<<<     ΛΛΛ     >>>   

Менее убедительным выглядит предположение о том, что этой потребностью объясняются также все те резкие, драматически напряженные, а иной раз даже безрассудные зигзаги, которые со вершались в этот период. Не более убедительно и утверждение, что все эти повороты объясняются непосредственной угрозой войны. Если, как заявлял Калинин в 1927 г ., «война будет не завтра», то тем более обоснованной была эта оценка в 1928, 1929 и 1930 гг. — свиде тельством тому советская дипломатическая корреспонденция тех лет. Методы проведения индустриализации и коллективизации вызывали такое обострение внутренних конфликтов — о чем не могла не знать сталинская группа руководителей, — что страна оказывалась в наи менее выгодных условиях в случае нападения извне.

«Третий период» Коминтерна

По сравнению с осторожной линией московской дипломатии контрастировал в конце 20-х гг. другой аспект советской международной политики, связанной с Коминтерном и международным рабочим движением. В конце все того же 1927 г . Сталин на XV съезде ВКП (б) рискнул высказать предположение, что «Европа всту пает в новую полосу революционного подъема» 21 . Социальная напря женность и конфликты действительно наблюдались во многих стра нах: стихийное восстание пролетариата Вены было утоплено в крови, мощные демонстрации протеста явились ответом на казнь рабочих- анархистов Сакко и Ванцетти в Америке. Этого было, однако, слиш ком мало, чтобы оправдать утверждение Сталина и его резкий пово рот, поскольку всего двумя годами раньше он заявлял, что «период подъема революционных волн... еще впереди» 22 . Радикальная переоценка послужила прелюдией к новой политике, которую Коминтерну предстояло взять на вооружение в 1928 г . и которая опиралась

318

на утверждение о наступлении «третьего периода» «общего кризиса капитализма», начатого Октябрьской революцией, - - периода новых революционных битв 23 . Отсюда и обличение правой опасности, то есть капитулянтского и оппортунистического курса, который лишит коммунистическое движение способности использовать приближаю щиеся исторические возможности.

Новые установки Коминтерна тесно переплетались с борьбой сталинской и бухаринской групп в Политбюро ЦК ВКП(б). Первый предварительный выпад против Бухарина был предпринят в конце 1927 г . (все на том же XV съезде) двумя представителями ста линского молодежного левого крыла, Ломинадзе и Шацкиным, имен но в связи с некоторыми вопросами работы Коминтерна 24 . Главное столкновение произошло, однако, позже, за кулисами VI конгресса •Интернационала, который состоялся в Москве летом 1928 г . Непо средственным предлогом для него послужили два обстоятельства: с одной стороны, кулуарные слухи о разногласиях между советскими руководителями, а с другой — поправки, внесенные московским По литбюро в текст политических тезисов, уже представленных Буха риным на рассмотрение других партий 25 . Следующая проба сил сос тоялась осенью, но уже не столько в Москве, сколько в рядах Гер манской компартии, где разные фракции вели друг с другом борьбу в расчете на поддержку, которую каждая из них могла получить у одной из двух противоборствующих в Москве групп. Победу одержал Сталин, навязав своей властью руководство той фракции, которая была ему ближе и которую возглавлял Тельман. Наконец, после XVI партконференции -- постановления не были опубликованы — заключительным этапом борьбы явился X расширенный пленум Исполкома Коминтерна в июле 1929 г . На этом пленуме была принята резолюция, осуждающая Бухарина, который был выведен из состава президиума Исполкома Коминтерна 26 . X пленум просла вился также тем, что на нем были одобрены крайние сталинские тезисы о борьбе с правыми — тезисы, практически захлопнувшие двери для проведения политики единого фронта, начатой восьмью годами раньше Лениным.

