<<<     ΛΛΛ     >>>   

[2] Фролов Э.Д. Тема полиса в новейшей историографии античности (к постановке вопроса) // Античный полис / Отв. ред. Э.Д. Фролов. Л. 1979. С.67.

[3] Кнабе Г.С. Античный тип культуры // Кнабе Г.С. Материалы к лекциям по общей теории культуры и культуре античного Рима. М., 1993. С.174.

[4] Жебелев С.А. Древняя Греция. Ч. 2. Эллинизм. Пг., 1922. С. 28.

[5] Schubart W. Die religiose Haltung des fruhen Hellenismus. Leipzig, 1937. S. 135.

[6] От берегов Босфора до берегов Ефрата / Пер., предисл. и коммент. С.С. Аверинцева. М., 1987. С. 11-12.

[7] Уолцер М. О терпимости. М., 2000. С. 29.

[8] Рихтер Р. Скептицизм в философии. СПб., 1910. Т.1. С.22.

[9] Корелин М.С. Падение античного мировоззрения. Культурный кризис в Римской империи. СПб., 1895. С. 3.

[10] Гарнак А. Сущность христианства. СПб., 1907. С. 1.

[11] Описание отбора оптимального паттерна см. Kroeber A.L. Configuration of Culture Growth / Berkeley, 1944, характер отбора новой научной парадигмы при развитии науки см.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.

Коли спорить, так уж смело,
Коль карать, так уж за дело,
Коль простить, так всей душой,
Коли пир, так пир горой!
«К числу первичных, основных свойств русского народа принадлежит выдающаяся доброта его, — пишет Н.О. Лосский, — она поддерживается и углубляется исканием абсолютного добра и связанной с нею религиозностью народа» [5]. Отмечая важность национальных духовных ценностей для понимания специфики национальной культуры, Н.А. Бердяев писал: «В нацию входят не только человеческие поколения, но также камни церквей, дворцов и усадеб, могильные плиты, старые рукописи и книги. И чтобы уловить волю нации, нужно услышать эти камни, прочесть истлевшие страницы» [6].
Культура России представляет собой самобытное, уникальное явление в пределах более крупной европейской общности. Самодостаточна ее средневековая культура, отмеченная крупными достижениями с выраженным национальным началом: в живописи, архитектуре, в патриотизме прозаической и поэтической литературы, в особом теолого-мистическом направлении философии, имевшим своеобразный выход в подъеме философской мысли второй половины XIX - начале XX в., оказавшим глубокое влияние на западную философию XX в. В Новое время Россия смогла не только впитать идеи западноевропейского Просвещения, но переосмыслить и переработать их на национальной основе, результатом чего стала классическая русская культура XIX в., а затем — на рубеже веков — Серебряного века. Отдавая должное положительному влиянию диалога культур, многие отечественные ученые начала XX в. считали, что усвоенный и переработанный чужой культурный опыт включается в собственную национальную традицию. Заимствование элементов иной культуры происходит по особым законам. Так, Ф.И. Буслаев в книге «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» (1861) отмечал, что «национальность каждого народа», которому предназначена великая будущность, обладает «особой силой претворять в свою собственность все, что ни входит в
[106]
него извне», но усваивает из чужого только то, что «согласно с ее существом». Под «ее существом» понимались «дух народа», его мировоззрение, народные идеалы красоты.
Наряду с отмеченным своеобразием русской культуры, безусловно, существуют и общие с Западной Европой направления в развитии литературного процесса, сходные формы и параллели экономической, политической и культурной жизни. Любовь к национальной культуре должна сочетаться и вести к уважительному отношению к другим культурам. Только на этой основе возможен диалог культур. Предостерегая от национализма и «суеверия патриотизма», Л.Н. Толстой писал: «Глупо, когда один человек считает себя лучше других людей; но еще глупее, когда целый народ считает себя лучше других народов» [7].
