<<<     ΛΛΛ     >>>   

В самом деле, вражда между туземцами и казаками существует не только в Терской и Кубанской областях, где военные действия окончились не особенно давно, но решительно всюду, даже там, где война с туземцами прекратилась более ста лет тому назад. Так, донские казаки враждуют с калмыками, уральские и оренбургские — с киргизами, казаки сибирских казачьих войск — тоже с киргизами, тунгузами, бурятами и т.д. Здесь, по окончании военной вражды, сменилось уже несколько поколений и самая память о бывшей некогда военной вражде утратилась. А между тем, вражда туземцев и казаков повсюду одинаково сильна и выражается в тех-же самых формах, как и в Терской области, начиная с мелких столкновений, переходя к широко-развитому конокрадству и кончая даже убийствами. Значит это явление представляет собою не переживание прежних военных отношений, а продукт причин более постоянных, существующих доселе. Это, если хотите, война, но уже не прежняя, а социальная.

Также несостоятельно мнение, по которому вражда между казаками и туземцами должна рассматриваться как продукт национальной обособленности тех и других. Уже один тот факт, что русские очень спокойно живут рядом с инородцами во многих местах России, совершенно опровергает это мнение. Но в областях, занятых казаками, мы встречаемся с фактом еще резче противоречащим высказанному мнению; я говорю о резко враждебных отношениях, существующих между казаками и переселенцами. Вражда эта особенно сильно проявляется в областях Уральской, Донской и Кубанской и совершенно тождественна, как по существу, так и по формам своего проявления, с враждой казаков и туземцев. В Терской области такой резкой вражды между казаками и переселенцами пока не замечается, так как здесь и самых переселенцев еще очень мало; но в степных станицах этой области, где всего более приютилось переселенцев, начинают замечаться проявления тех враждебных отношений, которые царят во всей силе между казаками и переселенцами в соседней Кубанской области. Для объяснения этого явления уже нельзя ссылаться на национальные особенности, так как и казаки, и переселенцы принадлежат к одной и той-же народности. Очевидно, что причины взаимной вражды разных элементов населения не имеют ничего общего с национальностью.

Аналогия между взаимными отношениями казаков и переселенцев с одной стороны и казаков и туземцев с другой дает нам ключ к разрешению вопроса. Сходство между положением туземцев и переселенцев по отношению к казакам состоит исключительно в том, что как переселенцы, так и туземцы поставлены в несравненно менее выгодные экономические условии, чем условия экономической жизни казаков. Это сходство положений туземцев и переселенцев влечет за собою и сходственные последствия в виде одинаковых отношений первых и вторых к казакам. Об экономическом положении здешних переселенцев мне уже приходилось говорить на страницах «Дела» 1 . Что-же касается туземцев, то нижеследующие данные могут дать понятие об их экономическом положении, сравнительно с положением казаков. По положению 23 апреля 1870 года казаки должны были быть наделены землею в размере 30 десятин на душу мужеского пола. В действительности-же, казаки Терского войска получили несколько менее указанной нормы, именно по 24 десятины на душу. В то-же время при устройстве поземельного быта туземцев на плоскости, они наделялись землею в размере лишь 12 - 18 десятин на дым 2 . Что-же касается туземцев, живущих в горах, то им принадлежат лишь самые небольшие клочки земли, о чем уже было говорено выше. В Кубанской области казаки получили полный 30 десятинный душевой надел; в то-же время черкесы наделены по 7 десятин на душу и притом преимущественно никуда негодными плавнями по Кубани. В Донской области, где казачий надел еще выше, у калмыков отрезаны громадные пространства и обращены в общий войсковой юрт; этим путем калмыки крайне стеснены в землепользовании и принуждены сократить до minimum ' a свое скотоводство, основу всего своего благосостояния. В Оренбургской губернии отрезки земли киргизов происходили несколько раз. Кроме того здесь, казаки самовольно захватили до 3.000.000 десятин киргизской земли; дело об этом захвате тянулось очень долго и кончилось возвращением киргизам 1 миллиона десятин земли и оставлением остальных двух миллионов во владении казаков. Все эти однородные факты ясно показывают, с какими неравными силами должны бороться туземцы и казаки на экономической почве и в чью пользу должен быть перевес. И действительно, факт экономической зависимости туземцев от казаков очень распространен. Прежде всего, эта зависимость отражается на рынке, где туземец, побуждаемый нуждою, должен продавать свои произведения ниже их действительной стоимости и ниже цен, получаемых казаками. Затем туземцу приходится продавать свой труд казаку, тогда как обратное явление может встретиться лишь как крайне редкое исключение. Наконец, туземцы, нуждаясь в земле, вынуждены брать в аренду земли казаков и вследствие того поступать еще в большую зависимость от последних. Аренда туземцами казачьих земель очень распространена в Кубанской и в Терской областях. Даже станицы, наделы которых признаются крайне неудобными, сдают землю туземцам; так например, у Галашевской станицы (Владикавказского округа), не могущей прокормиться от своего надела и потому получающей «паек», арендуют землю до 200 дымов туземцев.

