ΛΛΛ     >>>   

Герасимова И.А. Музыка и духовное творчество

Вопросы философии.— 1995.— №6.

Но только тот музыкант, кто постигает сущность музыки не через упражнения рук, но разумом.
Северин Боэций. Понимание музыки

Звуковое творчество, проявляющееся в выражении своих эмоционально-душевных состояний через движение мелодии, ритма и гармонии, не является особенностью исключительно человеческой натуры. Известно, что не всякий звук признается музыкальным — таковыми не считаются шумы, скрежеты, стуки. Звуковое пространство, осваиваемое в художественной практике, структурируется по особым законам — законам гармонии. Любопытно, что звуковые соотношения, рассматриваемые в человеческой культуре как гармоничные, обнаруживаются и в мире природы. Имеется немало свидетельств этологов, и особенно орнитологов, о «музыкальных» животных и птицах. Некоторые из них исполняют хроматические и диатонические гаммы, мелодические построения с аранжировкой и даже аккомпанементом, а кроме того, способны и к неподражаемой импровизации[1]. Опыты работы с животными и птицами показывают, что последние чрезвычайно отзывчивы на «музыкальное общение» с человеком, поддерживают «звуковую игру чувств», подключаясь к исполнению и вступая в сотворчество с музицирующим импровизатором. Возможность взаимопонимания человека и других живых существ обнаруживает себя на уровне эмоционального сопереживания. Очевидно также и то, что звук в мире природы является средством коммуникации, передачи некоторого сообщения путем сигнализации.

В человеческих сообществах осознаваемая информация оформляется и передается через словесно-понятийную речь. В этом смысле сознание человека можно рассматривать как вербально-ориентированное. Человек познает, объясняет мир и конструирует модели будущего развития, опираясь на язык слов. Более того, он склонен осмыслять и результаты своей духовной деятельности рациональными способами, интерпретируя произведения искусства и постигая законы творчества. К «теоретизированию» его влечет отнюдь не желание «все рационализировать»в том числе и «нерациональное», а потребность понять сущность творческого процесса, для того чтобы иметь возможность обучать, сознательно формируя установки на подражание-освоение лучших образцов культуры. Что же заставляет человека заниматься музыкой, цели которой вряд ли можно уразуметь с чисто утилитарно-практической точки зрения? Является ли музыкальное искусство только лишь средством отдыха, развлечения, «несерьезной игрой»? Или может быть потребность в самовыражении звуковым способом коренится в биологической природе человека? Не передается ли тогда через движение мелоса некоторое «сообщение», как это имеет место у зверей и птиц? По-видимому, если и можно говорить об идейном содержании музыки, то во всяком случае не в словесно-понятийном смысле. «Содержание» музыкального произведения не то же самое, что и «содержание» научной статьи. Что же такое смысл в музыке, что в ней «содержится» и в чем заключается «понимание» музыкального произведения?

Музыкальное сочинение представляет собой результат коллективного творчества различных людей. Благодаря композитору оно появляется на свет, но запечатленное в знаковой форме существует лишь потенциально, а оживает и звучит благодаря мастерству исполнителя. Какой же смысл доходит до слушателя? Именно тот, который он сам вкладывает в обволакивающую его стихию звуков, ибо и слушатель является творцом музыки, порождая сознательно или спонтанно свои чувственные представления. И композитор, и исполнитель, и слушатель вкладывают свои особые смыслы в музыкальное произведение, но кто из них понимает сущность музыки? Боэций, подводя итоги поздней античности, отмечал, что ни овладение музыкальной техникой, ни развитие чувственной способности к восприятию музыки сами по себе не гарантируют постижения ее глубинного смысла, поскольку последнее определяется сферой разума. Может быть о сущности музыки нам поведает наука о музыке — теоретические музыкознание — путем анализа законов гармонии, принципов композиции, функциональных особенностей музыкального мышления в его конкретно-исторических формах? Эти исследования важны, но и они полностью не отвечают на поставленный вопрос, поскольку интеллектуально-аналитическая деятельность рассудка — лишь один из аспектов проявления разумности человека. В философских учениях Востока и Античности знание интуитивно-врожденное почиталось как высший тип знания. Отсюда постигнуть сущность музыки мог только «овладевший своими чувствами» философ, так как именно он обладает «таинственным» умением созерцать.