Следует заметить, что необходимость учитывать особенности культурного развития Западной Европы и России была высказана и П.Н. Милюковым в 1930 г. Сравнивая путь, пройденный Россией и Западом, он исходил из того, что большинство процессов сопоставимы или подобны, но в каждой стране они получили «особый» характер. Выяснить этот характер для России, и есть задача историка русской культуры. Милюков отмечал, что, исследуя особенности русской культуры, нельзя забывать, что «речь идет о национальной особенности общечеловеческого процесса, а вовсе не о чем-то исключительном и специфическом, составляющим какое-то умаление национального процесса перед другими “цивилизованными” народами. Признать русский народ способным к “культуре” — значит признать его способным к “цивилизации”» [8].
Перед исследователем русской культуры неизбежно встают некоторые «вечные» вопросы, ответы на которые определяются позицией автора. Среди них: Европа или Россия? Можно ли считать нашу культуру европейской культурой? Почему мы не похожи на западных европейцев и можем ли стать ими? Каким путем далее развиваться русской культуре — путем подражания Западу и забвению национальной культуры или сохранения своего самостоятельного, отличного от Запада, иного пути культурного развития или, учитывая и принимая все лучшее в мировой культуре, постараться понять и сохранить лучшие культурные традиции и научиться с уважением к ним относиться.
Важны не только ответы на эти вопросы, но и сам характер их постановки. К сожалению, опыт различных преобразований в России осложнен тем, что любые изменение производились насильственным путем либо резким сломом, заменой, отрицанием, отторжением
[107]
существующей культурной традиции. Культурная история страны неоднократно подтверждала на практике гибельность такого подхода, который вызывал не только уничтожение предшествующей культуры, но и приводил к конфликту поколений, конфликту сторонников «новин» и старины. Представляется, что одна из причин нашего отставания от Запада в том, что мы слишком много сил тратили на борьбу друг с другом, загоняя противников в угол, вместо того, чтобы выбирать некий средний путь, сохраняя преемственность и двигаясь вперед, усваивая необходимые нам элементы и достижения иных культур. Еще одна важнейшая задача — преодолеть комплекс неполноценности, который сформирован у части нашего общества по отношению к своей стране и культуре. Он также не способствует движению вперед. Ответной реакцией на него являются проявления национализма и резкого отрицания любых заимствований.
Рассмотрим кратко основные этапы культурной социодинамики России и их характерные черты.
Важным фактором, во многом определившим культурно-историческое развитие России, был активный выход восточных славян на историческую арену, формирование ее государственности в IX—X в. К этому времени большинство европейских государств уже начали обретать свои будущие очертания, определились в политическом, экономическом и конфессиональном отношении. Со всех сторон Русь была окружена достаточно сильными и энергичными соседями, прошедшими уже длительный путь развития. Взаимоотношения с ними были важным обстоятельством в процессе формирования молодого государства.
Культуру Древнерусского государства можно условно разделить на два неравнозначных по времени периода: собственно древность (становление государственности в период язычества) и Средневековье, начальный момент которого можно по сопоставлению с Западной Европой отнести к моменту принятия христианства. Данное разделение введено для того, чтобы можно было сопоставить влияние трех основных общепринятых составляющих первоначального становления и развития культуры европейского Средневековья на примере Запада и Древнерусского государства. Это: 1 — античное наследие; 2 — культура варварских, языческих племен — германцев, восточных славян и т.п., т. е. коренная, изначальная, исконная культура; 3 — христианство.
Рассмотрим их последовательно. Начнем с краткого анализа влияния античности на древнерусскую культуру и особенностей усвоения Русью античного наследия.