Не удивительно, что при такой экономической зависимости одной части населения от другой, отношения их друг к другу обостряются и приводят к крайне печальным результатам. Это общий факт, имеющий место всюду, где средства к жизненной борьбе распределены неравномерно, — и к чему может приводить подобное положение вещей, ясно показывает чрезвычайно широкое распространение за последние годы аграрных преступлений во внутренних губерниях России.

К этому в Терской области присоединяется неудачное расположение населенных мест. Область населялась исключительно сообразно с военностратегическими целями; неудивительно, поэтому, что когда пришлось перейти к мирной жизни, многие поселения оказались совсем не у места. Всматриваясь в карту населенных мест Терской области с обозначением прирезанных к ним наделов, невольно поражаешься неудачным положением первых относительно вторых: наделы разных поселений нередко тянутся на далекое расстояние узкими полосами, окружают друг друга и врезываются одни в другие, переплетаются и т.д. Нечего и говорить, что здесь постоянный источник ссор, споров, недоразумений, неудовольствий и вражды.

Такова основная причина враждебных отношений казаков и туземцев — экономическая. Ею одною, однако, суть дела не исчерпывается, и рядом с этою причиною действует целый ряд других, менее важных, но действующих все в одну и ту-же сторону возбуждения розни между казаками и туземцами. Такими причинами являются особенности горского сельского управления, оригинальное отношение представителей полиции и судебной следственной власти к преступлениям против личности туземцев, странный порядок ответственности туземцев за преступления, правила об обезоружении туземцев, отсутствие школ для туземцев и т.д. Все эти причины ставят туземное население в какое-то особенное, исключительное положение, невольно приводящее к разрыву между туземцами и русскою частью населения.