Пагубный характер новой политики Коминтерна для коммуни стического движения не один раз рассматривался, особенно в Ита лии, в работах историков последних лет. Их критические выводы, пускай даже в смягченной форме, были восприняты и советскими исследователями 27 . Здесь достаточно будет напомнить лишь о некото рых наиболее известных установках, принятых Коминтерном в 1928 и 1929 гг. Нападки концентрировались против социал-демократии, названной «важнейшей опорой», оставшейся у капиталистической буржуазии, а следовательно, являвшейся главным препятствием на пути приближающейся революции. Мало того, яростно разоблачалось ее левое крыло, названное «наиболее опасным проводником бур жуазной политики в рабочем классе» 28 . Единый фронт допускался лишь снизу, то есть путем поисков контакта с рабочими — социал-

319

демократами, схематически противопоставляемыми своим вождям: на протяжении двух лет само выражение «единый фронт» практи чески было изъято из употребления 29 . Весь этот комплекс установок был обобщен в печально знаменитой формуле «социал-фашизм», ставившей социал-демократию и фашизм, по существу, на одну дос ку — в качестве альтернативных и взаимозаменяемых форм гос подства капиталистической буржуазии. Разрыв между двумя направлениями в рабочем движении превратился, таким образом, в яростное противоборство, жертвами которого вскоре суждено было стать им обоим.

Не раз — и справедливо — отмечалось, что политика евро пейской социал-демократии в тот период заслуживала самой серьез ной критики. В те краткие промежутки, когда она оказывалась у власти в Англии и Германии, она была неспособна проводить сколько- нибудь серьезную реформистскую политику. Даже в Австрии, где ее организации занимали сравнительно более левые позиции, она убаюкивала себя надеждами на постепенное и безболезненное продви жение по пути реформ вплоть до того момента, когда ее бессилие внезапно вскрыли кровавые события: восстание и репрессии 1927 г . в Вене 30 . В Италии лидеры Всеобщей конфедерации труда из числа социалистов позорно капитулировали перед фашистами, объявив о роспуске своей организации. Оставаясь союзниками меньшевиков и эсеров в эмиграции, социал-демократы повсюду крайне враждебно от носились к Советскому Союзу и коммунистам. Они рассматривали то, что произошло в СССР, а также и фашизм как своего рода уродливый зигзаг истории: ревнителем этого тезиса выступал преста релый Каутский, считавший большевизм «колоссом на глиняных ногах» 31 . Социал-демократия оставалась глухой к новым проблемам, поставленным империалистической фазой капитализма. Она не улавливала многие новые и никем не предусмотренные явления мировой истории • - от властной тяги отсталых народов к освобождению до пробуждения националистических стремлений у народов Восто ка, — а следовательно, и не воспринимала истинные драмы русской ре волюции. И все же ответственность, лежащая на социал-демократах, сама по себе еще недостаточна для объяснения неудачных оценок и политических ошибок коммунистического движения в этот период. Социал-демократия, кстати говоря, и не была ослаблена массированным наступлением Коминтерна, невзирая на триумфальные отчеты, фигурировавшие в те годы в Москве. И в первую очередь она не была ослаблена там, где сохраняла массовую опору среди тру дящихся.

Но для коммунистов самое тяжелое последствие этих установок заключалось в том, что они затрудняли своевременное понимание важнейших отличительных черт как раз той новой политической обстановки, которая начинала складываться в мире и которую в принципе они первыми предвосхитили. Позже утверждали, в частности Сталин, будто в резолюциях о «третьем периоде» уже предсказы-

320

вался экономический кризис, поразивший капиталистический мир в 1929 г . 32 Тезис более чем сомнительный. Содержавшееся в этих резолюциях предсказание сводилось к упоминаниям о будущих «про тиворечиях» и конфликтах в лагере классового противника. Но упоминания эти были настолько общи, что могли относиться к самым различным явлениям, а следовательно, мало помогали пониманию конкретных проявлений кризиса и его политических послед ствий. Неподготовленность проявилась особенно в оценке такого явления, как фашизм, и опасности, представляемой им. Разумеется, в ту пору это отставание было характерно не для одних только коммунистов. Но коммунистам такая близорукость наносила больший вред, ибо они были той силой, которая вела наиболее решительную борьбу с фашизмом и против которой более всего неистовствовали фашисты. Но Коминтерн трактовал фашизм скорее как одну из мно гих политических форм, с которой выступал единственный враг, каким оставался капитализм. Мало того, фашизм рассматривался даже как своего рода последний козырь капитализма, за которым последует окончательный кризис.

