<<<     ΛΛΛ     >>>   

Итак, совершенство космоса заключается в том, что он ничего не оставляет вне себя, что он содержит в себе все, все стихии и тела, все души и умы (следовательно, всецело мировой ум) и всеохватывающую мировую душу. Совершенно, по Платону, то, что охватывает все свои части и не испытывает нужды ни в какой из них, что внутренне пронизывает все эти части своей целостностью, что имеет ум и имеет душу. Взаимопроницаемость тела, души и ума и полный охват этих трех областей есть, следовательно, совершенство.

24

б) К этому примыкает и более частное понимание совершенства. «А кто помогает по мере сил правителям в осуществлении наказаний, тот человек совершенный и великий в государстве» (имеется в виду осуществление человеком своей воли, направленной к поддержанию целостности государства) (Legg., V 730d). Наша земля полна рытвин, песку, ила, грязи, так что тут нет «ничего совершенного» в сравнении с истинной землей, истинным небом и истинным светом (Phaed., 110 а). Здесь совершенство понимается как истина и осмысленность. Мальчикам прежде всего нужно заботиться о теле. С ростом, когда начинает «совершенствоваться душа», нужно упражнять душу (R. Р., VI 498 b). Совершенствование здесь, очевидно, есть рост ума. Платон говорит и о «совершенном образе» политического деятеля (Politic, 277 ab). Придя к тому, что «истинный царь и политик», прежде всего, должен уважать свободу, Платон говорит, что искомый им образ совершенного правителя этим стремлением еще не определяется. «Напротив, как иногда скульпторы, торопясь и без расчета времени прибавляя к своему произведению еще много крупных моментов, опаздывают, так и мы...» «Слово у нас, как будто живое существо на картине, достаточно получило внешнего очертания, а ясности, как бы от красок и смешения цветов, оно не получило».

Нетрудно заметить, что вес эти тексты только подчеркивают тот или иной момент из основного представления «совершенства» у Платона. Это основное представление сводится к совершенному телу, которое, несомненно, обладает, по Платону, пластическим характером, что явствует также и из приводимых у него аналогий с изобразительным искусством. Это представление совершенства во всяком случае не имеет ничего общего с духовным совершенством.

Величина (megas, micros)

а) Понятие «величина» нередко попадается у Платона среди его абстрактных эстетических характеристик. Этот термин применяется им ко всему сущему, как и термин «совершенство». «Приняв в себя существ смертных и бессмертных и исполнившись ими, этот космос как существо

25

видимое, объемлющее собою видимых, как чувственный бог, — образа бога мыслимого, — стал существо величайшее и превосходнейшее, прекраснейшее и совершеннейшее, — вот это единое, единородное небо» (Tim., 92 с).

б) Но этот большой масштаб, этот момент грандиозности подчеркивается Платоном много раз и в отношении более конкретных предметов, характеризуемых как прекрасные и вместе с тем величественные или возвышенные. Платон говорит о великой и прекрасной надежде на то, что слова об освобождении души от тела истинны (Phaed., 70а); об ослаблении «удил в споре», чтобы слова оказывались «более величественными и более красивыми» (megaloprepesteroi cai eyschemonesteroi (Prot., 338a); о том, что Агафон «прекрасно и величественно изложил об Эросе (Gonv., 199 d). «Именно такова природа звезд, столь прекрасная на вид: их путь и хороводы прекраснее и величественнее (megaloprepestaten) всех хороводов; они для всех живых существ осуществляют надлежащее» (Epin., 982 е и далее; тут важно рассуждение о больших размерах звезд). Во всех этих текстах связь «величины» с «красотой» не вызывает никакого сомнения. Но, конечно, у Платона есть достаточно текстов, где говорится о величине, великости, большом масштабе и без отношения к красоте (так — о происхождении из «большого и знатного дома» (Prot., 31Gb), о том, что намеревающийся стать большим человеком не должен страдать себялюбием (Legg., V 732 а). О великости, конечно, говорится и в отношении богов, а также и их противников (андрогинов— (Gonv., 190Ьс)— Тантала, Сизифа, Тития— Gorg., 525de).

в) Платон, несомненно, сильно чувствует эстетический момент категории «величины». Трудно представить себе, чтобы этому термину он придавал значение, например, в логическом знании. Нельзя также уяснить действия отвлеченно-познавательного смысла величины и в вопросах морали. Но эстетическая значимость ее, по Платону, очевидна. Например: «идея добра есть величайшая наука» (R. Р., VI 505а), здесь же рассуждение об идее добра как солнца, т. е. добро мыслится чем-то светлым, ярким, сияющим. Если говорится о большом числе преступников в Аиде, то тут же идет речь о том, что они являются «зрелищем (theama) и уроком для грешников» (Gorg., 525 с).

