<<<     ΛΛΛ     >>>   

Нет нужды пересказывать взгляды Блока, четко и пластично изложенные в его книге. Однако научные принципы историка трудно уяснить, если рассматривать их изолированно от его исследований. Общее не существует для Блока вне теснейшей связи с конкретно-историческим, помимо анализа источников и синтеза полученных результатов. Для того чтобы смысл «Апологии истории» выявился более выпукло, попытаемся наметить характерные черты метода Блока.

Нельзя не заметить, что в обширном списке трудов французского медиевиста нет работ, посвященных политической истории и\и отдельным историческим персонажам. Блока, очевидно, мало занимал тот план истории, в котором движутся герои и совершаются события, иначе говоря, — план неповторимого В этом отношении он отличался от своего друга Февра, пристально изучавшего взгляды и жизнь Лютера, Рабле и Эразма. Правда, и для Февра эти центральные фигуры Ренессанса и Реформации представляли интерес прежде всего с точки зрения проявления в их индивидуальных деяниях «духа времени», общественного сознания выдвинувшей их эпохи. Но Февр шел к общему от единичного, уникального, Блок же и в тех случаях, когда он, подобно Февру, обращается к истории культуры, общественной психологии, изучает ее, исходя не из анализа мысли отдельных индивидиуумов, а в непосредственно массовых проявлениях16. Например, в книге «Короли-чудотворцы» на основе данных о распространенной в средние века вере в способность французских и английских королей исцелять золотушных больных изучается политическая психология масс, роль коллективных представлений в политической жизни и формирование этих представлений в недрах социальных групп.

Чем бы Блок ни занимался — историей техники, поземельными отношениями, феодализмом в Западной Европе, культурно-психологическим складом людей в средние века, — он оставался исследователем социальных структур. Поэтому квалифицировать его как экономического историка по преимуществу означало бы

10 В отзыве на II том «Феодального общества» Блока Февр выражает удивление, что во всей обширной книге, утверждающей, что в феодальную эпоху «абстрактная идея власти была слабо отделена от конкретного облика властителя», нет ни одной характеристики личности какого-либо сеньора или государя (Febvre L. Pour une Histoire a part entiere. Paris, 1962 P 424). He будем спорить о том, недостаток это или нет, важнее другое — таков метод Блока. И нужно признать, что, несмотря на отсутствие в книге индивидуальных портретов представителей феодального общества, последнее выступает под пером Блока не в виде социологической абстракции, но именно как человеческое общество, как система связей, отношений между людьми.

196

серьезно сузить подлинный диапазон его исследовательских интересов. Заявив, что в центре внимания историка должен стоять (человек. Блок спешит уточнить: не человек, но люди—люди, организованные в классы, общественные группы. Коллективная психология привлекает его преимущественно именно потому, что в ней выражается социально детерминированное поведение людей. Пристально исследуя средневековое право, Блок, вразрез с господствующей в западной историографии традицией, не видит в нем самостоятельной и саморазвивающейся стихии. В право отливается социальная практика, значит, «предмет исследования должен быть перенесен из области юридических схем в социальный и человеческий план» 17. Первоочередная задача историка юридических институтов, по Блоку, — разглядеть за ними реальные общественные потребности и изменения социальных отношений, которые эти институты и нормы отражают далеко не адекватно. Классы (крестьян, феодалов), их формирование, состав, изменения в их структуре, отношения между ними, как и отношения их к другим классам общества, интересуют Блока, пожалуй, более всего.

Тем самым методология Блока далека от установок современных ему немецких историков: в центре их внимания было не столько общество, сколько государство. Но Блок-историк расходится и со своим коллегой и другом Февром, поскольку основной категорией, которой оперирует мысль последнего, была «цивилизация», тогда как такой стержневой, базовой категорией для Блока оставалось «общество».

В поле зрения Блока — типические, преимущественно массо-виднгле явления, в которых можно обнаружить опредёленную повторяемость. Поэтому существенным «параметром» методологии Блока был сравнительно-типологический подход к изучаемым обществам и институтам. Историку, мыслящему широко, было свойственно прибегать к сопоставлениям — вплоть до сопоставления феодализма на Западе с социальным строем старой Японии, ибо феодализм для Блока — не уникальное порождение европейского развития, но «социальный тип». Тем самым выявлялись некоторые закономерности, присущие разным обществам на сходных этапах их развития. Но сравнительно-типологический метод давал ему возможность более четко определить и индивидуально-специфическое в каждом из сопоставляемых рядов 18. Ибо в истории, в отличие от природы, регулярное проступает исключительно сквозь частное, и никакое обобщение невозможно без оговорок и ограничений («общество—не геометрическая фигура», и доказательства

17 Block М. Les caracteres originaux de 1'histoire rurale franyaise T. II. Supplement etabli d'apres les travaux de 1'auteur (1931—1944) par R. Dauvergne. Pans, 1956 P. XXVII. r-

18 Block М. Pour une histoire comparee des societes europeennes // Bloch М. Melanges historiques. Paris, 1963. T. I P 16—40; Ср.: Bloch М. La socicte feodale. Paris, 1968 P. 603—619.

