<<<     ΛΛΛ     >>>   

“Идея мировой цивилизации, — пишет С.Хантингтон, — означает в общих чертах культурное сближение человечества и расширяющееся признание различными народами во всем мире общих ценностей, верований, ориентаций, форм деятельности и институтов” [64, 511 ] . Какой же будет эта мировая цивилизация? Не будет ли она силой, нивелирующей своеобразие этнических и национальных культур, какой долгое время являлась культура Запада по отношению к иным цивилизациям?

К концу нашего века тенденция однонаправленного влияния какой-либо цивилизации на все остальные сменилась противоположной — к взаимопониманию и равноправию сторон всех цивилизаций. Разумеется, Запад продолжает играть в этом взаимодействии лидирующую роль, но незападные общества из объектов западного влияния все больше превращаются в творцов истории (как своей, так и западной).Можно с уверенностью сказать: мировая цивилизация возможна лишь как полицивилизационная система, как универсальная целостность, обладающая чертами не империи, а, скорее, конфедерации.

Человечество все шире и шире раздвигает область своего существования. Но “человечество – это народы”, и в этом залог одновременной целостности и разнообразия мира. Единственно возможный вариант действительного становления и процветания — единство в различии. В качестве фундамента планетарной культуры необходим определенный моральный код, некоторые нравственные принципы и ценности, которые восприняли бы все народы.

Думается, что предпосылки к определению таких ценностей находимы, хотя бы в силу того, что все цивилизации, нации, этносы состоят из людей, объединенных общей человеческой природой. Но за пределами этого кода должна царить безграничная свобода самовыражения и творчества, а также — уважение и терпимость ко всем действиям и проявлениям, не угрожающим бытию мира, народа, человека и Земли. “Мировая культура складывается в сфере взаимного пересечения этнонациональных культур, в области разделяемых ценностей субъектов данных культур, в пограничном поле их диалога, информационно-знакового обмена. Каждый язык, каждая культура есть способ связи, опосредования отношения соседних языков и культур” [51, 14-15].

Сознание члена любого этноса имеет в основе общечеловеческое. Еще в XVII столетии это ощущение замечательно выразил Джон Донн: “Смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол: он звонит по тебе” [ 53 , 7].

Но в каждом конкретном этносе общечеловеческое преломляется через призму его ментальности, а также присущих народу и эпохе ценностей. Многие из этих ценностей являются определяющими для большого количества народов, но отношение к ним трансформируется в зависимости от того, в каком этносе и в какое время живет человек. То же относится и к определяющим чертам характера членов различных этносов – и мужество, и патриотизм, и целеустремленность являются чертами общечеловеческими. Следовательно, когда мы говорим о национальном, речь идет не о монопольном обладании какой-либо этнической общностью той или иной из этих черт, а лишь о различии между отдельными народами в формах и стиле ее проявления, зависящих от специфики социально-экономических, религиозных, географических и других условий существования, а также — в значительной мере — от ментальности членов данного этноса.

Рассмотрим на примере. В течение нескольких веков самым радикальным способом защиты чести являлась дуэль, и все европейские народы в той или иной степени практиковали ее. Но до чего по-разному они это делали!

В прошлом веке практически каждый студент Гейдельбергского университета считал долгом чести участвовать в дуэли. Но предварительно немецкий студент тщательно дезинфицировал шпагу, поддевал под одежду утолщенные повязки, словом, относился к делу по-немецки осторожно и дотошно. Француз же, или испанец, кидался в бой по любому поводу и, что называется, “без забрала”. Процедура “американской дуэли” была разработана из расчета бескровности и практицизма: она состояла в том, что соперники просто выпивали по идентичной с виду таблетке, только одна была – плацебо, а в другой содержался яд. Интересно, что в России дуэль осталась уделом узкого круга воспитанных во французском духе аристократов (ср. с Францией, где на дуэли сражались все слои населения – от герцога до лавочника). Думается, причина этому – недооценка понятия личной чести у простого человека. Ему никак нельзя отказать в храбрости и в понимании чести общественной, но за честь личную русский человек сражаться не привык (да иначе и быть не могло при существующем монархически-бюрократическом строе правления и при крепостном праве).

Так преломляется в жизни этносов общечеловеческое понятие чести в зависимости от социокультурного опыта и национального характера. Однако, само это преломление возможно лишь ввиду самого существования общечеловеческого “начала”.

Во многом наличие общечеловеческого компонента диктуется биологическим единством человечества. Все мы, в какие бы исторические периоды ни жили и каким бы общественным слоям и группам не принадлежали, имеем общую биологическую природу: воспринимаем жизненные импульсы посредством интеллекта; имеем пять внешних органов чувств, и наши бесконечные индивидуальные различия не выходят за пределы биологического сходства.

Общечеловеческое проявляется и в самой природе культуры как деятельности, пределы которой задаются биологически и архетипически обусловленной “организацией” человека, с одной стороны, и исторически обусловленным характером среды и эпохи, с другой. В рамках этих пределов имеется огромное количество вариантов и способов, которыми может осуществляться тот или иной вид деятельности, причем главенствующий способ его реализации является своеобразным маркером данного народа и его культуры. Даже в таком, казалось бы, полностью детерминированном биологическими потребностями человека виде деятельности, как дыхание, можно обнаружить региональную культурную специфику (например, хатха-йога).

Сферы культуры общечеловечны в разной степени: среди них существуют практически интернациональные (наука, техника) и почти сугубо национальные (все, что связано с народным творчеством). Но, если присмотреться, мы увидим некоторую условность этого деления. С одной стороны, даже в области станкостроения можно выделить различия, тяготеющие к определенным национальным “школам” — английской, американской, японской — правда, эти различия касаются не столько технологии, сколько дизайна и компоновки. С другой, само народное творчество во многом основывается на тех предметах, установках и ценностных ориентирах, которые тяготеют к общечеловеческому — на темах любви, верности, измены, распри и т.п.

