<<<     ΛΛΛ     >>>   

Какие последствия имеет подобный порядок вещей, об этом нечего распространяться.

Теперь мы перейдем к очень щекотливому вопросу, возбуждающему много озлобления среди разных элементов кавказского населения,— к вопросу об обезоружении туземцев. Всякий, если не видел, то по крайней мере слышал, что принадлежностью туземного кавказского одеяния является оружие. К оружию кавказец привык до того, что почти никогда не расстается с ним. Мало того, вопрос о ношении оружия является для кавказских горцев вопросом чести и они смотрят на обезоружение, как на обесчещение. Между тем, обезоружение туземцев является давнишнею целью деятельности кавказской администрации. Не решаясь, однако, произвести полное обезоружение, а, быть может, и понимая, что такое обезоружение невозможно, администрация довольствуется некоторыми паллиативными мерами, которые, не достигая никакой цели, только безплодно раздражают туземцев и сеют раздоры между ними и казаками. Именно туземцам Терской области предоставлено носить оружие только в пределах земельных юртов: на землю-же казачьих станиц или в город они могут являться только безоружные. Несоблюдающих эти правила полиция должна арестовывать. Отобрание у туземца оружия в силу этого правила - явление заурядное, причем туземцам не возвращаются даже ножны и ручки кинжалов, не редко богато обделанные. В полицейских управлениях навалены целые кучи кинжалов и пистолетов, отобранных у туземцев, причем, конечно, в кучках этих лежит одна дрянь, а порядочное оружие исчезает неизвестно куда. Право обезоружения туземцев почему-то представлено и всем казакам, что ведет к постоянным стычкам и даже убийствам. Бывают случаи, когда даже казачки принимают на себя обязанности обезоруживать туземцев. При существующих у горцев понятиях о женщине и взгляде их на обезоружение, подобные случаи неминуемо всегда должны вести к катастрофам. Если к этому прибавить, что и то время, как туземцы обезоруживаются, другой элемент населения области, казаки, сохраняет право свободного ношения оружия, то будет вполне понятно, сколько ненужного зла и страданий причиняют правила о ношении туземцами оружия, сколько несчастий вызывают они и как отравлена ими вся жизнь туземцев.

Необходимость обезоружения туземцев доказывается тем, что с проведением этой меры будто-бы уменьшится число преступлений в области: при горячем темпераменте туземца и при существующих здесь вредных обычаях (напр. кровавой мести) — говорят сторонники обезоружения - истинным несчастием является то обстоятельство, что у туземца всегда под руками оружие: отнимите его и вы тем во много раз уменьшите число преступлений в крае. Мнение - детски-наивное, чтобы не сказать хуже. Дело ведь именно в «темпераменте» туземцев и господстве у них вредных обычаев, а не в том, что у туземца у пояса болтается кинжал. С обезоружением темперамент и вредные обычаи не исчезнут, а останутся те же; значит не уменьшится и число преступлений. Теперь идет в ход кинжал и пистолет, — тогда пойдут топор, кол и др. — в этом вся разница. Причины кровавых преступлений, имеющих место в области, таятся глубоко в условиях жизни населения и особенностях его характера; и только с изменением этих условий и с улучшением народного характера уменьшатся и преступления.. Улучшите экономическое положение населения, не раздражайте его мелочною и ненужною опекою, устраните вражду между разными элементами населения, распространите среди туземцев образование, и при его помощи выведите вредные обычаи и смягчите «темперамент» - и тогда ужасный кинжал будет болтаться у пояся всякого кавказца, как самое безвредное украшение.

Таковы, в самом общем виде, важнейшие причины существования враждебных отношений между двумя половинами населения Терской области. Причины эти, отравляя каждую минуту существование туземцев, делают буквально невозможною для них жизнь на родине и заставляют их бежать в Турцию, что положительно равняется самоубийству. Такое положение вещей, всего менее желательное для России (достаточно, казалось-бы, одного обезлюдения Крыма и всеобщих сожалений о выселении отсюда татар), создано совершенно искусственно, является продуктом грубого непонимания интересов России на Кавказе, а во многих отношениях и прямых злоупотреблений, и может быть легко изменено к лучшему, лишь-бы была на то охота. Причины, создавшие существующее ненормальное положение дела на Кавказе — дело рук человеческих и теми-же руками они могут быть устранены.

Остановимся, например, на основном зле, на экономической необеспеченности туземцев. Устронить ее вовсе не трудно. Да не подумает, однако, читатель, что я для указанной цели проэктирую отобрание земли у казаков. Отнюдь нет; я не желаю зла ни туземцам, ни казакам, и думаю, что вопрос может быть разрешен безобидно для той и другой стороны. Конечно, теперь, когда значительная часть государственного и общественного земельного достояния на Северном Кавказе сделалась, тем или другом путем, частою собственностью, решение вопроса несколько осложняется. Но и теперь, при существующей и области дешевизне земель, легко произвести выкуп частной земельной собственности для наделения земледельцев, имеющих недостаточное количество земли. Произвести это тем легче, что землевладельцы Терской области вовсе не держатся за свои земли и при всяком удобном случае охотно продают их в другие руки.

