Пиши и продавай!
как написать статью, книгу, рекламный текст на сайте копирайтеров

 ΛΛΛ     >>>   

>

Абрамов Я. Кавказские горцы

«Кавказские Горцы» , Я. Абрамов, «Материалы для истории черкесского народа», Северо-Кавказский филиал традиционной культуры М.Ц.Т.К. «ВОЗРОЖДЕНИЕ», 1990 г . 

ОТ ИЗДАТЕЛЯ

Настоящий труд Я. АБРАМОВА "Кавказские горцы", впервые помещенный в журнале "Дело" № 1 за 1884 год. Общество издает как материал, беспристрастно излагающий события выселения горских племен с Кавказа, и гибель горской культуры в связи с политикой русского царизма на Кавказе в 60-80 годы XIX столетия.

Кавказские горцы

Медленно, очень медленно шел поезд ростово-владикавказской железной дороги. Путь был размыт во многих местах весенними разливами наших степных «балок», совершенно пересыхающих летом, но за то бурно бушующих весною. Никаких работ к исправлению пути не принималось, так как в то время, когда я ехал по железной дороге, — конец мая, — рабочие руки здесь очень дороги, а железнодорожники решили чинить «полотно» только осенью, дешевыми руками. Теперь-же только кое-как были положены шпалы и рельсы, слегка уравнено полотно, а кое-где насыпь заменялась какими-то клетками из шпал, по которым поезд шел с мучительною, заставлявшею страшно биться сердце пассажиров, медленностью. Не было видно, на всем протяжении пути, ни малейшего признака намерения серьезно исправить повреждения, и только изредка попадались один-два рабочих, напрасно пытавшихся где-нибудь в глубине балки засыпать громадные, образованные половодьем пропасти.

Только что начиналось утро. Я проснулся от толчка соседа, который ехал по ростово-владикавказской дороге в первый раз, и от медленной езды испытывал какую-то жуткость. Я поспешил успокоить пугливого соседа, сообщив ему, что состояние полотна дороги каждый год одинаково печально, а между тем со времени открытия дороги, в течении десяти лет, было всего два-три «серьезных» случая, с десятками убитых и раненых. Чтобы определить, где мы находимся, я выглянул в окно вагона и увидел перед собою Татарскую гору. Тогда, чтобы окончательно успокоить своего спутника, я предложил ему выйдти на площадку вагона и полюбоваться странным феноменом, каким является Татарская гора.

Солнце еще не всходило. Заря тоже только начинала алеть на дальнем востоке. Царил полумрак, при котором очертания предметов различались несовсем ясно, словно приходилось смотреть сквозь синие очки. В воздухе еще чувствовалась ночная свежесть, но в то-же время с востока неслись теплые воздушные волны, которые, ударяясь о тело, вызывали в нем чрезвычайно-приятные ощущения.

Мы смотрели на стоявшую перед нами Татарскую гору. Странная это гора. На совершенно ровной местности вдруг выдвигается отдельный, не стоящий ни в какой связи с какими-либо горными кряжами, холм, чрезвычайно узкий и чрезвычайно высокий, высота которого превосходит ширину его основания, — и вся эта длинная землянная колонна венчается громадной каменной шапкой. Бока Татарской горы покрыты жалкой степной растительностью, вершина представляет совершенно обнаженный камень, а у подножья расположился маленький Султановский аул. Странное впечатление производила эта выпяченная из земли, словно сосец, гора, с разу уничтожая все установившиеся понятия о постепенности перехода из одного рода местности в другой. Мне уже неоднократно приходилось бывать в здешних краях, и тем не менее я всегда смотрю на Татарскую гору с особенным чувством восхищения и неудовлетворенного любопытства. Спутник-же мой, в первый раз попавший сюда, просто не мог оторвать глаз от чудной картины и страшно досадовал на поезд, который, хотя медленно, но уносил нас от Татарской горы.

Когда это странное явление природы исчезло из наших глаз, мы стали осматриваться по сторонам; степь привольная, бесконечная как и прежде, тянулась по обеим сторонам рельс. Промелькнули два-три аула, станица — и только. Изредка попадались засеянные поля, скошенное сено и стада. Все говорило о малой культурности края, о малой заселенности его, хотя некогда прежде этот край кормил очень и очень большое население. Предаваться на эту тему размышлениям, впрочем, было некогда, так как на горизонте показались очертания пятигорских гор, что означало близость цели путешествия — станции «Минеральные воды», а затем Пятигорска, Ессентуков, Кисловодска и Железноводска.

