<<<     ΛΛΛ     >>>   

" Stan. Julien, «Tao-te-king», p. XXVII.
52 Ibid., p. XXXI, XXXV. Разные переводы этого трактата содержат в себе от 5 610, 5 630, 5 688 до 5 722 слов. Текст, изданный Жюльеном, содержит 5 320 слов. Новый перевод «Дао дэ цзин» опубликован в Лейпциге д-ром Виктором фон Штраусом в 1870 г.

80

монгольский, китайский, корейский и японский буддизм. Однако в Китае, несмотря на то что господствующая здесь форма буддизма основывается на санскритском каноне, обычно называемом северным каноном, были переведены и некоторые книги, относящиеся к палийскому, или южному, канону, которые почитаются определенными школами.
Но даже после того, как мы собрали эту огромную библиотеку Священных книг с необходимыми для них комментариями, мы не имеем в своем распоряжении всех материалов для изучения развития и упадка религиозных верований человечества в целом. В нашей теологической библиотеке не представлена большая часть человечества, более того, в ней не представлены самые доблестные народы, прославившие себя в религиозных и интеллектуальных сражениях. Подумайте только о греках и римлянах! Подумайте о тевтонских, кельтских и славянских народах! Как же нам проникнуть в то, что мы можем назвать их исконными религиозными убеждениями, предшествующими сравнительно недавнему периоду, кода их древние святилища были разрушены до основания, чтобы освободить место для новых храмов, а из их священных дубов были сделаны кресты, насаждаемые на каждом горном перевале и лесной тропе? Ни Гомер, ни Гесиод не рассказали нам, чем была религия греков, в чем состояла ее сущность, их поэмы никогда не считались священными или даже авторитетными и к чему-либо обязывающими среди лучших умов/Греции. В Риме мы не находим следов Илиады или Одиссеи; а когда мы спрашиваем о религиозном культе тевтонских, кельтских или славянских племен, то обнаруживаем, что даже имена многих божеств, в которых они верили, забыты и утеряны навсегда, и мы должны собирать и складывать воедино разрозненные остатки их веры, подобно маленьким камушкам разбитой мозаики, которыми когда-то был выложен пол в разрушенных римских храмах.
Такие же пробелы, то же самое отсутствие представительных авторитетов, которые мы встречаем у арийцев, мы находим среди семитских народов, как только выходим за рамки их религий, основанных на Священных книгах. Вавилоняне, ассирийцы, финикийцы, карфагеня-

81

не, арабы не имели канонических книг до обращения в магометанство, и знание об их религиях основывается, насколько это возможно, на исторических памятниках, надписях, традициях, на пословицах, на проклятиях и на других случайных свидетельствах, которые требуют величайшего усердия для того, чтобы они были соответствующим образом исследованы и успешно сведены воедино53.
Теперь давайте пойдем дальше. Два русла, по которым веками устремлялись потоки арийской и семитской мысли с юго-востока на северо-запад, от Инда к Темзе, от Евфрата к Иордану и Средиземному морю, заняли небольшую площадь по сравнению с величиной земного шара. Чем выше мы поднимаемся, тем шире становится наш горизонт, и там, где мы обнаруживаем следы человеческой жизни, мы также можем обнаружить следы религии. Мы видим, что на берегах Древнего Нила все еще высятся пирамиды, руины храмов и лабиринтов, чьи стены покрыты иероглифическими надписями и необычными изображениями богов и богинь. На свитках папирусов, которые издеваются над всеразрушающим временем, мы находим фрагменты того, что' в определенном смысле может быть названо Священными книгами египтян. И хотя уже многое расшифровано в древних письменах этого загадочного народа, главный источник религии Египта и изначальный смысл ее культовых обрядов окончательно еще не доступны нам.
Идя вдоль священного потока к его источнику, мы увидим перед собой целый африканский континент, и где бы мы ни встретили лачуги пастухов и крупный рогатый скот, мы знаем, что когда-то, а, вероятно, даже и сейчас, здесь можно увидеть дым жертвоприношений, поднимающийся от земли к небесам. Остатки древней африканской веры быстро исчезают, но то, что сохрани-

" Как было отмечено профессором Нёльдеке, не только великие религии, но иногда и простые секты имели Священные книги. Так, существуют мандеи (представляющие арамейскую народность), друзы, езиды, назареи, а может быть, и другие популярные секты в рамках магометанства. Даже некоторые из манихейских писаний, фрагменты которых дошли до нас, могут быть отнесены к этому классу и могут пролить свет на вопрос о независимом развитии гностицизма, который не может быть полностью объяснен лишь как простой синтез христианских и иранских идей