Вопрос о выкупе частных земель для наделения земледельцев стоит в России на очереди. Первым шагом на этом пути является учреждение земельного банка для содействия крестьянам в покупке земли. Открытие отделения этого банка в Терской области было-бы истинным благодеянием для края. Несомненно, однако, что, для успеха дела, сообразно с местными условиями, действия отделения должны будут получить специальный характер, наиболее пригодный для намеченной выше цели. Это одинаково относится как до размеров капитала, которым будет располагать отделение и который должен быть очень велик, так и относительно размеров ссуд туземному населению, которые должны равняться полной стоимости покупаемой земли, и, наконец, относительно способов возвращения ссуд, которое должно быть рассрочено на возможно большее время. В виду обостренности вопроса, нужно будет позаботится о том, чтобы он был решен возможно скорее, и допустить всякие возможные льготы. Необходимо будет также принять специальные меры против возможности повышения цен на землю спекуляциею.

Несомненно, что все это потребует значительных затрат; но так-как благосостояние края невозможно, пока отношения между главными элементами населения не примут нормального характера, и так как в прекращении недовольства туземцев своим положением заключается важный государственный интерес, то никакие жертвы не должны смущать. Они окупятся с лихвою.

Как ни важен вопрос о восстановлении экономической самостоятельности туземцев, удовлетворительное решение его, однако, еще не устранит всех причин ненормального положения дел в крае. Так как большинство этих причин сводится к исключительным мерам, принимаемым по отношению к туземцам, то, для достижения полною умиротворения края. эти меры должны быть устранены и туземное население должно быть поставлено в общие условия. Только пользуясь всеми правами русского гражданина, туземец может примириться с русскими порядками.

Но несомненно, что лучшим средством для ассимиляции туземного населения с пришлым русским и прекращения враждебных отношений между этими двумя элементами народонаселения Кавказа, является, после улучшения общих экономических условий жизни туземцев, распространение среди них образования. Единство экономических интересов и единство образования представляют собою такую почву, на которой смешиваются и слипаются народности с самыми различными этническими особенностями. И в самом деле, с какой стати станут волноваться, восставать против русских или бежать в Турцию кавказские народы, когда им будет хорошо житься под русской властью? В то-же время образование и только одни образование может дать туземцам способность понимать, что многие из переносимых ими бедствий, которые они всецело относят теперь на счет своего порабощения русскими, происходят от причин более общего, социального характера, вести борьбу с которыми приходится совсем другим оружием, чем то, которым они привыкли бороться против русских.

К сожалению, на сколько много сделано нами на Кавказе для того, чтобы всячески ухудшить экономическое положение туземного населения, настолько-же мало сделано для распространения образования среди горцев. Собственно говоря, в этом отношении нами не сделано еще даже начального шага.

Правда, в некоторых местах (в Осетии), для туземного населения устроено с десяток школ обществом восстановления христианства на Кавказе, а затем существуют особые, специально горские школы. Но и те, и другие нисколько не изменяют общего печального положения дел.

Школы общества восстановления христианства представляют ни что иное, как простые школы грамотности, т.е. такой тип школ, который всего менее вызывает симпатии к себе даже среди русского населения. На Кавказе, среди туземцев, которые, кроме обычного простому народу недоверия к школе, подозрительно относятся к ней, как к русскому учреждению, тип школ чистой грамотности еще менее может пользоваться успехом, чем среди русского населения. Если к этому присоединить неудачную практическую постановку дела в школах общества восстановления христианства, которое (общество) по самому существу, рядом с целями образовательными, преследует в своих школах и другие цели, не имеющие никакого отношения к образованию, то будет совершенно понятно, почему школы «общества» не имеют ровно никакого значения в смысле распространения образования среди туземцев 1 .

Еще ничтожнее значение горских школ. Здесь приходится даже отметить очень печальный факт. Если школы общества восстановления христианства безполезны, зато их можно признать и безвредными (кроме того общего вреда, который они приносят, дискредитируя в глазах туземного населения вообще школьное образование). Относительно же горских школ далеко нельзя сказать того-же, они положительно вредны.

Горские училища по своим программам ни что иное, как блаженной памяти уездные училища, преобразованные ныне в так называемые городские. Кому известно, какое всеобщее неудовольствие вызывали и вызывают эти училища, как в своем первом издании (уездные), так и реформированные (городские). Не давая никаких практических, пригодных к жизни, сведений, училища эти не дают и законченного общего образования, предлагая взамен того и другого груду отрывок и обломков разных «наук». Вместе с тем, училища эти не стоят ни в какой связи с общею системою образования и потому те из их учеников, которие желали бы продолжить, свое образование, не имеют возможности прямо поступать с вынесенными из училищ знаниями в школы высшего разряда. И этим-то типом школы, окончательно дискредитованным уже среди русских, облагодетельствованы туземцы. К тому же простою пересадкою этого школьного типа не ограничились и присоединили к нему еще русские курьезы. Так, например, в нальчикской горской школе цивилизуют диких маленьких кабардинцев французским языком. Недостает еще чтоб мальчуганам — туземцам преподавали теорию и практику танцевального искусства и науку о том, «как держать себя в обществе». Впрочем, не оффициально последняя наука внушается питомцам нальчикской горской школы.