[108]
Государства Западной Европы развивались в основном на освоенной территории бывшей Римской империи, где находились центры мощной и высокоразвитой культуры (цивилизации), концентрирующие ее достижения в области материальной и духовной культур. Это давало возможность воспользоваться в той или иной мере традициями и культурным наследием античности, восприняв их не только на основе изучения письменных источников, но и непосредственно от носителей этой культуры — местного (коренного) населения — галлов, кельтов, романизировавшихся германцев, латинян. Поэтому там цивилизационные процессы имели более интенсивный характер. Русь же складывалась в этом смысле почти что в «чистом поле», опираясь в основном на контакты с соседями и письменные источники после принятия христианства. Конечно, она тоже впитывала в себя и использовала культурные достижения, накопленные человечеством, но на осваиваемых территориях (Центральная и Северо-Восточная Европа, Северо-Запад и Сибирь) восточные славяне — русичи были во многом первопроходцами. Наша страна на протяжении всего Средневековья располагала небольшим, по сравнению с разрастающейся территорией, цивилизационным пространством, с редкими очагами культуры. Необъятность, непомерность земельных просторов, разбегающееся пространство, на котором развертывается история русского государства, снижали динамику культурного развития страны, что отмечали многие русские мыслители (Н.А. Бердяев, И.А. Ильин и др.)
Процесс овладения греко-римским античным наследием странами Запада и Россией, так же как мера и характер усвоения предшествующих культур, существенно различны и осуществлялись на основе синтезного и безсинтезного вариантов развития. Синтез, т. е. взаимодействие римских и кельто-германских начал на всех уровнях общества в процессе культурного развития, определили динамизм и глубину усвоения античного наследия, чему способствовали приведенные выше обстоятельства и временной фактор (контакты германских племен с Римом насчитывали несколько веков до его падения и пять веков до того, как Русь вступила в тесный контакт с Византией, обрела желание и получила возможность заимствования античной культуры). Безсинтезный вариант генезиса феодализма в России сказался не только в замедленном развитии в целом, но и в несопоставимо меньшей роли античного наследия в ее культуре, она испытала лишь стороннее влияние через Византию и греко-славянский мир.
[109]
Византия, безусловно, была оплотом христианства и хранительницей античности, она дала образцы средневековой философии, но с более выраженным тяготением к спиритуализации мысли и к канонизации форм, чем в католичестве. В момент принятия христианства Русь была ориентирована на раннюю византийскую литературу, каноническую, «официальную», что было совершенно естественно для неофитов. Хотя в этот период и позднее в византийской литературе появились и новые мотивы, секуляризаторские.
Проблема античного наследия, его заимствования и восприятия состоит не только в том, что именно усвоено — факты, конкретные сведения из разных областей знания и т.п., но и какой материал вошел в древнерусскую философию и литературу.
«Россия могла взять античную культуру прямо из Греции, но этого не сделала», отмечал Г.Г. Шпет [9]. Представляется, что проблема состоит не только в том, что могла и не взяла, но в ином — хотела ли, интересовали ли ее (духовенство, образованные слои общества) те идеи, которые привились и разрабатывались на католическом Западе? Хотя, конечно, выборочность заимствования, ориентир на официальную литературу, неудовлетворительные переводы, несомненно, сыграли отрицательную роль в осмыслении и восприятии античной философии, богословской, научной и иной литературы, упрощенного понимания мифологии античности и др.
Трансформация античного наследия произошла и в Западной Европе, где тоже ощущался диктат христианства, но в России происходило большее искажение в результате двойной «корректировки» — византийской и русской и отсутствия обязательного знания древних языков, что препятствовало самостоятельному изучению текстов. Кроме того, отрицательное отношение к античности в русской церкви проявлялось более, чем в католической. Негативно, впрочем, у нас относились и вообще к «латинству». Это связано и с разделением церквей (великой схизмы) 1054 г., когда римский папа Лев XI и Константинопольский патриарх Кируларий предали друг друга анафеме (окончательный разрыв произошел после завоевания и разгрома Константинополя в 1204 г. крестоносцами), и в реальной практике международных отношений. Это недоверие начало преодолеваться русскими постепенно с XVII в. Отношение же к нам иностранцев — и католиков и протестантов очень хорошо можно проследить по мемуарам, оставленным путешественниками по России и другим источникам. В большинстве из них прослеживается явное нежелание понять Россию, ее народ и культуру и неуважительное к ним отношение.