Пятигорские горы, подобно Татарской горе, тоже «выпячиваются» из земли. Но они далеко не производят такого впечатления, потому что их обыкновенно приходится видеть после Татарской горы, и потому еще, что форма каждой из них далеко не напоминает той странной колонки, какою является Татарская гора: основания пятигорских гор во много раз превосходят их высоты. Тем не менее, на пятигорские горы смотришь с любопытством и удовольствием, которые становятся тем сильнее, чем ближе подходит поезд и чем ярче выступает растущий на их боках лес, отливающий какою-то особенно прелестною зеленью и прерываемый огромными камнями, которые на зеленном фоне горы образуют разнообразные серовато-белые сочетания. Горы эти имеют такой прелестный вид, что на них сосредотачивается общее внимание, вплоть до той минуты, когда поезд останавливается и раздается крик кондуктора:

- Станция Минеральные воды! Поезд стоит тридцать минут!

II 

Началась суматоха. Одни поспешно выносили вещи из вагона; другие также поспешно лезли в вагон. Толкали друг друга, кричали, ругались. Я имею счастливую привычку ездить без багажа и потому, как только поезд подошел к станции, спрыгнул с площадки вагона на платформу. Осматривая толпу суетившихся и бегавших по платформе, в надежде встретить знакомое лицо, я невольно, обратил внимание на группу людей, совершенно не принимавших участия в общей суете, хотя, судя потому, что у них в руках и вокруг них были их пожитки, они должны были отправиться с этим-же поездом.

Это были кабардинцы. Тут были дети, женщины, взрослые мужчины, старики. Дети были довольно оборванные. Женщины в обычных туземных костюмах; в шароварах и с закрытыми лицами. Мужчины были одеты в черкески и при оружии. Но всего больше выделялись из толпы старики. Их было более десятка. Это были достойные представители всего племени. Высокие, стройные, несмотря на свою старость, в живописных кавказских костюмах, с большими седыми бородами, с умными, выразительными лицами, они производили импонирующее впечатление и внушали невольное уважение к себе. Их лица дышали благородством и сознанием своего личного достоинства; было ясно, что эти люди умеют постоять за свое личное достоинство, но в то-же время умеют уважать и в другом это достоинство. В толпе своих более молодых соплеменников они казались настоящими патриархами. Это были живые памятники того времени, когда кабардинец не подчинялся ни русскому чиновнику, ни своему «князю» и когда для него, единственным законом являлись его собственные понятия о правде и неправде.

Группа кабардинцев стояла совершенно неподвижно, словно окаменелая. Их лица были угрюмы, глаза горели, губы были судорожно сжаты. Видно было, что какое-то общее горе тяготело над этою толпою, но она сдерживалась и не хотела выказать свои страдания перед русскими, гяурами, на которых из толпы бросались далеко недружественные взгляды.

Крайне заинтересованный представившеюся мне сценою, я поместился не далеко от толпы кабардинцев и стал наблюдать за нею. Через несколько времени к толпе подошел кондуктор и закричал:

- Ну, татарва! идите занимать места... вон в тот вагон...

Вслед за этим произошло нечто неописуемое. Дети и женщины заголосили, хватаясь друг за друга, взрослые мужчины зарыдали, старики бросились на землю, стали ее целовать и поливать своими слезами. Эта ужасная сцена продолжалась минуты две; затем вся толпа быстро бросилась в указанный вагон и скрылась в нем. Оттуда послышались глухие рыдания.

На меня эта непонятная сцена произвела чрезвычайно сильное впечатление. Не понимая ее значения, но в то-же время будучи тронут до слез этим бурно проявившимся выражением горя целой толпы людей, я растерянно осматривался по сторонам, как-бы ища человека, который-бы мог объяснить мне, что все это значит. Стоявший недалеко от меня крестьянин, повидимому, заметил мое недоумение и как-то лениво произнес:

- Переселенцы это... в Турцию, значит, едут,— ну и прощаются с родной землей... Знамо жалко: это хоть на кого придись...

Мне стало все ясно... 

III

 ΛΛΛ     >>>   

Другой элемент населения области
Поставить какую нибудь часть населения в исключительные общественные условия значит неминуемо
Теоретические знания Арабского Востока 10 философии

сайт копирайтеров Евгений