5 — 6 лет, проведенные мальчиком-туземцем в горской школе, - совершенно бесполезно потерянное для него время. Из школы он выходит с таким же пониманием явлений жизни, каким обладал он до поступления в школу, и не выносит отсюда никаких таких знаний, которые могли бы послужить для него точкою опоры в предстоящей ему жизненной борьбе и которыми он мог-бы принести пользу своим сородичам. Единственное приобретение, которое дает ему школа, состоит в том, что он научается говорить по-русски, но это приобретение не настолько важно, чтобы ради него стоило губить 6 лет лучшей поры жизни и достижимо за меньшую цену.

Правда, при горских школах существуют мастерские для обучения учеников ремеслам и даже агрономические отделения. Но и то, и другое поставлено так неудовлетворительно, что не достигает решительно никаких путных результатов: при мастерских на сотню учеников состоит по одному мастеру, который, понятное дело, может научить немногих и немногому. К тому же обучение ремеслам рассматривается не как нечто важное, заслуживающее особого внимания и стараний, а как в некотором роде «вводный эпизод», который если идет — хорошо, а не идет — так и не надо. Еще курьезнее преподается в горских школах «агрономия»: при школе заводится десяток грядок и садится сотня ростков капустной рассады, — и на таком-то огороде приходится изучать сотне учеников «практические приемы земледелия». Насколько можно понять этот кунштюк, «агрономия», введена в программу горских школ исключительно для увеличения средств содержания гг. смотрителей этих школ. Какие при этом возможны курьезы, можно видеть из того, что смотритель нальчикской школы (г. Фролков) несколько лет получал по 500 руб. ежегодно за заведывание огородом, стоимостью в 20 рублей. В том же училище из сумм, собираемых с кабардинского народа на технико-агрономическое отделение, платится жалованье учительнице французского языка.

Во время 6-тилетнего пребывания в горской школе, ученик-туземец отвыкает от труда, изленивается, избаловывается и совершенно отчуждается от той среды, из которой он вышел и в которую ему придется возвратиться. К этому присоединяется еще то обстоятельство, что ученики горских школ живут в устроенных при последних пансионах, где все условия жизни совершенно не похожи на условия жизни трудовой массы туземцев и где ученики превращаются в барчат, пренебрежительно смотрящих на обстановку жизни своих родных и вовсе не желающих обратиться к их трудовому образу жизни. Поэтому самый лучший исход для бывшего ученика горской школы — это забыть все то, что под видом науки набивалось ему в голову в течение 6-ти лет, сбросить налипшую на него за это время грязь якобы цивилизации (вернее — «чихвилизации», как говорят «полированные» казаки) и превратиться в такого же заурядного туземца, каким бы он был, еслиб не поступал в школу. Но этот «лучший» исход доступен только немногим, которых школьная «полировка» не могла окончательно изуродовать. Большинство же предпочитает избегать труда и становится в ряды паразитов: отсюда выходят безграмотные «писаря», городские лакеи и просто шалопаи, живущие всю свою жизнь трутнями. Быть может, лично подобным господам горские школы и принесли пользу, научив их «легким» средствам борьбы за существование, но собственно туземному населению они кроме ущерба, ничего не дают. И потому можно только порадоваться, что во всей Терской области горских школ всего три.

Кроме школ «общества восстановления христианства» и горских школ, были еще и некоторые другие попытки облагодетельствовать туземное население образованием. Так, в Кабарде некогда были устроены три начальные школы, в которые были посажены учительницы и куда ученики сгонялись полициею; но так как эти школы, помимо обучения мальчиков, служили и для другого назначения — быть местом «сладкого отдыха» для лиц начальствующих, то они, возбудив в населении общее омерзение к себе, принуждены были закрыться.

В последнее время явился еще один проект облагодетельствования горцев (собственно кабардинцев) по части образования. Проект этот состоит в превращении нальчикской горской школы в реальное училище. Устраивать реальное училище для населения, которое не имеет буквально ни одной начальной школы, — это такая нелепость, которую трудно и нарочно придумать и которая заставляет усомниться даже в нормальном состоянии умственных способностей авторов проекта. Было бы весьма желательно, чтобы эта дикая затея, исполнение которой потребует больших материальных затрат со стороны и без того небогатого кабардинского народа, (так как проект благодетельствует кабардинцев на их же счет), осталась навсегда в области «баронских фантазий».

В последнее время много тревоги и волнений возбудила среди горцев весть о привлечении их к отбыванию общей воинской повинности. Не то, чтобы горцы боялись военной службы; совсем нет. Во время последней русско-турецкой войны, горцы сформировали на свой счет особые отряды и эти отряды лихо дрались под русским знаменем за Дунаем. Пугает горцев собственно солдатская служба, с ее муштровкой и дисциплиной, с ее казарменной жизнью, с затруднениями относительно исполнения

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Группа кабардинцев стояла совершенно неподвижно
Поставить какую нибудь часть населения в исключительные общественные условия значит неминуемо