<<<     ΛΛΛ     >>>   

И вообще необходимо иметь в виду то, что творческий продукт в результате своей диалектической структуры может быть рассматриваем как единство и борьба самых разнообразных противоположностей. Мы сейчас говорили о совпадении в нем таких двух пар противоположностей, как бесконечное и конечное, как сознательное и бессознательное. Если бы мы захотели вообще дать эти противоположности в исчерпывающем виде, то такого рода предприятие, конечно, не могло бы осуществиться в виде одной небольшой работы. Но по крайней мере еще о двух парах таких противоположностей нам все-таки хотелось бы упомянуть.

Природа есть царство необходимости, поскольку все ее процессы подчинены точным законам. Человеческий субъект, наоборот, мыслит сам себя вполне свободным, пусть эта свобода будет подлинной реальностью или хотя бы только человеческой иллюзией. Но вот перед нами художественное произведение. Продуктом абсолютной необходимости оно никак не может быть, поскольку его творец вполне свободно выбирал те или иные идеи для его осуществления, те или иные сознательные методы творчества, которым сознательно и систематически обучался в художественной школе, а также он вполне свободно выбирал и те краски, которые он считал нужными для своей картины. Но тогда получается, что художественное творчество есть царство абсолютной свободы? Ничего подобного. Художественные идеи, которыми воспользовался художник, в значительной мере определены окружающей его средой, потребностями той или иной общественно-политической атмосферы, тем или иным историческим наследием, которое он изучал в процессе своего художественного воспитания. Так что же в конце концов творческий акт – акт механической необходимости или акт свободного субъективного выбора?

На это нужно сказать, что сам этот вопрос с философской точки зрения поставлен совершенно неправильно и что даже вообще он не есть вопрос. Художественное произведение, конечно, входит в область явлений природы, для которых необходимость характернее всего. Но в то же самое время от подлинного художественного произведения всегда веет какой-то свободой. Оно погружает нас в атмосферу беззаботной и привольной свободы. Оно освобождает нас, радует нас своей беспричинностью и тем облегчает нашу жизнь, дает возможность дышать свободнее, шире и глубже. Другими словами, без диалектики свободы и необходимости творческий продукт остается просто непознаваемым и теряет всякую возможность облегчать человеку его существование. Кант правильно сказал, что гений творит, как природа. Гений много трудился, старался и убивался, чтобы создать свое художественное произведение. А мы, зрители или слушатели, воспринимаем это произведение так, как будто бы его никто не создавал, как будто бы над ним никто не трудился. Оно нравится нам, как будто бы это был какой-то случайно выросший полевой цветок или как будто бы это были какие-то случайно возникшие атмосферные явления вокруг восходящего или заходящего солнца.

И вообще, говоря о художественном произведении, никак нельзя сказать, что оно или только объективно, или только субъективно. Мастерски изображенный на картине ландшафт дышит внутренней жизнью и этой жизнью наполняет и наше сознание. Но позвольте, что же субъективного в этом холсте, в этих красках, которые употребил здесь художник, в этой раме, которой окружена данная картина?

Ведь все это – самые обыкновенные материальные вещи, обыкновенная реальность, о субъективной сущности которой ни у кого не возникает вопроса. Нет, художественно выполненная картина не есть ни субъект, ни объект, но субъектно-объектное творчество, которое только при том необходимом условии и может быть творческим продуктом и, конечно, продуктом творческого акта, если мы в таком художественном произведении уже не различаем ни субъекта, ни объекта или, выражаясь точно, умножаем бесконечность на нуль.

Заметим, однако, что с точки зрения диалектики совершенно одно и то же: говорить ли о бесконечности, потенциях творческой личности и конечности творчески нулевых вещей или, наоборот, говорить о творческой бесконечности вещей и творческой ограниченности творящего субъекта. Эта вторая возможность тоже имеет свои преимущества, подобно тому как и первая возможность тоже имеет свои собственные преимущества. Для философии очень важно исходить из бесконечной объективной действительности, заряженной бесконечными творческими потенциями, находящимися либо в хаотическом состоянии, либо в состоянии упорядоченном при случайном и преднамеренном проявлении этой упорядоченности. Тогда наш творческий субъект, будучи конечной величиной в сравнении с бесконечной действительностью, будет черпать из нее те или иные факты и претворять их, согласно ценностным устремлениям своей личности, в художественные образы огромной и даже бесконечной художественной значимости. Для диалектики то и другое направление мысли есть совершенно одно и то же. Тут важно только отличить творческую конечную образность от нетворческой и ни с какой стороны не ценностной вещи или области вещей. А отличается эта конечность художественного образа только тем, что она заключает в себе и нечто бесконечное, т. е. она является не просто конечной и глобальной данной вещью, но такой, которая получена от умножения бесконечности на нуль. Другими словами, в ней есть и смысловой нуль, и смысловая бесконечность, но данные в таком виде, что то и другое являются множителями, а сам художественный образ является произведением этих множителей.

