ΛΛΛ     >>>   

Бонхёффер Д. Сопротивление и покорность

О письмах из тюрьмы Дитриха Бонхёффера (Е. В. Барабанов) ....3

Спустя десять лет .....25

Без почвы под ногами ..26

Кто устоит? ......27

Гражданское мужество? ..29

Об успехе ...31

О глупости ......33

Презрение к человеку? ..36

Имманентная справедливость ....37

О действии Бога в истории. Несколько пунктов моего кредо ......39

Доверие ....39

Чувство качества ....40

Со-страдание ......42

О страдании ......44

Настоящее и будущее ..44

Оптимизм ...45

Опасность и смерть ...46

Нужны ли мы еще? ...47

Письма к родителям ....49

Отчет о тюремных порядках .....102

Письма другу (1)...110

Письма другу (2)

Письма другу (3)

Письма другу (4)

Письма другу (5)

Письма другу (6)

МОЛИТВЫ ДЛЯ СО-УЗНИКОВ Рождество 1943

Весточки из тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе . .296

Последние дни (Э. Бетгё) ..303

Примечания (А. Б. Григорьев) .....314

Именной указатель .....338

Москва., ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ГРУППА «ПРОГРЕСС» 1994

Дитрих Бонхёффер—один из наиболее известных протестантских теологов XX в., человек необычайного личного мужества, активный антифашист, казненный в немецком концлагере за несколько недель до капитуляции Германии.

«Меня постоянно волнует вопрос о том, чем является для нас сегодня христианство и кем— Христос? Давно миновало время, когда людям все можно было рассказать словами (будь то теологические рассуждения или благочестивые речи); прошло также время интереса к внутреннему миру человека и совести, а значит, и к религии вообще. Мы приближаемся к абсолютно безрелигиозному периоду: люди просто уже не могут оставаться религиозными. Даже те, кто честно называют себя «религиозными», на деле вовсе не таковы: видимо, под «религиозностью» они понимают нечто иное. Наши общие христианские возвещение и теология, насчитывающие 1900 лет, опираются на «априорную религиозность» людей. «Христианство» всегда было одной из форм (быть может, истинной формой) «религии». Если же в один прекрасный день окажется, что этой «априорности» вообще не существует, что это была временная, исторически обусловленная форма самовыражения человека, если люди и в самом деле станут радикально безрелигиозными—а я думаю, что в большей или меньшей степени это уже произошло (по какой, например, причине эта война, в отличие от всех предшествующих, не вызывает «религиозной» реакции?),—то что же все это будет значить для «христианства»? У всего нашего теперешнего «христианства» будет выбита почва из-под ног, и нам останется довольствоваться в «религии» лишь несколькими «последними рыцарями» да еще кучкой интеллектуально нечестных людей. Неужели они и есть немногие «избранные»? Должны ли мы со всем пылом, раздражением или возмущением обрушиться именно на эту сомнительную группу людей, пытаясь сбыть им наш залежалый товар? Неужели мы набросимся на нескольких несчастных в минуту их слабости, чтобы, так сказать, «религиозно» изнасиловать их? Если же мы не хотим этого, если нам в конце концов даже западную форму христианства приходится рассматривать лишь как предварительную стадию полной безрелигиозности, что же за ситуация складывается тогда для нас, для Церкви? Как может Христос стать Господом и для нерелигиозных людей? Существуют ли безрелигиозные христиане? Если религия представляет собой лишь внешнюю оболочку христианства (да и эта оболочка в разные времена выглядела совершенно по-разному), что же это такое— безрелигиозное христианство?»

Существенно: все эти бескомпромиссные вопросы, как и следующие за ними тезисы Бонхёффера о безрелигиозном христианстве в совершеннолетнем мире, не нуждающемся более ни в «гипотезе Бога», ни в его опеке, наконец, неиссякаемая оптимистическая вера в здоровье и разум человека—все это вовсе не досужие фантазии прикованного к письменному столу прекраснодушного прожектера, не гностические игры для посвященных, не апологетические сети и не любовь к эпатирующим парадоксам. Приведенные выше слова писались в фашистской Германии 1944 г., перед лицом смерти, в тюрьме, под вой сирен и грохот непрекращающихся бомбежек. Писались с ответственностью, в твердой и трезвой решимости продумать все до конца. Писались человеком, прочно стоящим на земле, знающим и любящим жизнь столь же глубоко, сколь и литературу, поэзию, музыку, Библию, науку.