82

лось, представляет большой интерес для исследователя этой религии с ее необычным культом змей и предков, с ее смутной надеждой на будущую жизнь, с ее не совсем исчезнувшими воспоминаниями о Высшем Боге, Отце черных и белых людей54.
С восточного берега Африки перед нашим взором предстает море, в котором от Мадагаскара до Гавай видны бесчисленные острова, напоминающие опоры погруженного в воду моста, когда-то связывавшего Индийский и Тихий океаны. Везде, среди темных папуасов, среди желтых малайцев или среди смуглых полинезийских народов, обитающих на этих островах, даже среди самых низших из низших на шкале человечества, если мы внимательно прислушаемся, то услышим шепот о божественных существах, об образах будущей жизни; у них есть жрецы и жертвы, которые пусть в этой самой низшей и деградирующей форме, но все же опираются на свидетельства древней и неискоренимой веры в то, что вездесущий Бог слышит наши молитвы, если мы взываем к нему и приносим наши жертвы, признаются ли они как искупление греха или воздаются от всего сердца.
Еще дальше на восток мы видим американский континент, на котором, несмотря на антихристианскую жестокость его первооткрывателей и завоевателей, мы можем обнаружить материалы для изучения древней и, по-видимому, независимой веры. К сожалению, религиозные и мифологические предания, собранные первыми европейцами, вступившими в контакт с народами Америки, существовали гораздо раньше, чем они были описаны, и, кажется, в некоторых случаях в большей степени отражают мысли испанских слушателей, чем мысли местных рассказчиков. Причудливые иероглифические манускрипты Мексики и Гватемалы пока рассказали нам очень немного, и сообщения, написанные местными жителями на их туземном языке, должны использоваться с большой осторожностью. До сих пор древние религии ацтеков Мексики и инков Перу таят в себе очень инте-

54 Dr. Callaway «Unkulunkulu», p. 45: «Хотя мы произошли от Утланги, мы не знаем, где мы были сотворены. Мы, черные люди, произошли из того же источника, что и вы, белые люди».

83

ресные проблемы. По мере того как мы продвигаемся к северу с его краснокожими обитателями, наша информация становится еще более скудной, поскольку мы не имеем сколь-либо подробного описания жизни дикарей. Даже в наше время можно изучать проявления первобытных религиозных верований среди угасающих и постоянно вымирающих племен индейцев, и в их языках, так же как и в их религиях, все еще можно обнаружить следы доисторической миграции людей с азиатского на американский континент, которые использовали в этих целях в качестве моста Алеутские острова на севере, либо отправлялись южным путем по морю, переплывая с попутным ветром от острова к острову до тех пор, пока их смелая лодка не достигала берегов Америки и никогда уже не возвращалась на азиатский материк, с которого она отплыла.
Когда, завершая обзор религий, мы снова возвратимся на азиатский континент, мы повсеместно обнаружим тесно соседствующие друг с другом восемь религий, основанных на священных книгах: мозаизм, христианство, магометанство, брахманизм, буддизм и зороастризм, а в Китае — религии Конфуция и Лао-цзы; и во всех них можно найти, иногда на поверхности, а иногда в глубинных пластах, все еще сохранившиеся примитивные формы культа. Я имею в виду шаманство монголов и прекрасную, почти гомеровскую мифологию финских и эстонских племен.
Теперь, когда я развернул перед вашими глазами столь обширную панораму, я думаю, вы разделите чувство смятения, с которым человек, изучающий науку о религии, смотрит вокруг и спрашивает себя — с чего начать и в каком направлении идти дальше? Никто не осмелится отрицать, что мы располагаем обилием материалов, поддающихся научной обработке. Но как их собрать воедино? Как нам выявить, что общего во всех этих религиях? Чем они отличаются друг от друга? Как они зарождаются и приходят в упадок? Что они представляют собой и в чем их смысл?
Позвольте мне воспользоваться старой поговоркой Divide et impera55, перефразировав ее следующим обра-
58 Разделяй и властвуй (датп.).— Примеч. перев.