Наиболее своеобразно диалог национального и общечеловеческого проявляется в искусстве — сфере образного самосознания культуры. Прав русский художник И.Крамской, заметивший: “Что ни говори, а искусство — не наука, оно только сильно, когда национально” [36, 415 ] . Но в чем заключается это национальное? Может быть, в том, чтобы изобразить как можно больше примет национального быта, использовать по возможности большее количество элементов национального искусства? На это исчерпывающе ответил Н.В. Гоголь: “... истинная национальность состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа. Поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, что соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами” [25, 34 ] . О том же говорил и Г. Белль в “Ирландском дневнике”: “... национальный дух — как наивность. Когда ты осознал, что она у тебя есть, — считай, что ее у тебя уже нет” [20, 28 ] .

А.С. Пушкин подчеркивал, что основным источником национального своеобразия литературы является отражающийся в “зеркале поэзии” национально-неповторимый “образ мыслей и чувствований”, составляющий “особую физиономию” народа [36, 414 ] ., т.е. ментальность в нашем сегодняшнем понимании этого термина.

Но, если художественное произведение предопределено ментальным, где же тогда место “общечеловеческого”? Да и существует ли оно? Для ответа можно провести аналогию, уподобив искусство народа, да и саму его культуру, дереву с толстыми корнями, вросшими в родную почву, и со стволом и густой кроной, открытыми всем ветрам. Корни — ментальное, кровное, то, что поддерживает, питает нашу силу своей природностью. Крона и ствол — то, что открыто солнцу и ветрам, “мирооткрыто” всем веяниям Вселенной. Противоположны ли эти начала в дереве, в народе? Нет, скорее диалектически едины. Если земля перестанет питать корни — дерево погибнет. А если ураганом сломает ствол? Или зловредные насекомые уничтожат листья? Печальная участь дерева тоже предрешена.

Если продолжить аналогию с растением, то в его начале — зернышко, из которого оно и вырастает. В том, что роднит деревья. В том, что крепкими узами связывает людей — в единстве происхождения нас как вида... Младенец не знает ни своего этнического, ни национального происхождения. Он — человек, и это первично. Но с самого детства он вбирает в себя культуру конкретного народа, видоизменяющую общечеловеческие архетипы. А “проникаясь” своей культурой, он одновременно входит и в пространство иных культур — посредством книг, музыки, живописи, словом, искусства.

Реально диалектическое единство этнонационального и общечеловеческого выглядит как “общечеловеческое — национальное (этническое) — общечеловеческое” . Но это второе — “высшее” общечеловеческое, ибо оно уже обогащено множеством разнонациональных достижений и завоеваний. Именно диалектическая связь национального и общечеловеческого дает нам возможность осознать, почему тот или иной художник (музыкант, композитор, литератор и т.д.), а то и целая национальная школа в искусстве (к примеру, французский импрессионизм) становятся не только известными, но и весьма влиятельными в других странах, да и в мире в целом. Любая национальная (этническая) культура всегда ставит общечеловеческие проблемы , но в том-то ее непреходящая ценность, что решает она их по-своему , самим разнообразием способов и характера решений обогащая культуру мировую.

Любая общечеловеческая проблема имеет различное значение в исторической жизни разных народов . Для одного народа на определенном этапе его бытия наиболее наболевшими являются вопросы, связанные с экологией (как для многих современных северных народностей), для другого — проблема взаимоотношений национальных и расовых меньшинств (это свойственно многонациональным государствам), и т.д. С другой стороны, те же проблемы, пусть и в меньшей степени, волнуют и другие народы. В этом причина того успеха, который на Западе имел перевод романа В. Распутина “Прощание с Матерой” и фильм Л. Шепитько “Прощание”, снятый по этому роману. Потому людей разных стран и национальностей бесконечно трогает история Вождя Бромдена из фильмя М. Формана “Полет над гнездом кукушки”. Тема “лишнего человека”, родившегося “не в свое время” и тратящего жизнь впустую, нередко встречалась в культуре самых разных народов, но особенную остроту в 19 веке она обрела в русской литературе, где была так или иначе затронута всеми нашими классиками. А вот в 20 веке эта тема начала свое “триумфальное шествие” по Европе и Америке. Достаточно вспомнить многих героев Д. Керуака, Дж. Сэлинджера, Дж. Апдайка и др. В этом — одна из причин популярности русской классики 19 века у современной интеллигенции Западе.

Что же делает произведение искусства не только общечеловеческим, но и своеобразно-национальным: особенно, в наше время, время всесторонних контактов и диалога народов и культур? Вот что пишет по этому поводу видный петербургский эстетик М.С.Каган: “Можно было бы заключить, что по мере развития межнациональных художественных контактов основным носителем национального своеобразия формы искусства становится не неповторимость тех или иных ее элементов (композиции, колорита, гармонии, ритма и т.п.), а особенности их структурной связи , тогда как трактовка каждого элемента формы, взятого абстрактно, уже не является специфической для какой-то одной национальной школы” [36 , 417 ] .

Какими же качествами должно обладать произведение искусства, чтобы стать общечеловеческим? Единственным условием вхождения произведения искусства в мировую общечеловеческую культуру является его непреходящее значение.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Времени вынуждены были всерьез интересоваться своим телом
Одним из всемирных культурных языков
Две эти сферы культуры как второй природы человека культура
Исторична
Что касается этноса