Собственно говоря, поставить какую-нибудь часть населения в исключительные общественные условия значит неминуемо раздражить эту часть населения против остальной массы и наоборот. Поставленная в исключительные условия часть населения неминуемо должна чувствовать себя особенною от остального населения, а свои интересы не только не солидарными с интересами остального населения, но и прямо противоречащими им. В свою очередь и остальная масса населения неминуемо должна видеть в обособленной части населения нечто, чуждое себе; исключительные меры, принятые по отношению к одной части населения, неизбежно заставляют прочее население относиться к ней враждебно. Это одинаково справедливо как относительно того случая, когда исключительные условия благоприятны той части, к которой они относятся, так и в случае их неблагоприятности. Когда действие общих законов нарушается в пользу или ущерб части населения, эта масть необходимо должна сделаться подозрительною в глазах остального населения и, в свою очередь, стать враждебною ему, или из боязни за свои привилегии, или из ненависти за права, которых она лишена и которыми пользуется остальное население. Это именно имеет место в Терской области, благодаря целому ряду особенностей положения туземцев сравнительно с положением другой части населения — казаков. Первою такою особенностью является «Положение об аульных обществах». В то время, когда русское население выбирает свободно из своей среды сельского старосту или станичного атамана, аульные старшины назначаются начальством. Аульный старшина, по «Положению», пользуется очень широким объемом власти. Он обязан по делам полицейским — объявлять правительственные распоряжения и наблюдать за распространением подложных указов и вредных слухов; заботиться о сохранении порядка и безопасности лиц и имущества, а также принимать меры для восстановления нарушенного порядка; задерживать бродяг и беглых; доносить о самовольно отлучившихся из общества; принимать меры к предупреждению преступлений, а также открывать и задерживать виновных в преступлениях и приводить в исполнение приговоры аульного схода. По делам общественным, аульный старшина созывает и распускает аульный сход и охраняет порядок на нем; предлагает на рассмотрение схода вопросы; наблюдает за деятельностью прочих аульных должностных лиц, за целостью меж и межевых знаков, за исправным содержанием дорог, мостов и проч., за исправным отбыванием жителями повинностей, за порядком в училищах и других общественных заведениях, за торговыми заведениями и вообще за торговлей, за составлением камеральных списков; понуждает к исполнению условий и договоров, заключенных жителями; заведует общественным хозяйством и общественными суммами и охраняет от растраты имущества неисправных плательщиков. Наконец, аульный старшина обладает еще дисциплинарною властью: ему предоставлено право, за маловажные проступки, подвергать виновных назначению на общественные работы на время до двух дней, денежному взысканию до одного рубля или аресту до двух дней. Такие сложные обязанности, возложенные на аульных старшин, и такие широкие права, какие даны им, требуют в лице, занимающем эту должность, соединение самых разнородных качеств. Избранник должен обстоятельно и всесторонне знать все местные обстоятельства и условия, должен пользоваться уважением населения и влиянием в среде, должен, наконец, отличаться личными высокими качествами. Несомненно, что лицо, представляющее в своей персоне все необходимые условия, встречается лишь как редкое явление. И несомненно, что отыскать такое лицо всего менее может полицейская власть.

В самом деле, назначение аульных старшин всецело зависит от участковых приставов. Иного порядка вещей быть не может. Ни начальник округа, ни, тем более, начальник области, по сложности и разносторонности своих обязанностей, не могут знать, какие лица в каком ауле могут быть кандидатами на должности аульных старшин. Но могут-ли это знать участковые пристава? В ведении пристава находится целая масса поселений и ознакомиться обстоятельно со всем подчиненным ему населением приставу невозможно даже после многих лет пребывания на одном месте; по необходимости ему приходится ограничиваться ознакомлением с лицами, с которыми сталкивает его исполнение его обязанностей. Между тем характер деятельности пристава таков, что контингент лиц, с которыми ему приходится сталкиваться, всего менее может поставлять кандидатов в хозяева аулов. То обстоятельств, что данное лицо оказало пристану услугу в кругу его деятельности и тем привлекло к себе его особенное . внимание и даже симпатии, скорее может служить указанием на непригодность этого лица к исправлению столь важной для населения должности, как должность аульного старшины, и ужь во всяком случае не может служить гарантией обладания данным лицом нужными для этой должности качествами. А между тем пристава необходимо должны искать кандидатов на должности аульных старшин именно в среде таких лиц, как потому что с лицами другого рода им приходится знакомиться очень мало или даже совсем не приходится знакомиться, так и в силу того психическою закона, по которому мы человека, пригодного к близкому нам делу, считаем пригодным и ко всякому другому. Да, наконец, что такое участковые пристава? Это те-же становые, те-же «куроцапы», только с более широкою властью, и с большею фанабериею, с большим нахальством и с большим невежеством. Умственное развитие их крайне ничтожно; нравственных понятий не имеется никаких. Для оценки людей у них свой крайне своеобразный масштаб. Неудивительно, что они назначают старшинами просто отребье горских обществ.

