Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Муратов С. ТВ - эволюция нетерпимости: История и конфликты этических представленийМОЙ ДОМ - НЕ КРЕПОСТЬ (вместо введения)ИМПЕРИЯ НОВОСТЕЙСАМОСОЖЖЕНИЕКОНЕЦ СВЕТА В КОНЦЕ ТУННЕЛЯКОГДА ВСЕ ЖИВОЕИСКУССТВО СЕБЯ ПРОИГРЫВАТЬПЕЙЗАЖ ПОСЛЕ БИТВЫДОСТОИНСТВО ДОКУМЕНТАЛИСТА (вместо заключения)
Книга рассказывает о последнем десятилетии Российского постсоветского телевидения. Об информационной революции, покончившей с опостылевшей пропагандой и заложившей основы подлинных теленовостей и аналитической периодики. Анализируя приобретения и потери эфирной практики, автор пишет о коммерциализации вещания, ведущей к утрате отечественных культурных ценностей. Об ангажированности каналов и саморазрушении профессиональных принципов, еще так недавно утвердившихся на экране. Об этической культуре, способной обеспечить достоинство и репутацию документалиста. Эру гласности первыми ощутили читатели периодики. "Читать стало интересней, чем жить". Фраза Жванецкого стала крылатой. Зарубежные советологи заговорили о "газетной революции" в России /отечественные критики - о газетно-журнальной/. Но не прошло и года, как революция захватила экран. От централизованной пропаганды к овладению основами подлинной информации - таков был смысл радикального поворота, который начался на телевидении с перестройки. В феврале 1986-го организаторы космических телемостов впервые провели встречу "рядовых граждан на высшем уровне" /Ленинград – Сиэтл/. Никогда еще со столь близкого расстояния мы не видели, как выглядят простые американцы /"Да ведь они такие же, как и мы!»/. Месяц спустя в эфире дебютировала "лестница" - в молодежной программе "12 этаж". И насколько же не похожи на своих родителей оказались собственные дети - ни внешностью, ни мыслями, ни поступками. "Лестница" /подростки, обжившие черную лестницу одного из столичных домов культуры, где путь с парадного подъезда им был закрыт/ вела себя вызывающе. Скандалила, забрасывала вопросами приглашенных на передачу чиновников /«Вы уходите от ответа. Скажите прямо - да или нет!»/. В своей обстановке подростки чувствовали себя отлично и были в большей мере самими собой, чем если бы их пригласили в студию. Именно "лестница" обусловила успех передачи. На нее ссылались в единственном числе: "Пусть простит меня лестница...", "Как бы мы не гневались на лестницу...", "Независимо от того, какого мнения о нас лестница...". Можно сказать, что из места действия "лестница" сразу же стала действующим лицом. Оказалось, что смотреть еще интереснее, чем читать. 17 Концертная студия Останкино, когда-то заявившая о себе традицией поэтических вечеров, превратилась в общественную трибуну, где среди гостей оказались писатели, ученые, педагоги-новаторы, чей голос годами не мог пробиться сквозь стены Минпроса. Многоликий зал заставлял приглашенного мобилизовывать все духовные силы. Стоящий на авансцене едва успевал следить за блуждающим микрофоном /"Повернитесь налево! Я здесь!"/. В полемике обнаруживались неожиданные стороны темперамента. Даже отдельные фразы высвечивали характер /"Не могу я работать в вузе, - признавался школьный учитель. - Скучно. Никто не безобразничает, не стреляет из рогатки. Я профнепригоден для вуза"/. "Вы нагнетаете ненужный ажиотаж. Разжигаете страсти. Злоупотребляете гласностью, - негодовали инспекторы из Министерства просвещения после выступлений Е.Ильина, В.Шаталова, И.Волкова, С.Лысенковой. - Теперь даже дети заявляют, что учить их надо иначе". «А если дети правы?» - возражали оппоненты. Еще недавно работать было действительно невозможно. Но кому? Да все тем же педагогам-новаторам. Их объявляли инакомыслящими, снимали с работы, отлучали от школы. И вот ситуация сдвинулась с мертвой точки. Перевернулась. Встала с ног на голову. А точнее - с головы на ноги. Прямое вещание, объем которого за два года увеличился в 30 раз, возродило контактные передачи с обратной связью, наделявшие зрителей "телефонным правом" вторгаться в экранное действие. /Даже операторы в телестудии - и те иной раз, не выдержав, включались в спор/. Телевидение очнулось от летаргии. Стремительно росли популярность и количество передач, где главными лицами были "ответчики", а движущей силой - вопросы телезрителей и участников, непосредственно приглашенных в студию. "Диалог", "Родительский день - суббота", 'Музыкальный ринг", "Прошу слова", "Лицом к проблеме" - 18 названия телерубрик отражали публичное умонастроение. Как и сами жанры - пресс-конференции, телефорумы, телемитинги. Аудитория становилась коллективным интервьюером, а человек, задающий вопросы, едва ли не самой типичной фигурой экрана. "Свободный микрофон", установленный на улице, позволял любому из сотен желающих, включиться в общественный разговор. Суждения зрителей, звонивших по ходу живой трансляции, тут же обрабатывались компьютером и комментировались присутствующим в студии социологом. Так был построен ленинградский телереферендум "Общественное мнение" Тамары и Владимира Максимовых /они же - создатели «Музыкального ринга»./ Первая передача продолжалась более трех часов - до и после программы "Время" - и собрала свыше трех тысяч мнений /звонки, телеграммы, непосредственные высказывания участников/, не считая потока тут же хлынувших писем-откликов. Вслед за экспериментами на центральных каналах рождались еженедельные аналитические программы |
|
|
|
|
