<<<     ΛΛΛ     >>>   

Женщин совершенно не устраивает уготованная им в процессе родов пассивная роль. Они оказываются бессловесным беспомощным материалом в руках медиков. Знаменательны эмоции, испытываемые врачами, даже наиболее любезными по отношению к своим пациенткам, — недовольство, раздражение, желание отделаться: «Я проработала в роддоме больше пятнадцати лет. И, конечно, меня иногда раздражали — я же имею дело с мамой — это же сумасшедший, больной человек, ненормальный. <...> Она вам душу выматывает, а вы ей улыбнитесь в ответ. <...> Мама, пока ребенок здоровый, все хорошо. Как только ребенок заболевает, мама начинает сходить с ума. Она просто дергает всех и мешает — мешает лечить, мешает работать» (И29). Никто не принимает во внимание мнение женщин, их просьбы и требования: «Говорю: не кормите их ничем, не кормите, не кормите. Прихожу смотреть на них — у них такая отрыжка по щеке — все измазано, кошмар какой-то» (И17).

Реакция женщин на собственную беспомощность и бессилие перед медперсоналом, унижение и издевательства болезненно острая, нередко дело даже доходит до слез: «Я поняла, и у меня как слезы полились просто от какого-то негодования, от какой-то слабости, что я ничего не могу сделать» (И17).

Сильное внутреннее сопротивление вызывают у женщин установленные в роддомах режим и система запретов. Мать часто подолгу не имеет сведений о ребенке, его состоянии, уходе за ним («Мне никто ничего не говорил о моем ребенке — там было все закрыто, что-нибудь у кого-нибудь узнать было невозможно» — И20), на протяжении всего пребывания в роддоме она даже не имеет возможности осмотреть его («Его приносят запеленутого, и нет возможности даже посмотреть, что он из себя представляет, чистенький ли он, какой он, как за ним ухаживают» — И25). Ей запрещено видеться с родственниками («Естественно, никого туда не пускают, — это тоже мне непонятно, почему» — И25), не разрешается также покидать пределы роддома («Она сказала, что уходить категорически запрещено. Я спросила: “Тюрьма, что ли?”» — И1), нельзя выйти подышать свежим воздухом («Мы ходили в сортир, открывали форточку, которая была незаколочена, и через нее дышали» — И21). Существует лимит на передачи («В окошко передавали на веревках, якобы тайно, но, конечно, все об этом знают, передачи» — И8), имеется запрет на некоторые личные вещи — часы, драгоценности, книги, газеты, трусы, вату, цветы, определенные виды продуктов.

При этом медперсонал в любое время имеет право на контроль, осмотр самих рожениц («Чтобы подкладные меняли почаще, осматривала прямо на кровати» — И10), их личных вещей («Тумбочки особо не смотрели, но проверяли, чтобы там колбасы не было» — И18), в том числе, передач и корреспонденции («Он попросил сотрудницу, которая передавала передачи, передачи ей не передавать, а передать ему. И когда ему принесли эту передачу, он в передаче нашел записку от отца ребенка. Записку эту он взял себе, а букет роз и коробку конфет передал ей» — И22).

Медперсонал также распространяет свои полномочия на контроль за моральным обликом женщин. Мать — роль, исполняемая не только в семье, но и в обществе, и это накладывает на женщину определенные обязательства: «Там какая-то навороченная обложка — какая-то девица голая, совершенно не относящаяся к этому детективу, — ну как сейчас все эти новые книжки издают — такая очень красивая обложка. Медсестры посмотрели, так языком поцокали — срамота какая, а заведующая сказала поучительным тоном, что здесь нельзя читать, а если читать, — то только книги, связанные с детьми» (И18).

Роддом живет строго по своим законам, и интересы матери и ребенка при этом не учитываются, отступить от заведенного порядка ради их удобства нельзя («После родов я сперва двое суток лежала в коридоре, поскольку у них такая система, что палата заполняется целиком, и то есть пока не будет пяти штук, все лежат в коридоре, а палата стоит пустая» — И23).

Все процедуры выполняются в строго установленное время, и опоздавшему даже по уважительной причине может быть отказано в лечении («Она видит, что я кормлю, мне не оторваться, а она кричит: быстро укол делать! Когда я опоздала на пятнадцать минут, она говорит: знаете, вы вот напрасно так сделали, что опоздали, потому что я уже закрыла кабинет и вас уже больше не пущу» — И17).

В выходные дни бытовое обслуживание рожениц может полностью прекращаться («Там были выходные, значит, — все это закрыто — где все это белье выдавали, и мы лежали в этих ночных рубашках, которые нам в первый раз выдали, — дня четыре мы в них лежали. Простыни тоже, дырки на них немеренные посередине — просто ужас. Кровища, молоко пришло, вся простыня в молоке, потная вся — это было ужасно, на самом деле. А у них выходной, им все по фигу» — И18).