Предсказанный Сталиным подъем рабочего движения отож дествлялся, таким образом, с неким возвратом к безапелляционным дилеммам русской революции и гражданской войны, когда вопрос выбора ставился категорически: либо Советы, либо Корнилов; либо Ленин, либо Колчак. Обращение к этому опыту было вдобавок схематическим, мало отвечающим реальным историческим условиям и вообще весьма отличалось от того, что заключалось в последних политических размышлениях Ленина. Политическая борьба повсе местно сводилась к единообразному противопоставлению: «класс против класса». Промежуточные силы рассматривались как самый коварный враг: этим объяснялось резко враждебное к ним отношение, которое отбрасывало их в объятия противника. Такая практика распространялась не только на социал-демократию. Подобным образом оценивали, например, Ганди и его движение в Индии, ха рактеризуя их как простых «помощников» буржуазии 33 .

Объективная европейская и мировая обстановка весьма мало сог ласовывалась с такого рода установками. К VI конгрессу Комин терна численность коммунистических партий за пределами СССР от нюдь не увеличилась со времени предыдущего конгресса, состояв шегося четыре года назад. Не выросла она существенно и в пос ледующие годы, несмотря на некоторые успехи на выборах в отдельных странах, главным образом в Германии. Борьба внутри ВКП(б) не способствовала росту движения. Наступление на правых привело к изгнанию из Коминтерна и некоторых партий целого ряда дея телей, не одобривших сталинского поворота: Эверта, Брандлера, Тальгеймера в Германии, Эмбер-Дро — в Швейцарии, Таски — в Италии, Шмераля, Крейбиха, Жилека --в Чехословакии и многих Других. Происходило это после массовых исключений, вызванных столкновением с троцкистами и зиновьевцами. Бухаринцы обвинили

321

Сталина в том, что он «разлагает» Коминтерн 34 . Таким образом, в коммунистическом движении не было мотивов, которыми можно бы ло бы оправдать оптимистические революционные прогнозы Комин терна.

Курс Коминтерна не согласовывался с действиями советской дипломатии. В самом деле, усилия последней были направлены на поиски любой возможной поддержки не только со стороны промежу точных политических сил, но даже в форме любого временного сов падения интересов с самыми разнородными группами. После возвра щения лейбористской партии к власти в Англии в 1929 г . были вос становлены дипломатические отношения между Лондоном и Моск вой. Послы СССР проводили разумные различия не только между консерваторами и лейбористами, но также между разными деяте лями одних и тех же партий, между разными группами давления в Америке, между разными фракциями милитаристов в Японии. Причем такой разрыв между государственной внешней политикой и кур сом Коминтерна нельзя объяснить даже наличием разных тенден ций в среде московских руководителей: в этот период Сталин взял на себя и оперативное руководство внешней политикой 35 . Руко водство же Коминтерном после того, как из числа его лидеров исчез ли наиболее авторитетные большевики, было поручено деятелям меньшего калибра — Мануильскому, Пятницкому, — повиновавшимся Сталину.

Если уж говорить о логическом сходстве, то его можно найти между позицией Коминтерна и тем новым курсом, который утверж дался в советской внутренней политике. Вместе родившись, нэп и единый фронт обнаруживали тенденцию к тому, чтобы и умереть вместе. В тот момент, когда в СССР происходил разрыв с широкими слоями крестьянства и крупными группами интеллигенции, уже повернувшимися было к советской власти, такая же политика распрост ранялась и на революционное движение в целом. Тогда, когда к безмолвию принуждались не только оппозиция, но и любой инако мыслящий большевик, коммунистам за пределами СССР трудно было вступать в союз с иными политическими силами, не вступая в кричащее противоречие с курсом своих советских товарищей.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

В россии уже утвердился капитализм
27 история кпсс
Каменев выступили в защиту деятельности сталина
После казани наступление красных на восток продолжалось большевиков красной
Кризис причинил общественному богатству больший ущерб