84

зом: «Классифицируй и овладевай», и я уверен, нам удастся схватить ту древнюю нить Ариадны, которая вела исследователей в разных областях знания через более запутанные лабиринты, чем лабиринт науки о религиях мира. Любая наука основывается на классификации, и, если мы не сможем составить удовлетворительную классификацию различных диалектов веры, мы должны признать, что наука о религии действительно невозможна. Если данная нам во владение территория будет тщательно осмотрена и правильно поделена, то каждый ученый сможет возделывать на ней свой собственный участок, не растрачивая впустую своих сил и не теряя из виду конечных целей, достижению которых должны быть подчинены все частные исследования.
Каким образом можно поделить огромное царство религий? Как могут быть классифицированы религии? А может быть, для начала нам поинтересоваться, как они классифицировались до сих пор? Простейшая классификация, которую мы обнаруживаем почти в каждой стране, делит религии на истинные и ложные. Она очень похожа на первую классификацию языков, согласно которой есть собственный язык и языки остального мира, или, как сказали бы греки, язык греков и языки варваров, евреи — древнееврейский и языческие, индусы — языки арийцев и млеччхов, китайцы — языки срединного царства и языки окружающих его варваров. Нет необходимости доказывать, что такая классификация бесполезна в научном исследовании.
Существует другая классификация, носящая на первый взгляд более научный характер, но если внимательно приглядеться к ней, то она окажется такой же никчемной для исследователя религии. Я имею в виду хорошо известное деление на откровенные и естественные религии.
Прежде всего я должен сказать несколько слов о понятии «естественная религия». Это понятие зачастую используется в самых различных значениях. Некоторые авторы обозначали им определенные исторические формы религии, которые, как считалось, не основывались на авторитете откровения, какую бы интерпретацию этому слову ни давали в дальнейшем. Так, буддизм был бы

85

естественной религией в глазах брахманов, брахманизм был бы естественной религией в глазах магометан. Мы можем отнести все религии, кроме христианства и, в несколько меньшей степени, мозаизма, к естественным религиям; и хотя слово «естественные» не значит «ложные», все же оно подразумевает отсутствие какой-либо иной санкции, кроне внутреннего ощущения истины или существующего в нас голоса совести.
Но понятие «естественная религия» используется и в другом смысле, особенно философами последнего столетия. Когда люди стали подвергать критическому анализу основные исторические религии, они обнаружили, что после рассмотрения особенностей каждой из них остаются общие для всех религий принципы. Считалось, что это и есть принципы естественной религии.
В другой раз, когда из Нового Завета было удалено все, что казалось сверхъестественным, чудесным и иррациональным, там все же остался, если так можно выразиться, скелет религии, который назвали естественной религией.
В прошлом веке философы, которые противостояли распространению скептицизма и безверия, думали, что этот вид естественной, или, как еще ее называли, рациональной религии может сыграть роль волнореза против хлынувшего потока безверия; но их надеждам не суждено было сбыться. Когда Дидро утверждал, что все откровенные религии были не чем иным, как ересями в рамках естественной религии, он подразумевал под естественной религией совокупность врожденных истин, доступных только взгляду разума и независимых от каких-либо исторических или местных влияний, которые придают каждой религии особенный характер и индивидуальный облик. Существование Божества, природа таких его атрибутов, как Всемогущество, Всеведение, Вездесущность, Вечность, Самодостаточность, Духовность, Доброта, и также связанное с этим допущение абсолютного различия между добром и злом, между добродетелью и пороком — все это, а кроме того, согласно некоторым авторам, Единство и Персонификация Бога, было включено в сферу естественной религии. Научное исследование этой так называемой естественной религии получило название естественной теологии, ставшее из-

86

вестным в начале нашего столетия благодаря работе Палея, которая восхвалялась с неменьшим рвением, чем третировалась.
Понятие естественной религии, используемое в науке о религии, соответствует понятию Grammaire generale56 в языкознании, которое означает совокупность фундаментальных правил, считающихся самоочевидными и обязательными для каждой грамматики, но, как ни странно, эти правила не существуют ни в одном языке в чистом и завершенном виде. То же самое можно сказать и о религии. Действительно, никогда не существовало религии, основанной исключительно на ясных и простых догматах естественной религии, хотя некоторые философы были уверены в том, что их религия является вполне рациональной и фактически представляет собой чистый и простой деизм.
Следовательно, когда мы говорим о разделении всех исторических религий на откровенные и естественные, подразумевая при этом, что естественное является простым отрицанием откровенного, то, реализуя эту классификацию на практике, мы получим тот же результат, о котором шла речь выше. Мы имели бы, с одной стороны, только христианство или, согласно некоторым теологам, христианство и иудаизм, а с другой — все остальные религии мира.
Следовательно, эта классификация, хотя она и может иметь практическую ценность, совершенно бесполезна для научных целей. Более обширное исследование тотчас покажет нам, что претензии на откровение высказывались основателями большинства религий, а если не ими самими, то их последователями и защитниками; и, следовательно, откровение, как отличительная черта христианства и иудаизма, не признается никем, кроме нас самих. Впоследствии мы увидим, что на требованиях авторитета откровения почитатели Вед настаивают с большей силой и более продуманно, чем теологи-апологеты среди иудеев и христиан. Даже Будда, первоначально наиболее человечный и независимый среди основателей религии, в более поздних полемических работах предстает перед нами в весьма странном виде обладате-

