Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
|
Что же могло заставить этих несчастных людей доверять обществу, которое дошло до того, что стало искажать Слово Божье исключительно ради своей собственной выгоды? Я ухожу По совести говоря, и больше не мог оставаться в этой организации. Я не мог больше разделять мнение этого общества, представлявшего собой чудовищное нагромождение лжи и эксплуатации, обмана и фальши. Не терпя более, я написал пресвитерам объединения Энтревиас, к которому принадлежал, о своем намерении оставить организацию. Я желал покинуть "Сторожевую башню", потому что ни ее учение, ни дела, ни перевод Библии не соответствовали Слову Божьему. Я опустил письмо в почтовый ящик Зала царства. Через два дня будет собрание и пресвитеры узнают о моем решении. Я совершенно не представлял, куда мне теперь идти. За всю мою жизнь это был самый большой прыжок в пустоту. У меня не было друзей в других религиозных группах, и я толком не знал, где вообще искать истинно верующих и с чего начать свои поиски. Я рассчитывал только на Библию (но сколько было тех, кто заверял, что их учение основано на Библии!), продолжал верить в Бога (но сколько еще было тех, кто также верил в Бога!) и в то же время испытывал трудности от того, что не с кем было поделиться своими переживаниями. И вот именно в тот момент, когда я не знал, куда мне идти, но зато знал, куда идти не следует, из глубины моего сердца вырвалась молитва: "Господи, помоги мне!" Глава двенадцатая Встреча с пресвитерами На той же неделе, в четверг вечером, мне позвонил Феликс. Он заявил, что получил мое письмо и хочет поговорить со мной. Я не видел в этом ничего странного. С одной стороны, я был убежден, что пресвитеры не сумеют отвратить меня от истины, которая открылась мне в Слове Божьем. С другой стороны, я хотел засвидетельствовать им о том, что стало мне известно. В то воскресное утро ко мне случайно пришел Хуан-Антонио. Следовательно, ему предстояло стать свидетелем нашей дискуссии. Об этом утре у меня сохранились смешанные воспоминания грусти и радости. Грусть вызывали люди, более приверженные к собственной традиции, нежели к Слову Божьему, а радость - возможность первый раз открыто засвидетельствовать о Всевышнем Мессии. Феликс пришел вместе с другим пресвитером объединения Энтревиас - Теофилем. В то время как первый изображал, насколько мог, известное спокойствие, другой непрестанно выказывал гнев в своих жестах и манерах. - Сезар, мы получили твое письмо и готовы все забыть, если ты возвратишься к нам, - любезно сказал Феликс. Признаюсь, это предложение меня изумило. До чего готова дойти "Сторожевая башня" ради сохранения своих членов! От террора она могла перейти к великодушию, если это позволяло ей извлечь какую-нибудь выгоду. - Я не собираюсь возвращаться, - сказал я, - Мне открылась истина, и я чувствую себя свободным и счастливым. - Хорошо, - продолжал Феликс. - Мы прочитали твое письмо, и оно внушило нам определенное беспокойство. Если ты будешь говорить что-нибудь против "Сторожевой башни" или попытаешься присоединиться к какой-либо другой религиозной организации, мы объявим тебя отлученным как антихриста. - Феликс, я не связан ни с какой религиозной организацией, - ответил я. - А о "Сторожевой башне" не буду говорить ничего, кроме правды - чистой, простой и объективной. Если, после того как я попросил у вас свидетельство о выходе из организации, вы заявляете, что отлучите меня, если говорите, что вы меня изгнали, тогда как я ухожу по собственной воле, - то это не что иное, как ложь. Слушая меня, Феликс скорчил легкую гримасу. Все было ясно: я видел вещи такими, какими они были, и не собирался возвращаться в лоно "Сторожевой башни" никакой угрозы ради. Такое настроение ставило их перед необходимостью наказать меня. В обычной ситуации они бы ограничились угрозой отлучения, чтобы заставить меня молчать (именно так они поступили с Хуаном-Антонио), но ответить на мой вызов они могли только одним способом. Во время беседы позвонила пастору своей церкви главное человека |
|
|
|
|