В заключение этого математического наброска необходимо сказать, что мы вовсе не хотим превращать диалектику творческого акта в математику, как к этому всегда были склонны некритически мыслящие умы, и даже были склонны еще недавно. Мы не должны забывать того, что математика есть учение о числах, суждениях, умозаключениях и доказательствах. Наше учение о диалектике творческого акта было бы только в том случае математикой, если все фигурирующие здесь понятия («диалектика», «творчество» или «творческий», а также и «акт») были бы для нас не понятиями, но числами, а мы ими оперировали бы не как понятиями, но как числами.

Однако ни малейшего подобного повода мы ни в коем случае не выразили в своем предыдущем изложении. Творчество вовсе не есть для нас вычислительная машина. Наоборот, механическое получение продукта совершенно противоположно всякому творчеству. Творческий продукт только тем и отличается от механически полученного продукта, что он всегда нов, оригинален, неповторим и обладает самодовлеющим характером. Машина, которая выкидывает какие-нибудь механически изготовленные вещи или части вещей в стандартном виде и в любом количестве, есть полная противоположность творчеству, хотя в свое время изобретение любой машины было тоже творческим актом изобретателя. Но тогда почему же мы настаиваем на математической терминологии и на математических способах выражения?

Это делается нами только потому, что математические -процессы исчисления часто могут рассматриваться как числовые модели или как структурные методы, совсем не числовых, а чисто жизненных и, в частности, творческих процессов в человеческой деятельности. Та диалектика творческого акта, которую мы здесь формулируем, только структурно уподобляется тем или иным числовым процессам. Если мы поместим между лампой и стеной свою руку с тем или иным изгибом, то на стене получится соответствующее теневое отражение нашей руки с повторением тех изгибов, которые мы придали своей руке. Но это нисколько не значит, что лампа и наша рука есть одно и то же или что одним и тем же является наша рука и ее изображение на стене. Это все совершенно разные вещи, которые по своему существу и по своему смыслу совершенно не имеют никакого отношения друг к другу. И тем не менее наша рука есть модель для ее изображения на стене и ее изображение на стене есть копия и отображение нашей руки, хотя рука есть часть живого организма, а стена есть определенным образом оформленная неорганическая материя.

Итак, математическое толкование нечислового творческого акта есть только попытка более четко разобраться в структуре творческого процесса. Но если под математикой понимать учение о числах и величинах, то диалектика творческого акта не имеет никакого отношения к математике. Мы используем здесь математику не буквально числовым образом, но только структурно, только как модель, помогающую разобраться в запутанных и непонятных копиях этой модели, принадлежащей к совсем нечисловой области.

Выше мы сказали, что из теории творческой самодовлеющей предметности вытекает множество всякого рода выводов, из которых мы вознамерились говорить только о двух ближайших. Первый вывод касался диалектики конечного и бесконечного во всяком творческом акте. Другим таким выводом является учение о той загадке, с которой приходится сталкиваться при анализе самой формы построения творческой предметности, а в связи с этим – формы и творящего субъекта, и его созидательных функций. В этой области математика тоже указывает нам аналогичный процесс построения действительности, и указывает не в описательной и наивно простодушной форме, но в виде точнейшей смысловой структуры.

13. Пятая аксиома диалектики творческой деятельности, или аксиома разложения функции действительности в бесконечный ряд. Кроме многого другого, есть еще одна логическая конструкция, о которой необходимо вспомнить даже в этом кратчайшем наброске диалектики творческой деятельности. Именно здесь имеется два неизбежных обстоятельства.

Во-первых, и творец, и его творческая деятельность, и возникающее в результате этой последней произведение, хотя и различны между собой, тем не менее обязательно входят в одну общую для них действительность. Что эта действительность для творящей личности есть действительность прежде всего общественно-политическая, это нам представляется ясным само собой. Об этом нужно и можно говорить в других исследованиях, по в план настоящей работы это не входит.

Нет ни субъекта без объекта, ни объекта без субъекта, когда речь идет о творчестве. И творящий субъект, и творимый объект, и сам процесс этого творения необходимым образом являются чем-то производным от действительности и являются только разными формами организации одной и той же действительности. Опять-таки и здесь мы предпочитаем пользоваться точным математическим термином и говорить не о проявлениях действительности, но о ее разновидностях, не о ее реализациях и осуществлениях, не о ее оформлениях и вообще не о каких-то случайно всплывших и произвольно формулируемых ее процессах, но о ее функциях.

Функцией какой-нибудь величины называется в математике совокупность всех действий, которые произведены над этой величиной. В этом смысле всякий творящий субъект, конечно, есть функция соответствующей действительности, как и его творчество, как и творимое им произведение. Без введения понятия действительности в нашу диалектику и без использования понятия функции вся наша диалектика творческой деятельности была бы очень близка к абстрактной метафизике. Одна действительность – античная, и одна функция – это отношение античного искусства к античной действительности. Другая действительность и другая функциональная система – это средневековье. В одном смысле Пушкин есть функция своей действительности, в другом смысле – Лермонтов, а еще в третьем – Достоевский. Итак, творец, творческая деятельность и творческое произведение – все это необходимым образом является той или иной функцией той или иной действительности.