Что же давало Бонхёфферу силы исповедовать христианство и наряду с занятиями теологией и пасторскими заботами верить в будущее взрослого свободного от религии человека? В эпоху апокалиптического саморазрушения всех основ культуры, этики, гуманистических ценностей, межличностных связей, наконец, самой человечности человека—на что он опирался, чем руководствовался, когда говорил, что нельзя «охаивать» человека за его мирскую сущность, что нужно отказаться от всех «поповских уловок» и не усматривать предтеч Бога в психотерапевтах или философах-экзистенциалистах (ибо Иисус призывал не к культивированию болезней, а к здоровью, не к новой религии, а к новой жизни), что совершеннолетний мир безбожнее несовершеннолетнего и именно потому ближе к Богу?

Его имя стоит в одном ряду с именами Карла Барта, Пауля Тиллиха, Рудольфа Бультманна—мыслителей, в значительной мере определивших своими идеями фундаментальные переориентации сознания внутри западноевропейской культуры нашего столетия.

В одной из заметок, посвященной теме «европейского нигилизма», Фридрих Ницше предрек гибель христианства от его морали: «Эта мораль обращается против христианского Бога (чувство правдивости, высоко развитое христианством, начинает испытывать отвращение к фальши и изолганности всех христианских толкований мира и истории)»1.

Прав ли Ницше? Николай Бердяев, христианский апологет и одновременно страстный борец за интеллектуальную честность в религиозной философии, с горечью цитировал Константина Леонтьева: христианин может быть святым, но не может быть честным.

Дитрих Бонхёффер—один из наиболее известных протестантских теологов XX в., человек необычайного личного мужества, активный антифашист, казненный в немецком концлагере за несколько недель до капитуляции Германии,—не только принял допущение Ницше, но, повинуясь интеллектуальной честности, пошел значительно дальше в своих вопрошаниях и выводах: ' Ницше Ф. Воля к власти. М., 1910, с. 7.

«Меня постоянно волнует вопрос о том, чем является для нас сегодня христианство и кем— Христос? Давно миновало время, когда людям все можно было рассказать словами (будь то теологические рассуждения или благочестивые речи); прошло также время интереса к внутреннему миру человека и совести, а значит, и к религии вообще. Мы приближаемся к абсолютно безрелигиозному периоду: люди просто уже не могут оставаться религиозными. Даже те, кто честно называют себя «религиозными», на деле вовсе не таковы: видимо, под «религиозностью» они понимают нечто иное. Наши общие христианские возвещение и теология, насчитывающие 1900 лет, опираются на «априорную религиозность» людей. «Христианство» всегда было одной из форм (быть может, истинной формой) «религии». Если же в один прекрасный день окажется, что этой «априорности» вообще не существует, что это была временная, исторически обусловленная форма самовыражения человека, если люди и в самом деле станут радикально безрелигиозными—а я думаю, что в большей или меньшей степени это уже произошло (по какой, например, причине эта война, в отличие от всех предшествующих, не вызывает «религиозной» реакции?),—то что же все это будет значить для «христианства»? У всего нашего теперешнего «христианства» будет выбита почва из-под ног, и нам останется довольствоваться в «религии» лишь несколькими «последними рыцарями» да еще кучкой интеллектуально нечестных людей. Неужели они и есть немногие «избранные»? Должны ли мы со всем пылом, раздражением или возмущением обрушиться именно на эту сомнительную группу людей, пытаясь сбыть им наш залежалый товар? Неужели мы набросимся на нескольких несчастных в минуту их слабости, чтобы, так сказать, «религиозно» изнасиловать их? Если же мы не хотим этого, если нам в конце концов даже западную форму христианства приходится рассматривать лишь как предварительную стадию полной безрелигиозности, что же за ситуация складывается тогда для нас, для Церкви? Как может Христос стать Господом и для нерелигиозных людей? Существуют ли безрелигиозные христиане? Если религия представляет собой лишь внешнюю оболочку христианства (да и эта оболочка в разные времена выглядела совершенно по-разному), что же это такое— безрелигиозное христианство?» 2

Существенно: все эти бескомпромиссные вопросы, как и следующие за ними тезисы Бонхёффера о безрелигиозном христианстве в совершеннолетнем мире, не нуждающемся более ни в «гипотезе Бога», ни в его опеке, наконец, неиссякаемая оптимистическая вера в здоровье и разум человека—все это вовсе не досужие фантазии прикованного к письменному столу прекраснодушного прожектера, не гностические игры для посвященных, не апологетические сети и не любовь к эпатирующим парадоксам. Приведенные выше

2 Bonhoeffer D. Widerstand und Ergebung. Hamburg, 1974, S. 132.

слова писались в фашистской Германии 1944 г., перед лицом смерти, в тюрьме, под вой сирен и грохот непрекращающихся бомбежек. Писались с ответственностью, в твердой и трезвой решимости продумать все до конца. Писались человеком, прочно стоящим на земле, знающим и любящим жизнь столь же глубоко, сколь и литературу, поэзию, музыку, Библию, науку.