Согласно древним представлениям, музыка делится на человеческую, инструментальную и мировую — космическую. Подлинный музыкант — это тот, кто может настраиваться на космический лад посредством музыки и постигать законы мироздания. Музыка как дисциплина, ведущая к постижению основ бытия, отождествлялась с философией. Понимание сущности музыки неразрывно связывалось с пониманием сущности философии. Если в музыке что-то «содержится», то это «содержание» следует искать в природе философского знания. Что же скрывается за столь подчеркнуто возвышенным отношением к музыке в древних цивилизациях? Попробуем отвлечься от метафоричности и красочности высказываний о музыке и попытаемся найти те реальные когнитивные основания, заложенные в самой природе человеческой психики, благодаря которым возникали и осознавались представления о музыке как философии.

Синтез этоса и логоса

Специализация составляет существенную сторону жизни современного общества, охватывая и когнитивную сферу: у одного человека преобладает восприимчивость к цвету, у другого — к запахам, третий обладает абсолютным слухом, но лишен чувства ритма. Многочисленные культурные памятники и бережно хранимые традиции многих народов свидетельствуют о наличии иных, синтетических способов познания мира, при которых задействованы всевозможные виды чувственного и, кроме того, этос (чувство) и логос (ум) порой совпадали в едином творческом акте. Например, через музыку можно было передать и философскую мудрость. Для людей, воспитанных в логико-рационалистическом духе, подобное утверждение, возможно, вызовет улыбку. Однако, размышляя над современной ситуацией, нельзя не заметить явное возрождение интереса к синтетически ассоциативным формам мышления, когда-то процветавшим до эпохи западного рационализма. Остановимся подробнее на их особенностях.

Звук и жест

Вряд ли кому-либо придет в голову в концертном зале во время исполнения симфонической поэмы размахивать руками, но именно так и поступали наши предки. Сопровождение музыки движениями тела, и в особенности рук, было естественным для архаичного человека и по сей день сохранилось у многих народов Азии и Африки. По-древнеегипетски «петь» означало «производить рукой музыку». У греков для обозначения движения рук во время пения использовались такие термины, как «хейрономия» (рука и основа) и «хейрософ» (рука и мудрость)[2].

Движениями рук переводили язык звуков в зримо ощутимый язык жестов и, воспроизводя движение и ритм мелодии, углубляли понимание слушателей-участников коллективного исполнения. От языка жестов берет свое начало древнейшая нотозапись Запада — невмы, задающая направление и величину мелодических ходов. При зрительно-образном представлении мелодии сразу же становилось очевидным содержание музыки. Спокойные и размеренные движения показывали, что душа исполнена Божественной Красотой, а резкие и угловатые взмахи указывали на низменные экстатические страсти.

До того как стать общезначимым, «рисунок жестов» осознавался, но не был выдуман или изобретен. Как показывают исследования, восприятие музыки имеет активный слухомоторный характер. Человек улавливает ритмическую пульсацию, воспроизводя ее с помощью телесных движений, действительных или воображаемых. Возникающие движения являются непроизвольными и непреднамеренными. Они не обязательно могут быть грубыми, такими как покачивания головой, взмахи руками. Музыка ощущается на уровне вибрационной чувствительности — способности к восприятию тончайших колебаний, даже минуя слуховое восприятие звука. Как известно, развитие данной способности позволяет обучать музыке слепоглухонемых людей[3].

Звук, цвет и форма

Распространение светотональной музыки входит в моду на Западе, а на Востоке с раскраской звука связано сохранение и поддержание традиций глубокой древности. Следует иметь в виду, что имеется принципиальное отличие между западноевропейским и восточным музыкальным мышлением и символической организацией звукового материала. Если для европейца раскрашиваются довольно значительные звуковые объемы, скажем лад или тональность, то в восточных системах отдельно взятый тон (звук) обладает самостоятельным значением и отсюда окраской. Например, в индийской средневековой эстетике Шарнгадеви семи основными нотам соответствуют семь цветов — бледно-розовый цвет лепестков лотоса, оранжевый, золотой, цвет жасмина, белый (или черный), ярко-желтый, пестрый. В китайской системе пять тонов окрашиваются в желтый, белый, зеленый, красный и черный соответственно[4].