Ко всему этому присоединяется еще очень важное обстоятельство. Назначение аульных старшин вызвано желанием иметь в аулах своих людей, могущих предупредить правительство о враждебных замыслах и бунтовщических намерениях туземного населения. Это источник, из которого возник существующий порядок назначения аульных старшин, и главный мотив, в силу которого этот порядок поддерживается доселе. Дело в том, что до сих пор царит взгляд, по которому туземное население рассматривается как скопище бунтовщиков и разбойников; до сих пор не хотят понять, что масса туземного населения представляет собою тружеников, какие составляют большинство всякой народности; до сих пор не сделалось общим достоянием то простое соображение, что если в туземном населении, как и во всяком другом, могут встречаться беспокойные головы, то делать ответственным за них все население и несправедливо, и нецелесообразно. И вот под влиянием этих печальных недоразумений старшинами нередко назначаются лица, заявившие себя лишь доносами на своих соплеменников, доносами, сплошь и рядом совершенно неосновательными и вызванными лишь желанием получить вознаграждение.

Последствия такого порядка вещей крайне печальны. Недовольство аульных обществ своими старшинами — факт положительно общий. И это недовольство вполне понятно, так как в старшины обыкновенно попадают лица, занимавшие до того последнее место в обществе, лица, презираемые или ненавидимые всем обществом, лица, у которых в прошлом лишь несколько доносов или даже просто воровская практика. Аульные старшины сплошь и рядом совершают самые невероятные злоупотребления своею широкою властью, или мстя своим врагам, или укрывая преступление; случается, что они состоят членами воровских шаек и безнаказанно совершают самые дерзкие грабежи. И так как эти старшины назначаются представителями русской власти и ею поддерживаются, то неудивительно, что ненависть туземного населения против старшин переносится и на русский режим, который кажется туземцам воплощением насилий и беззаконий. Пользуясь своею властью, старшина может буквально отравить существование целого аульного общества, и вся горечь и злоба, которые накопятся в таком обществе, всецело падают на русских.

С другой стороны, туземцы, видя возле себя русское население, пользующееся большею самостоятельностью в своих внутренних делах, невольно начинают чувствовать себя в бесправном положении и завидовать своим соседям. Подобное неравенство особенно сильно отзывается на туземцах при том развитии чувства собственного достоинства, какое мы замечаем у кавказских народов. Вместе с тем и русское население начинает свысока относиться к туземцам, как к людям, которым не доверяют власти, и которые, вследствие того, как-бы поставлены ниже русского населения. Понятно, что это только подливает масла в огонь.

К еще более печальным результатам приводит отношение власти к случаям нападения на личность туземца. Когда на казачьей земле находят труп убитого туземца, то власти, от которых зависит первоначальное дознание, всегда склонны объяснять причину убийства или самообороной казака, или же тем, что туземец был застигнут на краже, и дело, получив с первого-же раза такое неправильное направление, представляется впоследствии судебным следователем к прекращению. Таким образом до сих пор убийства горцев казаками оканчивались почти всегда ничем благодаря чему среди казачьего населения установился взгляд, что туземцы стоят вне закона и всякий самосуд против них возможен. Между тем, при существующей кровной мести у туземцев, родственники убитого. считая себя неудовлетворенными, являются мстителями за своего сородича и обыкновенно подстреливают казака той станицы, где пал их сородич. Это вносит в среду казачьего населения понятное чувство раздражения против горцев и казаки, в свою очередь, ждут счастливого момента ухлопать туземца. Получается, таким образом, какой-то заколдованный круг, из которого нет и не будет выхода до тех пор, пока не станут видеть в горцах людей и поданных русского государства, а не зверей, которых можно истреблять совершенно безнаказанно.

