<<<     ΛΛΛ     >>>   

как из замка выходит властитель.

Кто я? Мне часто говорят, что я беседую со стерегущими меня свободно, дружески, ясно, будто мой долг—повелевать.

Кто я? Мне также говорят, что несчастливые дни я встречаю равнодушно и с гордой усмешкой, как тот, кто к победам привык.

В самом ли деле таков я, как обо мне толкуют другие?

Или же я лишь то, что сам о себе я знаю?

Беспокойный, снедаем тоской, хворый, будто птица в неволе, жадно хватая воздух, словно сдавлено горло, тоскуя по краскам, цветам, посвисту птиц, сгорая от жажды по доброму слову, по близости человеческой, содрогаясь от гнева перед произволом, ничтожной обидой, лишаясь покоя в ожиданье великих свершений, в бессилье тревожась о друзьях в беспредельный дали, опустошенный, без сил для молитвы, для мысли, для дела, в изнуренье готовый со всем распрощаться?

Кто я? Тот или этот?

Что же, сегодня я этот, а завтра я тот?

Или то и другое я кряду? Пред людьми—лицемер, пред собою самим—малодушный нытик, достойный

презренья? Или остаток во мне подобен разбитому войску, в беспорядке бегущему от уже добытой победы?

Кто я? Не насмешка ли это, в одиночестве мучиться, себя вопрошая? Кто бы я ни был, Ты знаешь меня, ведь Твой я, о Боже!

18.7.44

Наверное, какие-то письма погибли во время воздушных налетов на Мюнхен? Получил ли ты письмо с двумя стихотворениями? * Я отослал его вечером, в нем был кое-какой подготовительный материал на теологическую тему. В стихотворении «Христиане и язычники» есть одна знакомая тебе мысль, ты ее узнаешь. «Христиане с Богом в Его страдании», это отличает христиан от язычников. «Неужели вы не можете пободрствовать час со Мной?»—спрашивает Иисус в Гефсиманском саду. Это отречение от всего того, что религиозный человек ожидает от Бога. Человек призывается к соучастию в страданиях Бога в обезбоженном мире.

Он, таким образом, действительно должен жить в безбожном мире и не имеет права пытаться посредством религии как-то прикрыть обезбоженность мира, просветлить ее; он должен жить «по-мирскому», именно так он соучаствует в

* «Кто я?» и «Христиане и язычники».

страданиях Бога; он имеет право жить «по мирскому», иными словами, он избавлен от ло жных религиозных связей и помех. Быть христиа нином не значит быть религиозным на тот ил1 иной манер, строить из себя по какой-либо мето дике грешника, кающегося или святого; быть хри стианином значит быть человеком; Христос тво рит в нас не какой-то тип человека, но просто че ловека. Христианином человек становится не в ре лигиозном обряде, а участвуя в страданиях Бог в мирской жизни.

В этом и заключается «метанойя»,—не думат прежде всего о собственных бедах, проблема? грехах, страхе, но дать увлечь себя на путь Иисус Христа, в мессианское событие, чтобы исполнв лось пророчество Исайи (гл. 53)! Отсюда «веруйт в Евангелие, в Благую Весть» или же (у Иоанне указание на «Агнца Божия, понесшего грехи мв ра» (Ин 1,29). (Между прочим, А. Иеремиас н( давно заявил, что «Агнца» можно переводит с арамейского и как «раба». Здорово, если учест Ис 53!)

Это вовлечение в мессианские страдания Бог в Иисусе Христе осуществляется в Новом Заве! различными путями: призванием учеников к сл< дованию за Иисусом; застольным общение] с грешниками; «обращением» в узком значени слова (Закхей); деянием великой грешницы (Лк 7 что совершается без всякого исповедания rpexoi исцелением больных (см. Мф 8,17); принятием д( тей. И пастухи и мудрецы с Востока стоят у ясле не как «обращенные грешники», а просто потом:
что они—такими, какие они есть—были привлечены яслями (звезда). Сотник из Капернаума, не совершающий никакого исповедания грехов, выставляется как образец веры (ср. Иаир). Богатого юношу Иисус «любит». Евнух (Деян 8), Корнилий (Деян 10)—все что угодно, но только не существа над пропастью. Нафанаил—«израильтянин, в котором нет лукавства» (Ин 1,47); и, наконец, Иосиф из Аримафеи, женщины у гробницы. Общее у них одно—участие в страданиях Бога во Христе. Это их «вера».

Никакой религиозной методики, «религиозный акт» есть только часть; «вера» же есть нечто целостное, жизненный акт. Иисус призывает не к новой религии, а к жизни. Но на что похожа эта жизнь? Эта жизнь соучастия в бессилии Бога в мире? Об этом напишу в следующий раз, будем надеяться.

Добавлю только: если хотят говорить о Боге не как «религиозные люди», то нужно говорить о Нем так, чтобы тем самым обезбоженность мира не прикрывалась, а напротив, вскрывалась, и чтобы благодаря этому мир внезапно предстал в неожиданном освещении. Совершеннолетний мир безбожнее несовершеннолетнего, но именно поэтому, наверное, ближе к Богу.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Начинает обманывать свою совесть

Мои теперешние переживания могут хоть в малейшей степени омрачить несколько недель вашей радости
Вне обращенности бога к человеку