Геометрическое восприятие звука, по-видимому, также было распространено среди древних народов. У пифагорийцев октава представлена в виде тетраэдра, квинта — октаэдра, кварта — икосаэдра, а тон (секунда) — в виде куба[5].

Звук и эмоция

Осознание возможности в звуках музыки передавать тончайшие оттенки психических состояний («движений души») приводило к закреплению за отдельными мелодическими образованиями эмотивных значений. Так, в Древней Элладе было распространено учение об этосе ладов, согласно которому каждый лад настраивает на определенное эмоциональное состояние, а в китайской и индийской системах каждый тон способен создавать надобный настрой.

Звук и слово

Первым средством реализации музыкальной потребности был человеческий голос, поэтому древнее искусство — по преимуществу вокальное. Заметим, что и логически-вербальное мышление ориентировалось на звучащую речь. Сопровождение звуковым интонированием передачи словесно-выраженного смысла оставляло на самом интонировании первоначальный смысловой отпечаток. В дальнейшем происходило отделение и развитие словесно-логического аспекта мышления от синтетических форм, а также шел процесс специализации отдельных видов чувственного. Интересно, что в традиционных искусствах Востока специализация различных видов чувственного прошла с сохранением первоначальной целостности и органического синтеза.

Импровизация и канонизация

Для передачи определенного содержания в музыке канонизировались лишь звуко-ритмические схемы — номы, но само исполнение носило принципиально импровизационный характер. Схема как бы задавала тематическое содержание произведения путем выбора соответствующих тонов и ритмических рисунков, но его выражение целиком зависело от индивидуальных вкусов исполнителя. Более того, импровизация при органическом синтезе искусств приобретала форму коллективного творческого содействия. Например, традиционный театр Индии не знает ни режиссеров, ни балетмейстеров, ни композиторов: каждый исполнитель в нем является одновременно и творцом[6]. Тысячелетиями каждое новое поколение с детских лет осваивало не только словесно-логическую речь, но и символические языки звуков, цветов, жестов, поз, геометрических форм, которые были взаимопереводимы и взаимозаменяемы при передаче определенного содержания. Эмоциональная включенность и исполнителей, и слушателей в сценическое действие позволяла непосредственно воспринимать идеи спектакля вне зависимости от способов передачи смысла.

Космологические представления и принципы творчества. Удивительную способность людей к спонтанно-мгновенному коллективному акту создания цельного художественного образа невозможно понять без мировоззренческих установок. Философия индуизма, буддизма, даосизм, конфуцианство оказывали огромное влияние на практику художественного творчества, с одной стороны, проводя через искусство мировоззренческие идеи, а с другой — благодаря глубочайшему пониманию психологических основ духовного творчества формировались принципы и конкретные методики обучения.

Связь традиционных искусств с философией столь неразрывна, что следовало бы говорить об органическом синтезе искусств и метафизики на Востоке. Музыкальные системы строились как отражение Всеобщего порядка. Пяти основным тонам в Китае соответствовали пять постоянств, присущих изначально совершенной природе человека, пять первоэлементов, пять планет, пять явлений природы, пять времен года, пять органов тела. Аналогичные ассоциативные цепочки обнаруживаются во всех космологических системах[7].

Наличие ассоциативных рядов от звука, цвета, жеста до явлений природы, эмоций, божеств и метафизических принципов заставляет серьезно задуматься о роли музыки в древних культурах. По существу музыка играла роль своеобразного языка, на котором передавалось совершенно определенное содержание. Например, в Индии, число ладо-метрических построений (звуко-символьных комбинаций) — par, теоретически бесконечно, а практически ограничено. С их помощью можно передать любое «сообщение» — о распускающемся цветке, героических подвигах Арджуны, оказать терапевтическое воздействие, например, улучшив работу сердца, и магическое действие, повлияв на погоду. Если для европейца звучание раги может восприниматься как исполнение гамм, то для индийцев — это общение на определенную тему на эмоциональном уровне.

 ΛΛΛ     >>>   

Значение
Мышление переживание в психологии творчества часто связывается с понятием эмпатии психологии причинами
культуры Жданов Ю. Кавказ в традициях русской культуры