[110]
Проблема заимствования, культурного взаимодействия не сводится только к восприятию античного наследия. Не менее важными были культурные контакты с соседями. Наши соседи: местные племена угро-финской группы, северные соседи — варяги и особенно юго-восточные — печенеги, половцы, затем монголо-татары, были, в основном, представители иной — не оседлой, кочевой, степной культуры. Они находились на очень близком либо более низком уровне культурного развития. А зачастую наши культуры были просто несовместимы или, как говорил Л.Н. Гумилев, не комплиментарны друг к другу. Русь в своих культурных контактах с Востоком получила многое, но эти заимствования и культурные приобретения были достаточно противоречивы; носили как позитивный, так и негативный характер. Особенно монголо-татарское нашествие, принесшее горечь поражения, унижение национального достоинства, которые проявились в культурном развитии этноса. Оно оказало влияние скорее на уровне менталитета и сказалось на слабой выраженности личностного сознания и «огосударствлении» индивида. Хотя почва для этого была уже подготовлена, но века ига этот процесс усилили, интенсифицировали, убыстрили, закрепили.
Для Западной Европы Восток был представлен арабским миром, утонченная культура которого превосходила европейскую почти до XIII в. Арабы подарили западной цивилизации многие достижения своей культуры в разных областях (философии, естествознании, медицины, техники, строительства, металлургии, дали бумагу, элементы бытовой культуры и т.д.). Можно рассмотреть и иные взаимовлияния, которые получили отражение в развитии наших культур.
Русская древность относится к языческому периоду в развитии культуры. Интерес к этому важнейшему этапу в нашей истории — верованиям, мифологии возник в русском образованном обществе только с конца XVII в. Язычество как целостная система не было зафиксировано в письменных источниках и поэтому не смогла занять в сознании русского книжника достойного места как феномен, имеющий ценность с точки зрения национальных традиций. Как отмечал известный историк и этнограф начала XX в. Н.М. Гальковский: «Никто не интересовался нашим язычеством, никаких записей на этот счет не было сделано. Кто писал о язычестве, тот стремился не к сохранению, к его искоренению. Таким образом, письменные сведения отрывочны и случайны» [10].
В то же время влияние нашей древней культуры на традиции, обычаи и обряды, фольклор, национальный характер, хозяйственную деятельность,
[111]
культуру повседневности и многое другое прослеживается в течение всех последующих веков в большей или меньшей степени. Особый интерес к ним проявился на рубеже XIX-XX в. и в конце XX в. К этой теме обращались такие авторы, как А.Н. Афанасьев, Ф.И. Буслаев, А.А. Потебня, И.П. Сахаров, А.С. Фаминицын, а также наши современники — В.Я. Пропп, В.В. Иванов, В.Н. Топоров, Б.А. Рыбаков и др. Оригинальная точка зрения на нашу древнюю историю была высказана рядом исследователей в связи с находкой «Велесовой книги» — письменного документа далекой дохристианской истории. Отношение к достоверности «Велесовой книги» неоднозначно, но в любом случае эта находка вызывает интерес к нашей древности.
