<<<     ΛΛΛ     >>>   

"Если нет бессмертия, то все позволено", -- говорит тот же русский писатель. Мы могли бы сказать в данном случае: "Если нет бессмертия, то все бессмысленно".

Наконец, мы согласились бы принять лишь такой смысл жизни, который доступен всем, всегда и при всяких обстоятельствах -- и на родине, и на чужбине, и на свободе, и в тюрьме; смысл жизни должен быть осуществимым и исполнимым для всех.

Как известно, Будда не принимал в свою монашескую общину целый ряд людей, а именно: калек, пьяниц, убийц, так как он, по своей человеческой ограниченности, не надеялся их исправить.

Мы жаждем смысла всечеловеческого, который не исключал бы участия в жизни никакого бедняка, ни бездарного, бесталанного или глубоко падшего человека. Мы ищем смысла, в свете которого нет на земле обездоленных, отверженных, нет в мире лишних.

Вот такого смысла ищет каждый душевно здоровый человек -- смысла прекрасного, жизненного, вечного, всем доступного.

И неудивительно, что мы скоро разочаровываемся в различных ответах на вопрос о смысле жизни, предлагаемых нам творцами различных философских течений.

Одни говорят нам, что смысл жизни заключается в наслаждении. Так учат сторонники гедонизма (от греческого слова "гедонэ" -- "удовольствие"). "Будем есть и пить, ибо завтра умрем!" Но где доказательства того, что мы умрем и не будем жить после смерти? Наши мысль, разум, совесть, внутреннее ощущение (интуиция) подтверждают откровение Библии о бессмертии и вечности. Она говорит нам: помни, что ты умрешь (memento mori). Она же предупреждает: помни, что ты будешь жить (memento vivere), существовать после смерти. И не вызывают ли все наслаждения и удовольствия этого мира уже и теперь чувства пресыщения, скуки, потери самого желания жить (taedium vitae)?

Сторонники эвдемонизма говорят нам, что смысл жизни есть благо (от греческого слова "эвдемония" -- счастье, благосостояние). Но в чем же оно? Где такое благо, которое удовлетворяло бы вышеупомянутым требованиям человека?

Проповедники утилитаризма видят смысл жизни в достижении пользы (от латинского слова "utilis" -- "полезный"). Но в чем эта польза -- абсолютная, вечная, всем доступная?

Последователи материализма, признающие только видимую, осязаемую материю, отрицающие природу духа, вечность, приводят нас к тупику, к глухой стене отчаяния, безысходности и бесцельности.

Все подобные теории, поскольку они представляют собою искреннее искание человека, в пределах его собственных сил, рождают лишь новые вопросы, для него непосильные...

Четыре группы людей

Каждый человек так или иначе определяет свое отношение к данному вопросу. Одни, утомившись в бесплодных поисках и потеряв охоту задавать себе труд упорного искания, опускают руки. Они стараются не думать об этом "проклятом вопросе". Их единственное желание -- уйти от докучной, неразрешимой думы, забыться.

Они, по выражению французского поэта-лирика Бодлера, "опьяняются". Опьяняются в прямом, физическом смысле -- алкоголем. Они одурманивают себя никотином (в курении), опиумом, морфием, помогающими им хоть на время уйти от будничной, серенькой, неприглядной жизни. Люди уходят в мир мечты, забываются в искусстве, в театре и в кино, подчас даже в религиозном экстазе. Не отсюда ли склонность к нездоровым мистическим радениям (у хлыстов и т. п.)? Они зачитываются книгами, уходят в дело, не давая себе передышки, чтобы опять не встал в сознании тревожный, мучительный вопрос: зачем? для чего? Эти люди боятся не восьми часов ежедневного труда, а остальных шестнадцати часов досуга, когда они могут остаться с самими собой и опять оказаться перед лицом все того же неотвязного вопроса. К чему все это? Куда я иду? Зачем я живу? И человек ищет все новых способов забвения, самозабвения. А ведь некогда пройдет искусственный дурман, и настанет великое пробуждение, переоценка. Что тогда?

Известный киноартист Макс Линдер потрясал со сцены тысячи зрителей веселым смехом. И вдруг в 1925 году он и его жена покончили с собою. Тот, кто опьянял своим смехом толпу, опьянялся и сам -- и своим смехом, и аплодисментами, -- пока не пришло пробуждение. Оно показало лишний раз, что улыбкой человек подчас заслоняет глубокую трагедию души.

Один из наших соотечественников, русский инженер, работал в Париже на фабрике автомобилей. Дело у него было маленькое: на каждую новую машину, выходящую из фабрики, он должен был вешать фонари. Вешал и вешал, пока не пришел в отчаяние от убийственного, бессмысленного однообразия своей работы... Пошел и повесился...

В драме Леонида Андреева "Дни нашей жизни" изображаются московские студенты, принадлежащие к группе людей опьяняющихся. "Жизнь коротка, а водки много!" "Пойдем шататься по бульвару, ребята!" -- таковы лозунги этой молодежи. Они одурманивают себя и алкоголем, и упадочной материалистической идеологией, которая характерно выражается словами их песни: Умрешь, похоронят, как не жил на свете...

Но вот приходит и в их жизни час пробуждения. В конце драмы студентка Оля, оглядываясь на разбитую, легкомысленно проведенную жизнь, восклицает: "Молодости, красоты своей жалко!" А он, герой драмы, студент Глуховцев, уронив голову на стол, беззвучно рыдает...

А что же будет с нами, когда мы придем туда, где новый мир, мир вечности откроется перед нашими очами во всей своей неотразимой действительности?

Недавно в Америке уверовал во Христа один еврейский раввин. В ответ на насмешки единоплеменников, называвших его сумасшедшим, он пишет в своей книге: "Лучше мне казаться безумным теперь, чем быть им тогда!" ("Christ finds a rabbi", by George Benedict, Philadelphia, Pa. 1932).

Люди второй категории это те, которые переделывают жизнь внешними способами -- путем мирных реформ или насильственных мер, переворотов, путем эволюций и революций. Они не видят смысла в жизни, какова она есть, и они стремятся предписать, придать и даже навязать ей свой вымышленный, надуманный и подчас разумный смысл. Но увы! При всех этих воздействиях и переворотах, требующих огромной затраты энергии, стоящих потоков крови и слез, неприглядная действительность по существу не меняется. Больница, тюрьма и кладбище по-прежнему господствуют в ней. Правда, тюрьма кое-где, как, например, в СССР, называется более приятным именем: "дом принудительных работ". А в Париже великие слова, за которые боролась в 1879 году Французская революция: БРАТСТВО, РАВЕНСТВО И СВОБОДА, -- красуются на стенах правительственных учреждений, в том числе и на здании тюрьмы. Кладбище, место вечного успокоения, стоит спокойно, нерушимо при всех человеческих режимах. Правда, дорожки между могилами посыпаются желтым песочком, и вместо лопуха надгробия украшаются душистыми гиацинтами. Но никакое благоухание не заглушит зловония разлагающегося трупа. Никакие цветы не закроют зияющую бездну смерти, ее не заставят забыть никакие цветы красноречия! Ничего не меняет и современный крематорий, где сжигают мертвые тела, сжигают трупы, произведения смерти, но не самую смерть. Не забыть ее, не избыть!

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Культурного развития человека
И победит его во всех его проявлениях