противопоставив вместе с тем «еретической» реформации свою правоверную реформацию. Все это мало-помалу и прои­зошло, начавшись в середине XVI века, когда на помощь католицизму был основан новый орден иезуитов, главных деятелей реакции (1540), учреждено было верховное инкви­зиционное судилище в Риме (1542), одновременно организо­вана строгая книжная цензура и созван тридентскии собор (1545), который и произвел то, что можно назвать католиче­ской реформацией. Но вышедший из этой эпохи католицизм нового времени, — который, собственно говоря, был моложе и протестантизма, и сектантства XVI в.,— значительно отличался от католицизма дореформационного. Перед началом реформации католицизм был чем-то окоченевшим в официальном формализме, теперь он получил жизнь и движение. Это не была церковь XIV и XV вв., которая не могла ни жить, ни умереть, а деятельная система, приспо­собляющаяся к обстоятельствам, заискивающая у королей и народов, всех заманивающая, кого — деспотизмом и ти­ранией, кого — снисходительной терпимостью и свободой. Теперь церковь не была уже бессильным учреждением, которое искало помощи извне, не имея внутренней силы,

и всюду обращалась с просьбой о реформе и излечении, не обнаруживая искреннего желания исправиться и обно­виться. Она была теперь стройной организацией, которая пользовалась в обществе, ею же перевоспитанном, большим авторитетом и, умея фанатизировать массы, руководила ими в борьбе с протестантизмом. Педагогика и дипломатия были великими орудиями, которыми действовала эта церковь: моделировать личность на свой образец и заставлять ее служить чужим целям так, чтобы, однако, она сама этого не замечала,— это были два искусства, особенно отличающие деятельность главных представителей возродившегося като­лицизма, иезуитов. Одной прежней церковной кафедры и громов папского отлучения оказывалось мало для власти над новым обществом: это общество нужно было еще так воспитать, чтобы оно не шло слушать других проповед­ников, кроме католических, чтобы оно не оставалось равно­душным к отлучению; нужно было еще эксплуатировать человеческие слабости, чтобы был интерес быть католиком и служить римской церкви, и нужно было оказывать чело­веку поблажки, когда в этом была какая-либо выгода. Органом этой новой политики католицизма и был именно орден иезуитов, которому принадлежит такая видная реакци­онная роль на Западе даже до настоящего времени.

Действительно, новый дух, которым отличался реакци­онный католицизм, возрожденный тридентским собором, вполне выразился в иезуитизме. Иезуитизм — это синоним реакции, которая, не пренебрегая репрессией, действовала главным образом на ум, на сердце, на волю людей, искусно воспитывая их и направляя туда, куда было нужно в инте­ресах церкви, как организации, безусловно призванной господствовать над личностью, над обществом и над госу­дарством. Знаменитый орден был громадною международ­ною организацией), поставившею себе целью укрепить католическую церковь внутри, подчинить светскую власть духовной, а общество клиру, объединить все католические нации и государства для борьбы с общим врагом, ослабить протестантизм, сея раздоры между его представителями, возвратить по возможности побольше отпавших в лоно

римской церкви и приобрести для нее новых чад вне старого католического мира. В умственной сфере иезуиты содейство­вали возрождению средневековой схоластики, заимствовав у гуманистического классицизма только чисто формальные его стороны и превратив логическую и познавательную деятельность ума в софистику и казуистику, которые не в со­стоянии дать мысли способность самостоятельного сужде­ния. В сфере политической они явились защитниками теократических начал, ради чего, когда нужно было, станови­лись даже на точку зрения народовластия, оправдывая ею всякий протест вплоть да цареубийства, если того требовал своеобразно понятый интерес веры,— и вместе с этим перено­сили в политику принципы макиавеллизма, раз все сред­ства были одинаково пригодны, лишь бы достигнута была главная цель — величие папства и католической церкви.