197

в истории—это не доказательства теорем) 19, что обязывает историка выработать особую логическую процедуру, руководствуясь которой он организует и интерпретирует исследованный им материал. Не случайно многим своим работам Блок предпосылает «замечания о методе».

Историк естественно и неизбежно изучает генезис интересующих его социальных явлений. Однако Блока не удовлетворяет плоское генетическое объяснение, столь любезное сердцу многих ученых, которые еще до того как они поняли существо определенного института, прямо начинают с изучения его предпосылок, подменяя причины «истоками». Таков, например, был подход к исследованию феодализма ученых XIX в., принадлежавших к противоборствующим направлениям, известным под названиями «германистов» и «романистов». Они были заняты прежде всего разысканием родины феодализма. Римская империя с ее крупным землевладением, колонатом и частной властью сенаторов — вот где зародился общественный строй средневековья, утверждали романисты. Древнегерманские леса, в которых жили воинственные племена тевтонов с их боевыми дружинами, возглавляемыми королями, — был ответ на этот вопрос германистов. В обоих случаях обнаружение в римской или в германской древности отдельных черт общественных отношений, которые в средние века получили всеобщее распространение в Европе, рассматривалось представителями этих научных школ как решение вопроса о происхождении и существе феодализма. Не говоря уже о явной политической и националистической тенденциозности подобных взглядов (романизм не случайно процветал во французской историографии, а германизм в немецкой), ясно, что при таком подходе к проблеме развитие по сути дела элиминировалось: характерный для средневековья общественный строй, по мнению этих историков, существовал в том или ином виде еще на предшествующей стадии истории, и переход от древности к средним векам знаменовался лишь постепенным и медленным преобразованием или укреплением тех порядков, которые сложились намного раньше Качественные сдвиги в истории Европы, происшедшие на грани античности и средневековья и вызванные взаимодействием германских и других варварских народов с населением империи, которую они завоевали и заселили, игнорировались.

Блок сознавал опасности, которые несет с собой попытка объяснения сложных исторических феноменов посредством разыскания одних лишь их корней. «Идол истоков», «мания происхождения» — так называл он «наваждение», которому поддались авторы многих исторических исследований. Возможно ли объяснять социальные явления простой отсылкой к более ранним состояниям? «Из желудя рождается дуб. Но он становится и остается дубом

19 Block М La societe feodale. P 371, 469.

198

лишь тогда, когда попадает в условия благоприятной среды, а те уже от эмбриологии не зависят»20. Так и люди. Блок повторяет арабскую пословицу: «Люди больше походят на свое время, чем на своих отцов». Он с основанием предупреждает против смешения преемственной связи с объяснением. По поводу теорий германистов и романистов он выдвигает важное общее соображение «Европейский феодализм в своих характерных учреждениях не был архаическим сплетением пережитков. Он возник на определенном этапе развития и порожден всей социальной средой в целом»21.

Хотят узнать, как возникло данное явление? Но сперва необходимо вскрыть его природу, а это возможно лишь при знакомстве с ним в его зрелом, наиболее завершенном виде. «Можно по праву спросить, не лучше ли было бы, прежде чем погружаться в тайны происхождения, определить черты законченной картины?»22 Ведь, помимо всего прочего, наиболее удаленное от историка во времени обычно и хуже всего известно и слабо отражено в источниках. Поэтому нередко для истолкования далекого прошлого надо обратиться к более близким временам и «бросить на предмет общий взгляд, который один только способен подсказать главные линии исследования»23. Блок широко пользуется «регрессивным», или «ретроспективным», методом, методом восхождения от известного К неизвестному (или от лучше изученного к изученному слабее), «прокручивая фильм в обратном порядке», что дает ему возможность затем построить связную картину исторического развития социально-экономических отношений во французской деревне с древнейших эпох вплоть до нового времени.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Пока историки сосредоточивались на политической истории
истории Блок М. Апология истории 9 истории
Общественные процессы единство объективного истории посредстве
Временных ситуациях обществе истории
Пересекается с широкой дорогой теории вероятности