Принятие христианства — важный переломный момент в развитии Древнерусского государства, который оказал всестороннее влияние на его культуру. Христианство явилось духовной основой европейской цивилизации. Выбор великого князя Владимира в качестве новой религии для своего государства именно его, а не ислама или иудаизма, оправдан. В нем проявилась ориентация на Европу, а не на Азию. Из двух наиболее значимых ветвей христианства: католичества и православия, он выбрал православие, т. е. ортодоксальное христианство (греч. слово, означающее правоверный, неукоснительно следующий определенному учению). К ортодоксальному христианству принято относить те течения христианства, которые признают истинность и незыблемость Библии, постановлений первых Вселенских Соборов, писаний отцов церкви. Православие и до сих пор одна из твердынь ортодоксии. Отсюда и название — православие (от правильно славим Христа). Принятие православия не ослабило, а укрепило положение Древней Руси в христианском мире. Оно до XIII в. было достаточно устойчивым и значимым. Принятие православия вовсе не означало разрыва с Западом. Это можно проследить хотя бы по династическим бракам, которые в Средневековье были одной из важнейших форм внешнеполитической дипломатии. Сохранились контакты с Римом (в конце X - начале XI в. — посольство римского папы посетило Русь, русские послы — Рим); продолжались торговые и политические отношения Руси с Польшей и Чехией (католическими, славянскими странами). Изменения произошли после монголо-татарского нашествия. Русь постепенно оказалась изолированной от стран Запада, а затем осталась в политическом и культурном одиночестве.
История принятия Русью христианства, или событие, которое вошло в историю как «Крещение Руси», достаточно известно. Оно
[112]
произошло, согласно летописи, в 988 г. По преданию, Владимир принял крещение в городе Корсуни (Херсонесе). Принятие новой веры происходило по-разному в каждой местности, племени, городе. И что особенно важно, каждый общественный слой усваивали христианство по-своему. Первоначально христианство на Руси не представляло собой однородной духовной традиции. Крещение Руси, как справедливо заметил в работе «Пути русского богословия» Георгий Флоровский, «конечно, никак нельзя и не следует представлять себе… как единичное событие, для которого можно назвать определенную дату. Это был сложный и многообразный процесс, длительный и прерывающийся, растягивающийся даже не на десятилетия, а на века. И начался он, во всяком случае, раньше Владимира».
Русь очень ревниво относилась к определению сроков принятия христианства. В XIV—XVI вв. появилась легенда о хождении на Русь апостола Андрея. В соответствии с ней получалось, что наше христианство еще древнее Византийского. Апостол Андрей Первозванный был одним из самых почитаемых на Руси, нашим крестником. В 1699 г. Петр I утвердил главной святыней русского флота Андреевский флаг — белое полотнище с голубым косым крестом (на косом кресте был распят, по преданию, апостол). Святой Андрей стал покровителем мореходства, так как ранее был рыбаком. Был утвержден орден Андрея Первозванного, на котором была надпись «Святой Андрей - покровитель России». Иван Грозный писал католикам: « Мы получили Христианскую веру при начале христианской церкви, когда Андрей, брат апостола Петра, пришел в эти страны, чтобы пойти в Рим, таким образом, мы на Москве приняли христианскую веру, в то время как и вы в Италии, и с тех пор доселе мы соблюдаем ее нерушимою».
Правомерность выбора Владимиром православия неоднократно оказывалась в центре внимания ученых. Попробуем сопоставить разные точки зрения. Значение христианизации Руси для нашей культуры очень хорошо выразил философ П. Флоренский, который отметил, что «Древняя Русь возжигает пламень своей культуры непосредственно от священного огня Византии, из рук в руки принимая, как свое драгоценное достояние, Прометеев огонь Эллады». Приведем еще две точки зрения: Г.Г. Шпета, позицию которого по поводу восприятия Россией античного наследия мы уже упоминали, и игумена Иоанна (Экономцева), современного религиозного мыслителя русского зарубежья. Г.Г. Шпет считает, что принятие христианства не сопровождалось глубоким восприятием античной традиции и культурной
[113]