26

Однако «величину», конечно, нельзя рассматривать чисто физически. Под величиной понимается такая особенность предмета, которая делает его грандиозным, просторным, большим по масштабу, независимо от физических размеров тела. «Предметы бестелесные, поскольку они являются прекраснейшими и величайшими, ясно указываются только одним разумом (logoi), а не чем-нибудь другим» (Politic, 286 а).

г) Точно так же Платон эстетически (хотя в данном случае отрицательно) расценивает малость, мелкие размеры; малое у него почти всегда «мелюзга» и обозначает что-то безобразное и противное. Для него, например, «безобразный», «малорослый» и «слабосильный» от природы (Prot., 323 d) являются почти синонимами. Нужно считать такой низкий поступок, как обирание трупов на войне «женоподобным и малодушным», буквально «малым по мысли» (smicros dianoias), малодушно оставление трупов на поле сражения (R. Р., V 469 d).

В «нефилософской природе» таится «низость» (а n е leylheria). «Малодушие" (smicrologia) весьма враждебно душе, всегда желающей в целости и общности стремиться к художественному и человеческому» (R. Р., VI 486 а). У людей вкрадчивых «души маленькие и непрямые» (Theaet., 173a).

д) Наконец, «величину», или скорее, «великость», надо отличать от «возвышенного», хотя в общем граница между ними расплывается, а «мелкоту» надо отличать от «благопристойности и скромности». Эти понятия Платон относит к положительно-эстетическому (так, например, в Legg., VII 802 е). Кроме того, «малость» имеет у Платона положительный смысл и там, где он сравнивает законную человеческую малость в сравнении с величиной богов. «Боги пекутся о малом не менее, чем о выдающемся своею величиной» (Legg., X 900 с), тут — и целое доказательство этого (ср. Legg., X 901d): «Боги знают, видят и слышат все, и ничто не может от них укрыться из всего того, что воспринимаемо». «Ничто столько не подобно ему 1богу1, как то, когда кто из нас становится опять самым справедливым. Этим, поистине, определяется как сила человека, так и его ничтожество (oydenia) и бессилие (anandria)» (Theaet., 176 с).

27

Подобие (homoios)

а) Подобие уже предполагает некое простейшее соотношение, которое сам Платон определяет так: «То, что испытывает одно и то же, подобно» (Ра rm ., 148 а). Это, прежде всего, относится ко всему идеально оформленному. Космосу бог придал форму шара, поскольку эта форма, между прочим, «максимально подобна самой себе» (Tim., ЗЗЬ). «...Если земля вращается в центре неба, то ей нет надобности ни в воздухе, ни в каком ином основании, чтобы не упасть: для поддержания ее достаточно повсюдного подобия неба самому себе и равновесия земли, ибо равновесная вещь, помещенная в средине чего-нибудь подобного самому себе, никак не может отступить ни в какую сторону, но, будучи подобной сама себе, остается без уклонов» (Phaed., 109 а). Таким образом, то, что идеально, устойчиво, то всегда и подобно себе. Платон мог бы в этом случае говорить: то и тождественно с собою. «То, что всегда держится подобного себе, бессмертного и истинного... не больше ли... существует, чем то, что никогда не держится себе подобного?..» (R. Р., IX 585 с). Таким образом, незатронутость хаотически чувственным процессом делает вещи максимально подобными самим себе и максимально прекрасными. Здесь ясно и то, что самоподобие (так же, как и красота) не есть просто отвлеченно данное идеальное. Уже самое это наименование указывает на то, что нечто подобно чему-то, т. е. в самой вещи должно быть две стороны: одна, для которой приводится подобие, и другая, которая приводится для уподобления. Идеальность, т. е. красота, заключается в том, что обе эти стороны в предмете вполне одна другой подобны. Вот почему прекрасен космос, обладающий вследствие этого подобия формой шара. И вот почему прекрасны геометрические фигуры. Может быть, сюда же надо отнести и замечание: «Геометрическое равенство (isotes) имеет великую силу и между богами и между людьми» (Gorg., 508a).

б) Подобие или самоподобие делает прекрасными прямые и круглые фигуры. У окружности имеется центр, по отношению к которому все ее точки находятся в подобном отношении. На прямой таким центром подобных соотношений является любая точка прямой. «Прямизна,—

28

говорит Платон (Ра rm ., 137 е), есть то, у чего" Центр закрывает собою оба конца», т. е. прямая линия есть такая, на которой между каждыми двумя точками мыслима третья, одинаково принадлежащая обоим отрезкам пути от нее до этих точек. Эта одинаковость, или подобие, и обусловливает собою единство направления между двумя точками, т. е. прямизну.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Несколько более конкретно выражено у платона понятие цельности
Эта упорядоченность
Беспорядочном движении