Следствиями католической реакции не нужно считать только те, которые она имела по отношению к реформации. Пора совсем оставить этот взгляд, который прежде всего был подсказан протестантскими историками реформации, смот­ревшими на всю новую историю со своей конфессиональной точки зрения. Собственно говоря, весь дух нового времени, поскольку он воплощался в стремлениях личности, общества и государства к самоопределению, поскольку одни и те же начала действовали ив протестантизме, и в гуманизме, поскольку, наконец, совершившееся личное развитие ставило перед индивидуализмом новые задачи в области научного, нравственного и общественного миросозерцания,— весь дух нового времени встретил помеху и противодействие в като­лической реакции и в иезуитизме, возведшем эту реакцию в принцип. Она имела притом не одно культурное,, но и социально-политическое значение, так как пошла на помощь ко всем реакционным стремлениям в обществе и в государстве, вступила в союз со всеми консервативными в них элементами и заставила их служить своим целям посредством подавления религиозной, умственной, общест­венной и политической свободы. Торжество новых культур­ных и политических принципов в XVIII в. ранее всего, как известно, выразилось в уничтожении ордена иезуитов, но

едва только во втором десятилетии XIX в. началась уже отмеченная реакция против всего предыдущего движения для восстановления средневековых форм мысли и жизни, орден иезуитов опять был восстановлен и снова призван к деятельности. Хотя реакционные явления происходили и в самом протестантизме, в котором тоже ведь возрожда­лись схоластика, формализм, нетерпимость, клерикализм и другие подобного рода унаследованные от католицизма явления, — культурная реакция в протестантских странах не заходила так далеко, как в католических, и это прямо бросается в глаза при самом беглом взгляде на историю католических и протестантских народов в XVI — XVIII веках. Особенно в этом отношении поучительны факты, представ­ляемые историей таких стран, как католические области Германии, Италия, Испания с Португалией и Польша. С другой стороны, там, где вполне развились протестантские культурные и политические начала, — а это произошло в XVII в. в Голландии и в Англии, — сделаны были и осо­бые успехи на пути прогресса, и если в XVII столетии Голландия и Англия уже представляли собою противопо­ложность странам, где восторжествовали принципы католи­ческой реакции, то в XVIII в. остальная Европа была многим обязана этим двум государствам как сохранившим от гибели прогрессивные течения новой истории и развившим их далее.

Наконец, говоря о католической реакции, нельзя не напо­мнить о целом столетии внутренних и международных войн, вызванных стремлением подавить новое религиозное движение и уничтожить его результаты. Эти войны сильно повредили духовной и материальной культуре тем разоре­нием, которому подвергались отдельные области и страны. На службе у католической реакции обессилили себя полити­чески и целые большие государства. Политическое ничто­жество, в какое впали когда-то могущественная Испания и Польша, объясняется тем, что в обеих странах под вли­янием иезуитов и вообще вследствие реакции заглохла культурная жизнь, и как в одной королевский деспотизм, так в другой шляхетская анархия находили поддержку со

стороны духовенства, поскольку с этим деспотизмом и с этой анархией были связаны интересы католицизма. Каковы бы ни были недостатки протестантизма, он не требовал у наро­дов и у государств пожертвования национальными и поли­тическими интересами интересам католической церкви, противопоставившей себя, как самодовлеющее целое, живым силам народов и отдельных личностей.

Общим следствием реакции было временное торжество в жизни Западной Европы некоторого отвлеченного начала, которое должно было господствовать над личностью и над обществом в их религиозных, умственных, моральных, социальных и национальных стремлениях и интересах и которому все поэтому должно было повиноваться, служить, приносить себя в жертву, отдавая себя всецело во власть людей, представлявших собою это начало, т. е. отказываясь от всех своих прав и все права над собою передавая предста­вителям единого всепоглощающего целого. Целью католи­ческой реакции было воплотить эту отвлеченную идею в римской церкви, сделав из папства, как верховного предста­вителя католицизма, высшую силу на земле, перед которою все бесправны, но которая сама не должна знать никаких пределов и ограничений в своей власти. В этом-то и заклю­чалась величайшая реакция со стороны всего того, что было в старом быту враждебного личному, социальному, полити­ческому и национальному самоопределению, и реакция именно против всего того, что создавал индивидуализм нового времени. Впрочем, как мы увидим, не в одном реакционном католицизме находило свое воплощение это начало: его стремилась воплотить в себе и государственность той же эпохи.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Уже в эту эпоху в империи заметно было различие между восточными
Рассмотрим теперь судьбу идей свободы совести
Томившеюся под властью австрии
Составляют единство всемирной истории
Период освобождения американских колоний по­следняя четверть xviii