преемственности, а посредничество болгар, болгарский язык, который принесли на Русь Кирилл и Мефодий, помешали нам воспринять европейскую культурную традицию. Далее, Шпет рассуждает о том, какие культурные блага мы могли бы получить, если бы, «как Запад на латинском, мы усвоили христианство на греческом языке? … и какое у нас могло бы быть Возрождение, если бы наша интеллигенция московского периода так же знала греческий как Запад — латинский язык, если бы наши московские и киевские предки читали хотя бы то, что христианство не успело спрятать и уничтожить из наследия Платона, Фукидида и Софокла» [11]. Полемизируя со Шпетом, И. Экономцев замечает: «Да, такой вариант теоретически был возможен, хотя я думаю, что наши предки в этом случае читали бы не Платона, Фукидида и Софокла, а Коран. И вряд ли можно было бы говорить тогда о единой русской нации и русской культуре» [12]. Автор имеет в виду, что в случае более тесного единства с Византией, Русь могла бы разделить судьбу Византии, быть завоевана турками, как Византия, и стала бы, подобно ей, безгласной частью Османской империи, надолго, если не навсегда, утратив независимость. Относительно роли церковнославянского, по своему происхождению — болгарского, языка в формировании русской нации, Экономцев замечает, что этнический состав, из которого формировалась русская нация, был достаточно разнороден. Поэтому, «никакой другой язык, использовавшийся в средние века для межнационального общения, не мог быть так легко усвоен восточнославянскими племенами и, быстро утратив характер иноземного происхождения, стать общедоступным языком, носителем национальной идеи». Латынь и греческий язык как язык церкви могли в лучшем случае привести к возникновению наднациональной, космополитической элиты, оторванной от народа, говорящей с ним на разных языках, что и произошло после реформ Петра I. «В условиях многоплеменной Руси это означало бы одно — вместо единой нации, сумевшей отстоять свою независимость и защитить европейскую цивилизацию от угрозы с Востока, мы имели бы конгломерат народов и микрогосударств полян и дулебов, вятичей и родимичей, северян и словен с весьма сомнительной исторической судьбой» [13].
Следует привести еще одно обстоятельство, на которое обращает внимание Ю.М. Лотман. «Принятое из Византии христианство сделалось основой для исключительно интенсивного потока текстов, хлынувшего в буквальном смысле на Русь». К этому добавилось и культурное влияние южнославянских народов, что усложнило диалог наших культур. На
[114]
большом числе типологических родственных культурно-диалогических ситуаций Ю.М. Лотман показывает, что «вторжение внешних текстов играет роль дестабилизатора и катализатора, приводит в движение силы местной культуры, а не подменяет их». Более того, «диалог культур сопровождается нарастанием неприязни принимающего к тому, кто над ним доминирует, и острой борьбой за духовную независимость» [14]. Прямое культурное влияние доминирующей культуры оборачивается культурным «отпором» этому влиянию, и чем мощнее воздействие « чужой» культуры, чем резче и наступательное культурная «экспансия», тем, как правило, решительнее и органичнее оказывается социокультурное сопротивлений ей [15]. Мысли Лотмана, высказанные по поводу принятия Русью христианства, можно рассматривать в качестве теоретического основания и для иных периодов культурной истории России, когда ее культура подвергалась и подвергается мощной экспансии иных культур, модернизации, или американизации.
Принятие христианства имело для Руси долговременные последствия. Прежде всего, она определила свое дальнейшее развитие как европейская страна, стала составной частью христианского мира и играла заметную роль в тогдашней Европе. Следует отметить, что Русь принимала христианство, а не собственно православие.
Социокультурные последствия принятия христианства связывают, как правило, с появлением новых явлений в культуре — письменности, литературы, храмового строительства, иконописи, фрески, миниатюры и т.д. Вторая составляющая этого процесса — собственно распространение христианства, пути замещения древних языческих верований православием, особенности русской религиозности. Следовало заменить традиционную для восточных славян картину мира другой — христианской. Для того чтобы язык новой религии стал понятен, следовало совершить его перевод, установить соответствие старых и новых мифологических смыслов, народного календаря, который определяет ход хозяйственных работ и бытовых обрядов. В этом процессе важную роль сыграли появление национальных святых, положительных героев, в которых были воплощены народные идеалы и представление о добре и зле. Первые святые — князья Борис и Глеб положили начало особому чину святости — «страстотерпцы», т.е. не противившиеся насильственной смерти, что сообщало ей характер вольной жертвы. Как писал Г.П. Федотов, «вольное мучение есть подражание Христу, совершенное исполнение Евангелия». Без этих предпосылок христианство не смогло пустить так быстро корни и укрепиться на Руси.