Однако следует отметить, что не все, не устраивающее матерей в роддомах, напрямую связано с тоталитарным характером коммунистического режима. Женщины в России идеализируют систему родовспоможения за границей и ничего не знают о существующих там в этой области проблемах. Тем не менее проблемы эти есть, а это означает, что следует с особой осторожностью отделять явления, специфичные для России, от характерных для традиционного родовспоможения вообще.

Рассмотрим претензии, предъявляемые женщинами на Западе традиционной системе принятия родов. Женщины там борются за право быть главным действующим лицом в процессе родов. Их возмущает пассивная роль, уготованная им в родах и авторитарность врачей. Проявляют они недовольство и злоупотреблениями в связи с медицинским вмешательством в процесс родов — чрезмерным увлечением медикаментами, хирургическим вмешательством, использованием громоздкой аппаратуры. Они протестуют против поточного метода приема родов. Неудовлетворенность режимом, системой запретов и бытом связаны с казенностью роддомовской обстановки, отличием ее от привычной, домашней, свободной.[2]

При наличии всех вышеперечисленных недостатков в западной системе принятия родов имеются неоспоримые преимущества перед нашей, отечественной. Прежде всего это возможность выбора. Система родовспоможения не является единой, и беременной женщине предлагается самой заранее выбрать себе тот тип родов, который ее более устраивает.

Далее. В отличие от пациентки российского роддома, у роженицы на Западе существует целый ряд прав, о которых ей неустанно напоминают. Пассивность западной женщины в родах относительна: официально считается, что она «работает вместе» с врачом и акушеркой. Женщина имеет очень важное право — право на информацию. Руководства по беременности и родам постоянно напоминают женщине, что она может задавать врачам в любое время любые вопросы, касающиеся протекания родов и состояния ее здоровья и здоровья ребенка. Женщина может принимать участие в обсуждении методов родовспоможения и лечения. Она вольна выбрать устраивающий ее тип анестезии или отказаться от нее. Она имеет право сделать соучастниками родов своих родных и близких. Во время родов женщина не только пациентка, но еще и просто человек, переживающий важнейшее событие в жизни. Мать становится первым человеком, в руки которого попадает ребенок после рождения — его сразу прикладывают к груди. Она может сама ухаживать за своим ребенком. В случае недовольства режимом роддома и существующими в нем запретами ей предлагается обсудить этот вопрос с администрацией.[3]

И, наконец, у роженицы в западных странах имеется целый ряд гарантий. Она гарантирована от некомпетентности медиков: система подготовки врачей на Западе чрезвычайно серьезна. Она гарантирована также от плохой работы и недобросовестности медработников — это немыслимо, так как они заинтересованы в том, чтобы не потерять свое рабочее место, не остаться без практики. По той же причине женщина застрахована от грубых нарушений персоналом роддомов правил врачебной этики. Сколь бы женщины на Западе не были недовольны засилием техники в системе медицинского обслуживания и злоупотреблением медикаментами, тем не менее оснащенность роддомов современной аппаратурой и наличие в них необходимых медицинских препаратов — факт явно положительный, и в случае осложненных родов роженице и ребенку гарантирована надежная медицинская помощь. К тому же женщины, пользующиеся услугами роддомов, избавлены от откровенных бытовых затруднений.

Из всего сказанного можно сделать следующие выводы. В России, как и за ее пределами, существует традиционное родовспоможение, характеризующееся такими признаками, как главенство врача и пассивность роженицы в ходе родов и единство врачебных методов, подразумевающих существенное медицинское вмешательство в процесс родов. В демократических странах авторитарность врача в системе родовспоможения носит более цивилизованный характер (роженица имеет ряд прав и гарантий и застрахована от откровенных злоупотреблений), в то время как в странах с тоталитарным режимом этот фактор может принимать подчас извращенные, уродливые формы, граничить с полным беззаконием и произволом. Что же касается так называемых медикаментозных родов в противовес естественным, то эта черта традиционного родовспоможения целиком зависит от системы принятия родов, сложившейся в каждой конкретной стране, вне зависимости от существующего в ней государственного строя и режима. В Европе уникальным примером страны, где домашние роды — норма, а в больницах рожают лишь по специальным медицинским показаниям и собственному волеизъявлению, является Голландия.

Еще в XVII веке, когда акушерство только начинало развиваться как научная дисциплина, в его теории и практике наметились два направления: французская школа придерживалась принципов медицинского вторжения в процесс родов, английская — защищала естественное их течение. Воспользовавшись методами, принятыми в обоих направлениях, в XIX веке ведущее место в Европе заняла немецкая школа.[4] Характерной чертой российского акушерства до революции 1917 года являлась «очень осторожная оценка показаний к хирургическим вмешательствам в процессе родов».[5] Ведущие русские акушеры начала XX века (В. Сутугин, Г. Рейн) рассматривали роды как естественный физиологический акт, не требующий медицинского вмешательства. При советской власти их взгляды стали восприниматься как «лженаучные».[6] Некоторым образом отношение к медицинскому вторжению в процесс родов связано с научно-техническим прогрессом, однако прямой связи здесь не прослеживается. Высокий уровень науки и возможность предоставить для родов самую сложную и дорогостоящую аппаратуру и препараты зачастую вызывают в обществе неприятие и отказ от медикаментозных родов. В развитых капиталистических странах сопротивление традиции как раз может оказаться сильнее и поиск новых альтернатив быть более активным.