Что же давало Бонхёфферу силы исповедовать христианство и наряду с занятиями теологией и пасторскими заботами верить в будущее взрослого свободного от религии человека? В эпоху апокалиптического саморазрушения всех основ культуры, этики, гуманистических ценностей, межличностных связей, наконец, самой человечности человека—на что он опирался, чем руководствовался, когда говорил, что нельзя «охаивать» человека за его мирскую сущность, что нужно отказаться от всех «поповских уловок» и не усматривать предтеч Бога в психотерапевтах или философах-экзистенциалистах (ибо Иисус призывал не к культивированию болезней, а к здоровью, не к новой религии, а к новой жизни), что совершеннолетний мир безбожнее несовершеннолетнего и именно потому ближе к Богу?

Споры вокруг этих и подобных вопросов не утихают по сей день. Одни ищут ответы в биографии Бонхёффера, другие—в его учении, третьи— в общей проблематике «секуляризма», переформулированной протестантской мыслью в начале XX в. Однако ни у кого не вызывают сомнений оригинальность и философская значимость идей Бонхёффера. Его имя стоит в одном ряду с именами Карла Барта, Пауля Тиллиха, Рудольфа Бультманна—мыслителей, в значительной мере определивших своими идеями фундаментальные переориентации сознания внутри западноевропейской культуры нашего столетия.

Дитрих Бонхёффер родился 4 февраля 1906 г. в Бреслау (ныне Вроцлав). Он был шестым из восьми детей в семье Карла Бонхёффера, известного врача-невропатолога После окончания гимназии Дитрих сам выбирает жизненный путь—это тео логия, которую он изучает сначала в Тюбингене и Риме, а после 1924 г. в Берлинском университете, где занимается под руководством всемирно знаменитых Адольфа фон Гарнака, Рейнгольда Зееберга и Карла Холля. В 21 год он защищает диплом, посвященный философскому и догматичеекому исследованию фундаментальных категорий церковной социологии (Sanctorum Communio. 6 Berlin, 1930), а спустя два года—докторскую диссертацию «Акт и бытие. Трансцендентальная фи-• лософия и онтология в систематической теологии» (Akt und Sem Berlin, 1931). После нескольких лет работы за границей (Барселона, Нью-Йорк, Лондон) Бонхёффер, в ноябре 1932 г. ставший на втором, преподает систематическую теологию в Берлинском университете, деятельно участвует в экуменическом движении, печатает множество статей, пишет книги. В 30-х гг. одно за другим появились его исследования: «Творение и грехопадение» (Schopfung und Fall. Еще theologische Auslegung von Genesis 1—3. Munchen, 1934), «Следование за Христом» (Nachfolge. Munchen, 1934), «Жизнь сообща» (Gemeinsames Leben. Munchen, 1939), «Библейская книга молитв» (Das Gebetbuch der Bibel. Salzuflen, 1940).

После прихода Гитлера к власти Бонхёффер сразу же начинает активную борьбу с национал-социализмом и поддерживаемым нацистами церковно-политическим движением «Немецких христиан», которое после победы на июльских церковных выборах 1933 г. провозгласило себя «Евангелической церковью германской нации», призванной явить миру «германского Христа деиудаизированной церкви». Бонхёффер выступает с решительными протестами как против псевдохристианской нордической мифологии, так и против «арийского параграфа» в расовом законодательстве «коричневого» Генерального синода. Эти протесты стали частью программ Чрезвычайного союза пасторов—-начального этапа евангелического движения сопротивления. После синода в Бармене (31 мая 1934 г.) это движение, утвердившее себя как «правомочную Германскую евангелическую церковь», получило имя «Исповедующая церковь».

Из года в год Бонхёффер неутомимо поддерживал дух членов «Исповедующей церкви»; пренебрегая неудобствами и опасностью, он выступает с докладами, проповедями, руководит семинарами проповедников, рассылает многочисленные письма и заметки, в которых проясняет и формулирует сущность происходящего в Германии. В 1936 г. нацистские власти лишают его права

на преподавание в университете, а затем и вовсе увольняют. И в 30-х гг. и в начале 40-х Бонхёффер не раз выезжал за границы Германии, однако упорно не соглашался эмигрировать. Он выбрал движение политического сопротивления на родине. 5 апреля 1943 г. Дитрих Бонхёффер был арестован по подозрению в участии в заговоре против Гитлера. В заключении под следствием Бонхёффер пробыл два года. Незадолго до окончания войны, 9 апреля 1945 г., он был повешен в концлагере Флоссенбюрг.

 ΛΛΛ     >>>   

Мои теперешние переживания могут хоть в малейшей степени омрачить несколько недель вашей радости
Теологии смерти бога
Мы искренне сможем сказать
Понимает ли человек страдание как продолжение своего дела
Сам бог в его обращенности к человеку через свое откровение5 bultmann
Библиотека Бердяев Н. Война и эсхатология