<<<     ΛΛΛ   

Построение идеалов — феномен, крайне показательный для сознания и глубоко раскрывающий его специфику. Непосредственно это построение производится сознанием в обычном, узком смысле, т.е. прорабатывающей способностью нашего, обобщенного "сознания" — "лунным светом". И на световом языке точное определение идеала — оптический обман лунного света, создаваемое им иллюзорное образование-фантом. Попутно здесь выясняется и еще одна имманентная сознанию черта: его служебностъ, коренящаяся в его промежуточном положении между "стремлением" и "природой". В силу этой промежуточности, в сознании не заложено внутренней бытийной ориентации: к его определению и существу принадлежат лишь проработанность и способность к собственному, вторичному прорабатыванию здешнего бытия — иными словами, способность аналитическая и моделирующая, операциональность и функциональность. Применительно же к картине расширения света, служебность сознания означает его изотропность: энергии сознания как по отдельности, так и всем своим множеством могут ориентироваться к иному бытию и к "природе".

Картина световой развертки делает также наглядным такое классическое свойство страстей, как их опасность, губительность, помогая одновременно понять и характер этой опасности на макроуровне, в истории. Губительность признают несомненным свойством страсти не только в специфически религиозном смысле погибели души, но и в самом вещественном, земном смысле. Страстное состояние — не просто антисинергийная, но и глубоко деформированная организации многообразия энергий, деформация же всегда рискует оказаться разрушительной. Всякое разрушение означает деструктурирование; в частности, онтологическое разрушение здешнего бытия, о котором мы говорим, означает сокращение области проработанной природы, т.е. сокращение диапазона здешнего бытия: процесс, при котором происходит не расширение, а сужение светового сектора, развертка света заменяется сверткой. На макроуровне характеристикой свертки, ее опознавательным признаком является архаизация: сокращение диапазона здешнего бытия — возвратное, попятное онтологическое движение, и оно предполагает возврат к старым, более архаичным типам религиозности (но не обязательно, разумеется, к их конкретным пройденным формам). Далее, следует учесть, что для процессов разрушения высокоорганизованных структур типичны лавинные эффекты, механизмы спонтанного разрастания, не останавливающегося до самого предела. В силу этого свертка света, однажды начавшись, имеет тенденцию развиваться неограниченно, и если это развитие не будет пресечено противодействующим процессом — покаянием, свертка может достичь в финале полного исчезновения света. В таком случае страстное состояние принимает катастрофический характер, представляя собой онтологический коллапс — полный "схлоп" светового сектора и актуальное уничтожение, аннигиляцию здешнего бытия.

Как уже говорилось, мы не утверждаем, что макрострасти всегда связаны с определенными идеалами; но этот их тип, во всяком случае, чем далее, тем более характерен. Расширение света — расширение сферы сознания; и совершенно естественно, что в ходе истории "страсти сознания" как индивидуального, так и общественного множатся, разнообразятся и начинают быть важней и опасней исконных, хрестоматийных страстей типа похоти или зависти, страстей плоти и души. Классическая аналитика страстей, созданная полторы тысячи лет назад, нуждается в дополнении и развитии, равно как и в философском оформлении. Такое оформление могло бы доставить адекватную теоретическую основу для понимания широкого круга явлений в истории и современности. Может быть, нагляднее всего демонстрирует согласие с нашей моделью опыт фашизма, в первую очередь германского.

Прежде всего тут налицо идеал, и притом такой, в котором все высшие ценности принадлежат сфере "природы", уровня биологического и этнического существования. Стремление к этому идеалу активно, форсированно утверждается в качестве доминанты множества энергий (ср.: "Нация есть первое и последнее, которому подчинено все остальное" (Розенберг); подобные формулы в керигме фашизма бесчисленны), а также закрепляется и охраняется мощной идеологией, и в итоге фашистское общество по всем определяющим признакам может рассматриваться как макрострастное состояние. Нетрудно, далее, убедиться, что динамика этого состояния есть динамика коллапсирования, следующая путем архаизации и приводящая к аннигиляции.