[115]
Древняя Русь сформировала свои критерии добра и зла, эти добродетели совместились и с их христианским пониманием. Очень четко они выражаются в описании рязанских князей, погибших в битве с монголами в «Повести о разорении Рязани Батыем»: «Были они родом христолюбивы, братолюбивы, лицом прекрасны, очами светлы, взором грозны, сверх меры храбры, сердцем легки, к боярам ласковы, к приезжим приветливы, к церквам прилежны, на пирование скоры, до государских потех охочи, ратному делу искусны, и перед братией своей и перед послами величавы. Мужественный ум имели, в правде-истине пребывали, чистоту душевную и телесную соблюдали… А с погаными половцами часто бились за святые церкви и православную веру. А отчизну свою от врагов безленостно оберегали» [16]. В этом возвышенном и поэтическом прославлении героев можно проследить и иерархию нравственных ценностей, и дань уважения к павшим и указание на то, что православие к XIII в. становится важной составляющей русской духовности. Возможно, не все они соответствовали этому описанию, но они погибли за Родину и должны остаться светлыми и прекрасными в памяти потомков.
В сфере внимания ученых всегда был феномен русской религиозности, особый тип народной духовности, который называли и «двоеверие», «обрядоверие» и т. п. Действительно, народная религиозность противоречива: с одной стороны, православие для крестьян явно составляло достаточно высокую духовную ценность, с другой — слабый интерес и знание церковных догматов, литургических текстов и т.п. и строгое следование обрядовой стороне вероучения. Обратимся к особенностям организации духовной жизни народа на уровне ее первичного звена — прихода. Там церковное устройство оказалось внедренным в первичные крестьянские миры. Сформировалась своеобразная общественно-идеологическая ячейка — «мирская церковь», в которой объединились функции гражданские и религиозные, приспособление к насущным запросам и интересам общественно-экономической, правовой, семейно-бытовой жизни. Собранные исследователями материалы (Н.П. Павлов-Сильванский, А.И. Копанев, А.И. Клибанов и др.) говорят о теснейшей связи «мирской» и духовной жизни в крестьянской среде. Рассматривая русскую религиозность и «некультурность» в контексте западноевропейского менталитета, Ф.А. Степун отмечал, что русский народ, благодаря вере сохранил целостность миросозерцания. Необразованность задержала процесс «обездушенья и расцерковления народного сознания», характерного для западного «просвещенного рационализма», поэтому «темнота русского простого человека как явление внутрицерковной жизни
[116]
скорее культура, чем некультурность» [17]. Будем надеяться, что приведенные сюжеты смогут заинтересовать студентов. В истории нашей культуры достаточно малоизвестных страниц, изучение которых позволит составить о нем более объективное и полное представление.