Но если преступления против личности туземцев, в большинстве случаев, остаются безнаказанными, то совсем иначе стоит дело относительно преступлений, которые совершены или предпологаются совершенными туземцами. Ответственность туземцев Терской области за преступления обставлена такими условиями, которые не имеют ничего себе подобного на всем протяжении российской империи. Порядок, установленный законом для раскрытия преступников, привлечения их к ответственности и наложения самой ответственности, редко применяются по отношению к туземцам. Ответственность туземцев определяется совершенно особыми началами, которые могут быть сведены к двум следующим основным пунктам: 1) всякий раз, когда совершится какое-либо преступление в области и в каком-бы месте оно ни совершилось, предполагается, что оно совершено непременно туземцами, а никак не русскими, и 2) за всякое преступление отвечают все живущие вблизи места его совершения туземцы, за круговою порукою, как в том случае, когда виновник преступления не открыт, так и тогда, когда он открыт, но не имеет средств пополнить причиненный им убыток. На этих началах основаны особые административные «правила», которые заменяют по отношению к туземцам «Судебные Уставы» и сущность которых состоит в следующем.

Все дороги области разделяются на участки и к каждому из этих участков приписываются аулы, которые и подвергаются ответственности - ввиде штрафов, содержания караулов и административных ссылок — за всякий случай убийства, разбоя или грабежа, происшедший на приписанном участке. Проходящая по области ростово-владикавказская железная дорога тоже разделена на участки и к каждому из них приписаны аулы, которые и обязаны заботиться о целости и неповрежденности пути, для каковой цели аулы содержат на свой счет особую стражу. Если преступление совершится внутри аула и виновный не будет открыт, то ответственности подвергается весь аул. В случае воровства из русских поселений и с полей скота или другого имущества, когда следы доводят до юрта какого-либо аула, старшина последнего обязан принять следы и вести их далее. Когда следы кончаются на юрте какого-либо аула, жители последнего обязаны за круговою порукою уплатить всю стоимость украденного. Если по совершении кражи из русского поселения или с принадлежащего ему юрта следы не могут быть открыты, ответственности подвергаются окрестные аулы, для чего последние расписаны по группам с обозначением, какие аулы за какие русские поселения ответствуют. Когда виновный в краже будет обнаружен, взыскание всех причиненных им убытков обращается на его имущество; если же последнего будет недостаточно, то взысканию подлежит имущество ближайших родственников последнего, и наконец, в случае их несостоятельности, взыскание налагается на все аульное общество, к которому принадлежит виновный. Таков habeas corpus Терской области.

Само собою разумеется, что странный взгляд, по которому, все преступления в области приписываются исключительно туземцам, не имеет решительно никаких оснований. Русские, живущие здесь, далеко не ангелы и тоже непрочь и поживиться на счет чужого добра, и пырнуть сгоряча ножем. В последнее лето здесь бывали очень характерные в этом отношении случаи. Так например, казаки одной станицы (кажется Калиновской) подняли однажды ночную тревогу, полагая, что чеченцы похитили у них скот. В подобных случаях, как водится, преследуют врагов ружейной пальбою. Одного из хищников зацепила пуля. Но каково было удивление всех, когда кровавый след привел казаков в дом своего одностаничника, оказавшегося раненым, и в особенности, когда этот последний сознался, что он совместно с тремя другими товарищами, совершил помянутый угон скота. Значит, соседнее туземное население, только благодаря счастливой случайности, избавлено от лишнего поклепа и нарекания и, что самое главное, — от тяжелых последствий круговой ответственности. Другой случай: в станице Сунженской разводчик ночных секретов был убит своими-же казаками на воровстве. Желая совершить кражу, разводчик оставил одно место открытым и без дозора, а казаки, вспомнив, что не поставлен секрет, засели там и самовольно стали стеречь. Когда вор гнал через это самое место скотину и когда после опроса кто идет, вор бросился бежать, то был убит наповал. В убитом воре казаки узнали на утро своего, разводчика 1 . Факты эти далеко не единичны. Конокрадство и (скотокрадство) - это страшное зло сельской жизни Северного Кавказа организовано так удачно, что в нем с успехом подвизаются представители всех живущих здесь национальностей. Напр.. лошадь, украденная в калмыцких степях, передается через русские селения Ставропольской губернии и казачьи станицы Кубанской области за Кубань, и наоборот из Кубанской области ворованные лошади переправляются через Ставропольскую губернию в Астраханскую: в этой воровской корпорации принимают одинаковое участие закубанские черкесы, казаки, крестьяне и калмыки. В таком-же отношении друг к другу стоят ногайцы, казаки, ингуши и другие туземцы Терской области. Между тем все эти факты совершенно игнорируются и вопреки им вся ответственность за преступления в Терской области ложится исключительно на туземцев, что бьет их и морально, и материально.