За последние несколько лет система родовспоможения в России претерпела существенные изменения. С падением коммунистического режима, как прямое следствие общей либерализации и гуманизации общества, впервые появилась некая альтернатива традиционным государственным родам — платные роды. Однако, и женщины,и врачи сходятся во мнении, что она оправдала себя лишь частично. Конечно, это уже очень большой шаг вперед. Присутствие при родах отца, раннее прикладывание ребенка к груди, содержание его вместе с матерью в отдельной палате — все это значительные перемены к лучшему, женщины их ценят и готовы платить за соблюдение этих условий. Между тем на практике платное родовспоможение мало чем отличается от прежней системы: просто, как отмечают женщины, предприимчивые кооперативы взяли это дело в свои руки и получают деньги за реально ничего не стоящие услуги — присутствие отца при родах и раннее прикладывание ребенка к груди. Персонал остается тот же, его обращение с женщиной, рожающей за деньги, либо меняется мало, либо вообще не меняется; бытовые условия практически прежние: «Уход за ребенком и за мамой и все процедуры — те же самые, и лечат те же самые врачи — все то же самое совершенно, абсолютно, без всякой разницы — и с той же ответственностью» (И29). Сама система платных родов в корне порочна: врачи реальных денег от роженицы не получают, остаются на зарплате, о чем прямо и говорят в ответ на претензии: «А Вы нам лично никаких денег не давали!» (И1). Такие удобства, как отдельные палаты и достаточное количество белья, предоставляются за счет женщин, рожающих бесплатно, — им приходится потесниться: «Нас было двое в палате, а женщины, рожавшие бесплатно лежали на полу в коридоре, ведущем в туалет. Все их пожитки и еда лежали прямо на полу на дороге, мы через них перешагивали» (И1).

Тем не менее ослабление централизованного управления медициной, некоторая свобода, полученная роддомами, и возможность для них организовать у себя платные роды сделали очень важное дело: стереотипы, безраздельно господствовавшие в родильной медицинской помощи, пошатнулись. Это привело к тому, что в настоящее время в некоторых роддомах часть услуг, ранее причитавшихся лишь оплатившим их женщинам, стала перепадать и тем, кто рожает бесплатно, постепенно становясь нормой. К сожалению, пока это касается в основном роддомов в крупных городах страны. К тому же, как уже было сказано выше, пока еще нет кардинальной разницы между прогрессивными платными формами принятия родов и послеродового ухода и отсталыми бесплатными.

Реальной альтернативой государственной системе родовспоможения в сознании женщин являются домашние роды. Стремление подавляемой личности к свободе вполне понятно и закономерно. В последнее время в поведении беременных, уходе за детьми и их воспитании наблюдается особенно сильное стремление уйти от насилия к свободе, природе, естественности. С этим связана и широкая популярность книг Никитиных, неоднократно упоминавшихся нашими информантками. Данная тенденция объясняется, видимо, и религиозным возрождением: многие акушерки, принимающие роды на дому, — «духовные». Их подопечные полагаются на волю Божью, а не на помощь медиков: «А почему у нас так хорошо заживают пупки? А потому, что мы все делаем с молитвой!» (И3). Домашние роды становятся все более распространенными и все более привлекают женщин. Четверо наших информанток, которые собираются рожать еще, склоняются к решению рожать дома в воду. Одна наша информантка поделилась с нами подобным опытом. Она была абсолютно удовлетворена всеми аспектами этого нетрадиционного способа родов и очень хвалила высокий профессионализм акушерки. Особенное внимание в родах уделялось связи между матерью и ребенком. Отец также был не простым свидетелем, но активным участником в процессе появления ребенка. Две информантки, ходившие на занятия, проводимые домашними акушерками, но не решившиеся воспользоваться их услугами, впоследствии пожалели об этом. Отказ от домашних родов часто связан с испытываемым женщинами страхом перед родами и упованием «в случае чего» на помощь медицинского оборудования. Однако, убедившись в естественности процесса родов при нормальном их течении, женщины меняют свое мнение. К сожалению, этот путь неприемлем для многих женщин, которым уготованы осложненные роды и которые действительно нуждаются в аппаратуре.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Для разрешения кризиса требуется кардинальное улучшение системы именно обычных бесплатных государственных женщины
Сильное внутреннее сопротивление вызывают у женщин установленные в роддомах режим