3. Народ и интеллигенция: проблемы взаимопонимания
Русская культура в период Московского государства сложилась как самобытная национальная культура. Это была культура христианская, православная, традиционная культура, которая находилась, как и другие аналогичные культуры, в единстве с верой. В XVII в. в русской культуре начался процесс секуляризации. Характерной особенностью Нового времени был разрыв традиционной и новой культуры, секуляризация культуры, «разрыв» интеллигенции, которая была созидательницей новой, светской культуры, и народа, остающегося некоторое время верным старой, традиционной культуре-вере. Секуляризация русской культуры тоже была исторической необходимостью. Однако в каждой стране этот процесс в Новое время происходил по-разному. Обратимся еще раз к мнению П.Н. Милюкова. Он считал, что в России секуляризация, «разрыв» интеллигенции и народа произошел на почве веры. Явным проявление этого была Никоновская реформа при царе Алексее Михайловиче, в результате которой часть населения ушла в «раскол» и стала старообрядцами. В отличие от католичества, православная церковь в России была слабее и не смогла ассимилировать себе культуру той среды, в которую она попала, как это сделала западная церковь. Православие не смогло искоренить старое русское язычество, отсюда повышенное значение ритуальной стороны в русской церкви, вырождение религиозности в обрядность, между тем как идейная сторона религии оставалась для народа непознанной. Кроме того, русское православие было консервативно и не желало меняться в соответствии с духом времени. Оно тесно связало себя с государством еще в период Московского государства, а в результате Синодальной реформы эта зависимость еще более укрепилась. В результате русское православие для русской интеллигенции перестало существовать. Секуляризация породила в России религиозный индифферентизм. «Разрыв» между народом и интеллигенцией в России сводится к тому, что между тем как народ остался при своей «бытовой» вере, интеллигенция осталась без какой бы то ни было религии. Секуляризация русской культуры была, поскольку речь идет о русской интеллигенции, так сказать, чисто отрицательной.
[117]
Так как церковь не была способна навязать свои собственные идеи, то и освобождение (эмансипация) от церкви не сопровождалось выработкой никакого положительного идеала.
Милюков пишет о «интеллигенции» и о «народе» в целом. Однако в среде русской интеллигенции были люди, которые отличались необыкновенной напряженностью и глубиной религиозных исканий. Некоторые возвращаются к «традиционной» вере, к ее истокам, другие идут по пути богостроительства. Русская философия начала XX в. дала блестящие примеры поиска истины на пути религиозного осмысления мира (С.Н. Булгаков, Н.А. Бердяев, П.А. Флоренский). Но эти идеи остались не принятыми народом и интеллигенцией и утвердилась идея революционного, а не духовного преобразования России.
В результате преобразований и реформ XVIII в. в России произошла секуляризация культуры, единая культура-вера разделилась на светскую, гражданскую культуру и духовную. Это явление закономерно для всех стран. Традиционная культура уходит в прошлое. Но в других странах в итоге сформировалась одна культура. И при всех различиях людей образованных, например, Вольтера и среднего человека (обывателя), «человека с улицы», оба, каждый по-своему, представители одной культуры. В России словно не одна культура, а две. Этот вывод был сделан давно. Его разделяют многие исследователи русской культуры. Однако эта особенность нашей культуры, которая оказала негативное влияние на нашу историю и культуру, разделяя, а не объединяя нацию, иногда даже в самые сложные периоды (революции), все же требует очень серьезного анализа и, что не менее важно, конкретных предложений по преодолению этого разрыва, примеры которого можно найти и в современной культуре.
4. Некоторые итоги и выводы
Подведем некоторые итоги рассмотрения характерных черт русской культуры и особенностей ее становления и развития.
1. Русская культура, безусловно, великая европейская культура. Она является самостоятельной и самобытной национальной культурой, хранительницей национальных традиций, отражением особенностей национального характера.
2. Русская культура в процессе своего становления и развития испытала на себе влияние многих культур, впитала в себя некоторые элементы этих культур, переработала и переосмыслила их, они вошли в состав нашей культуры как ее органическая составная часть.
[118]
3. Русская культура не является ни культурой Востока, ни культурой Запада. Можно сказать, что она представляет собой самостоятельный тип культуры.
4. В результате разных причин, некоторые из них отмечены в данной лекции, русская культура не реализовала полностью своих возможностей, своего потенциала. Василий Розанов — русский философ конца XIX — начала XX вв. сравнивал русскую культуру с яйцом Жар-птицы, из которой сделали яичницу, не дав вылупиться редкой и прекрасной птице. Будем надеяться, что мы преодолеем все сложности современного этапа развития и в XXI в. культура России все-таки превратиться в прекрасную Жар-птицу.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Общее представление о культуре