Исключительный взгляд на туземцев, как на воров и разбойников по преимуществу, влечет за собой крайне печальные результаты. Русский, совершая преступление, может всегда надеяться, что он избегнет наказания, так как он знает, что подозрение в совершении преступления падет прежде всего на туземцев и именно в эту сторону направятся розыски. Не трудно представить, какое развращающее влияние на русское население оказывает эта уверенность в возможности скрыть следы преступления и свалить его на туземное население. Вместе с тем в среде русского населения неизбежно должно развиваться высокомерное отношение к туземцам, как к чему-то низшему, поставленному в безправное положение. Что-же касается самих туземцев, то сознание, что ко всем им поголовно относятся как к ворам и разбойникам, едва-ли может содействовать развитию в них нравственности. В русском населении они должны видеть какое-то привилегированное сословие и неизбежно питать к нему враждебные чувства. Неизбежные, при существующем порядке розыскания преступников, случаи, когда туземцам приходится отвечать за преступления, заведомо совершенные русскими, неминуемо будут возбуждать в туземном населении крайне печальные мысли о справедливости русских законов и равноправности подданных Российской империи.

Еще менее может быть оправдано введение круговой ответственности за преступление. В самом деле, чем виновато известное туземное общество, что на земле его или соседнего аула или даже в соседнем русском поселении совершилось преступление? Создавая круговую ответственность туземцев, хотели заставить их выдавать преступников. Но, во 1-х воры не всегда так просты, что о совершенных ими преступлениях непременно знают их соседи. Во 2-х, лицо, к которому переходит административная власть туземного общества и которое производит первоначальные, розыски — старшина — выбирается не обществом, и потому нередко его интересы не только не совпадают с интересами общества, но бывают и прямо противоположны им: иному старшине выгоднее не отыскивать вора. В 3-х, каким образом известное общество может знать, что делается в соседнем ауле; а между тем оно должно отвечать даже и в том случае, когда преступник принадлежит к соседнему обществу? Наконец, в 4-х, с какой стати туземцы станут выдавать преступника, когда им, во всяком случае, приходится отвечать за преступление, если даже виновник открыт? К тому-же все эти экстроординарные меры, направленные против туземцев, невольно сплачивают их, как и всех гонимых, и заставляют их питать к русской власти недобрые чувства, и понятно, что при таких условиях выдача русской власти туземцами своего единоплеменника должна являться в их глазах преступлением.

Чтобы еще нагляднее представить читателю всю нелепость существовании круговой ответственности, я приведу такой гипотетический пример. Представьте себе, что через три дома от вашей квартиры совершена кража, затем чрез несколько дней к вам является полиция и описывает вашу мебель для вознаграждения собственника украденного. Неправда-ли, это такая нелепость, которую трудно даже представить. А между тем такая нелепость имеет место и Терской области ежедневно. Случилася, например, кража в станице А, немедленно-же власти отправляются в соседний аул, хватают там скот и продают на пополнение украденного. Нечего и говорить о том, какие многочисленные и разнообразные злоупотребления возможны при этом. Ценность похищенных вещей всегда является необыкновенно высокою. За лошадь, стоимостью в 30 рублей, взыскивается 100р.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Улучшите экономическое положение населения
Вершина представляет совершенно обнаженный камень