Во-вторых, раньше мы постоянно подчеркивали единство, нераздельную целость и неповторимую индивидуальность творчески созданного предмета, но мы ради этого почти совсем оставляли в тени ту живую процессуальность, которая свойственна каждому творчески созданному предмету. Творчески созданный предмет, конечно, не состоит из таких частей, которые были бы совершенно дискретны одна в отношении другой. И какие бы процессы мы ни фиксировали между этими дискретными частями, эти процессы ни с какой стороны не будут характеризовать творчески созданный предмет. Краски, создаваемые на соответствующем производстве, не имеют никакого отношения к живописным произведениям художника. В этом смысле творческий предмет, как мы сказали выше, объясним только из самого себя, объясним только агенетически. Но, однажды получивши агенетически объясняемый творческий предмет, мы можем и должны находить в нем самом специальную, свойственную ему самому творческую процессуальность. Так, в даже неподвижной картине можно находить целую бесконечность разных оттенков переживаний и чувств. Эта процессуальность уже не является посторонней в отношении творческого предмета. Она есть та, которая свойственна ему уже специфически. И все эти функции творческого предмета связаны между собой определенной закономерностью. От каждого такого действия творческого предмета можно закономерно перейти как ко всякой другой функции предмета, так и к самому творческому предмету. Выше мы уже успели сказать о том, что при оценке такого творческого продукта, равно как и при оценке творческого субъекта и процесса, совершенно не обойтись без понятия бесконечности, так как иначе самодовлеющий творческий предмет ровно ничем не будет отличаться от глобально данного и не подлежащего никакой оценке движения, изменения или развития. Сейчас, однако, нам хотелось бы не просто говорить о бесконечности, но еще и о ее внутренней структуре. Ведь та бесконечность, которую мы выше умножали на нуль, была чем-то неподвижным, чем-то стационарным, чем-то стабильным, чем-то похожим на обычную конечную величину. Однако в творческой бесконечности обязательно есть свой процесс, свое внутреннее становление, свое внутреннее развитие, и при этом все такого рода процессы даны в творчестве не спутанно, не сумбурно, не бесцельно.

Разумеется, в реальном творческом процессе всегда есть некоторого рода случайность и некоторого рода спутанность. Биографии поэтов, художников и изобретателей полны указаний на трудности творческого процесса, на частую безвыходность, в которую попадает творящая личность, на хаотичность исходных – да и не только исходных – интуиции и намерений творца. Однако ясно, что все такого рода процессы являются предметом психологии творчества, но не диалектики творчества. Эта последняя базируется прежде всего на том творческом продукте, который получен в результате творческого процесса.

В свете этого продукта диалектика рассматривает и процесс его созидания, и сам созидающий субъект. Психология творчества, физиология творчества, творческая биография художника или изобретателя, анализ всех обстоятельств, которые окружали творящую личность,– все это является предметом специальных наук, очень важных и, кстати сказать, очень трудных, во многих отношениях весьма мало разработанных. Но мы сейчас занимаемся не этим. Мы занимаемся диалектикой творческого акта, базируясь на творческом результате происходящего творческого акта. Поэтому со всеми указанными здесь дисциплинами нам приходится расстаться, подобно тому как составитель таблицы умножения воздерживается от изображения разного рода физических, физиологических, психологических, общественно-политических процессов, несмотря на то что его таблица умножения только и существует при помощи всех этих и подобных процессов жизни.

Итак, речь у нас идет сейчас о том, как представлять себе в структурном порядке ту бесконечность, которой овеяны и творческий продукт, и творческий процесс, и творящий субъект. Точнее говоря, как понимать эту бесконечность в смысле процесса, а не в смысле неподвижной величины, и притом процесса вполне закономерного и целесообразного, так как иначе в результате процесса не возник бы самодовлеющий продукт, который тоже есть бесконечность определенной структуры.

Мы выше сказали, что все творчество есть функция действительности, и прежде всего действительности общественно-политической. Под функцией мы понимали не любое действие, но действие, состоящее из целого ряда закономерно происходящих движений.

В математике имеется один такой замечательный образ, конечно не понятийный, но чисто числовой и величинный, который необходимо использовать как модель для творческого акта, включая и творческий акт, и творческий процесс, и творческий результат, и творческое воздействие этого последнего на другие воспринимающие или подражающие этому творческому результату субъекты.

В математике это называется разложением функции в бесконечный ряд. Каждый член этого ряда может иметь какую угодно величину и какую угодно близость к другому члену ряда. Но все члены этого ряда пронизаны единой и общей закономерностью, позволяющей высчитать каждый член ряда. Нам кажется, что самодовлеющий творческий предмет и сам творческий процесс разложимы именно в такие бесконечные ряды, но только точность их не математическая, а эстетическая, или, вообще говоря, творческая.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Творения необходимым образом являются чем то производным от действительности
Корней уже несет на себе отпечаток творческой деятельности