Историческая участь "третьего рейха" есть именно аннигиляция, свертка света, доведенная до конца, до возврата тьмы. Империя Гитлера достигла уничтожения как в материальной, так и в духовной сфере: ее идеал, ядро ее духовного облика, подвергся тщательной ликвидации, искоренению; ее вещественное разрушение было полным и завершилось актом буквальной материальной аннигиляции — гибелью в огне материального ядра империи, ее столицы, а также и "ядра ядра", телесного обличья фюрера (согласно его собственному решению, пусть не до конца выполненному). Путь же к этому финалу есть ярко выраженная архаизация. Родовые черты архаического типа религиозности, присущие изначально фашизму, затем последовательно усиливались. Фашистская мифология расы, крови и почвы становилась все грубее и откровеннее, все глубже уходила в примитивную религиозность с ее господством биологических начал, и аналогичный путь проходился во всех измерениях социального бытия. Воскрешались культы и ритуалы тевтонского варварства, внедрялись все более дичавшие кодексы морали и поведения, в Нюрнберге возводили в закон возврат к первобытной парадигме табуирования... Подобных типологических деталей нетрудно привести любое число.

Итак, перед нами чистый пример макрострастного состояния с катастрофическим развитием. Как можно заметить, динамика коллапса протекает здесь без помех, без свяких признаков противодействующих покаянных процессов. Это связано с другим примечательным отличием данного примера, которое делает его особенно ценным для историка и философа. Согласно нашей модели, эффекты архаизации, сопровождающие динамику свертки, возникают в силу природы идеала как такового, вне зависимости от его конкретного содержания. Однако, если это содержание уже и само включает в себя такие эффекты, если идеал напрямик требует архаизации, тогда, естественно, коллапсирование убыстряется. В свете этого понятна необычайная краткость (для исторических масштабов) того интервала, в который уместилась вся история "тысячелетнего рейха". И эта же краткость делает германский фашизм самым удобным и обозримым материалом для изучена онтологической динамики — как для процессов генетических служи· таким материалом дрозофила с ее кратчайшим жизненным циклом.

Разумеется, макрострастным состоянием, сопряженным с определенным идеалом, является и большевистский режим. В данном случае идеа. предполагает уже отнюдь не архаизацию, но прямо обратное ей, рывок "светлое будущее всего человечества". Тем более поучителен тот фает что эффекты архаизации быстро и беспрепятственно развились и здесь как и в фашизме, срыв в коллапсирующую динамику ускорялся наличие мощного охранного механизма макрострасти — тотальной идеология Резкие и многообразные черты примитивного типа религиозности пронн зывают весь облик сталинской России. Всецело принадлежат этому тип мифологемы вредителя, кулака, врага. Большие процессы, вреди тельские кампании — возврат мифов оборотничества. Всплыли и пара дигмы табу, вот хотя бы один пример. Как известно, в коллективизации было очень легко стать кулаком (быть к ним причислену) — но нельз было перестать им быть. Если даже "кулак", надеясь спастись, бросил ил раздал все имущество, остался гол — партия учила и предостерегала: о не бедняк, по "замаскировавшийся кулак". Это — феномен табуировани в чистом виде. Здесь кулак — носитель некой заразы, "кулацкости заразу же подхватить легко, но избавиться от нее зараженный не може сам — и его либо очищают ритуальным камланием, либо извергают и общества. В отдельных случаях партийные инстанции (коллективны шаман) совершали камлание, в массовом же порядке заразны извергались.

Однако на фоне коллапсирующих проявлений динамика ком мунистического срыва обнаруживает и элементы покаяния. В целом, он более сложна, и мы здесь не станем ее рассматривать: относясь к с( годняшней судьбе России, она слишком существенна и актуальна, чтоб] уделять ей несколько строк.

Разнообразие "страстей сознания" велико, и тоталитарные идеал] никоим образом не исчерпывают его, представляя собой лишь крайни« наиболее яркие случаи, чреватые настоящим коллапсом. Самая ткань фактура здешнего бытия такова, что страсть, опасность срыва способа зародиться в любой ситуации. Вспоминая описания нооморфно религиозности и экологического мышления, мы легко согласимся, что и той и в другой стадии очевидны тенденции к образованию идеале! Характер идеала всегда соответствует сути стадии: нооморфизм тяготее к идеалам Духа и Разума, экологизм — к утопическим экоидеала первозданной гармонии природы и человека... Даже само избеганв идеалов и страстных состояний способно стать идеалом и зародыше страсти — и это не софистическая игра понятиями, а реальная опасное] современных демократий. Ставя во главу угла права и свободы отвл« ченного индивида, здесь приходят к тому, что в качестве нормальной даже должного устроения энергий на макроуровне принимают безд< минантность, тогда как синергия утверждается исключительно частны делом каждого, но не соборною ценностью. В итоге на макроуровне развивается абсолютизация бездоминантности — состояние, благоприятствующее многим страстям типа, к примеру, наркомании и сопротивляющееся синергии сильнее, нежели обычные бездоминантные состояния.

 <<<     ΛΛΛ   

По которым отличаются друг от друга различные концепции богочеловеческого процесса
Эффекты архаизации