56 Общая грамматика (фр.).— Примеч. перев.

87

ля откровенной истины57. Он сам не мог, как Нума, Заратустра или Мухаммед5', претендовать на общение с высшими духами, еще меньше мог;он, подобно поэтам Вед, говорить о божественном вдохновении и о божественном характере своих высказываний: по его мнению, никто из духов не был более велик и мудр, чем он сам, а боги Вед превратились в его слуг и почитателей. Сам Будда апеллировал только к тому, что мы называем внутренним светом59. Когда он впервые произнес четыре основополагающих принципа своего учения, он сказал: «Для постижения этой ранее неизвестной доктрины, о, монахи, я развил в себе наблюдательность, знание, мудрость, ясное понимание и свет». Первые ученики называли его Sarvagna, или всезнающим, но когда позднее было замечено, что по некоторым вопросам Будда говорил языком своей эпохи и разделял заблуждения своих современников относительно формы земли и движения небесных тел, тогда буддийские теологи пошли на значительные уступки. Они ограничили значение слова «всезнающий», относящегося к Будде, знанием основных положений его системы, и в отношении этого, только этого, они провозглашали его непогрешимым. Может показаться, что такая точка зрения относится к более позднему времени, что она вполне современна, но, независимо от того, является ли она современной или древней, такой взгляд на вещи вызывает большое доверие к буддийским теологам. Однако в книге «Милиндапаньха», признанной канонической, мы находим ту же самую идею, которая уже зарождалась в уме великого Нагасены. На вопрос царя Милинды, является ли Будда всезнающим, он отвечает: «Да, великий царь, благословенный Будда всезнающ. Но Будда не всегда обнаруживает свое всезнание. Путем медитации он познает все вещи; медитируя, он познает все, что желает узнать». В этом ответе проводится различие между предметами, которые познаются при помощи чувств и разума, и предметами, которые могут быть познаны только путем медитации. Нагасена не признает всезнания или непогреши-

" «History of Ancient Sanskrit Literature», by Max Miiller, p. 83 " Sprenger «Mohammad», vol. II, p. 426.
" Gogerly, «The Evidences and Doctrines of Christian Religion». Colombo, 1862. Part I.

88

мости Будды в сфере чувств и разума, но он провозглашает и всезнание, и непогрешимость Будды во всем, что постигается только путем медитации, или, как мы могли бы сказать, в делах веры.
В дальнейшем я покажу вам хитроумные выдумки, путем которых брахманы пытались исключить все человеческое из гимнов Вед и обосновать не только откровенный, но внеисторический и даже неземной характер этих Писаний. Ни один писатель-апологет не сделал больше них в развитии теории откровения.
В настоящий момент я хочу подчеркнуть, что основатели или защитники почти всех религий мира ссылаются в том или ином виде на откровение для обоснования истинности своих учений; я же полагаю, что построение любой классификации на такой шаткой почве не принесет пользы. Насколько хорошо обоснована идея естественного или сверхъестественного откровения, которую выдвигают почти все религии,— не является вопросом сегодняшнего дня. Объяснение истинного смысла откровения относится к области теоретической теологии, ибо трудно найти слова столь же туманные и многозначительные, как слово «откровение». Здесь мы встречаемся с объяснениями не только того, как была сдернута завеса, долгое время скрывающая от нас лучи божественной истины, а, что является более трудной проблемой, как могла когда-то существовать завеса между истиной и ищущим истину, между любящим сердцем и объектом наивысшей любви, между Отцом и его детьми.
В сравнительной теологии у нас другая задача: мы рассматриваем факты такими, каковы они есть. Если люди считают свою религию откровенной, значит, именно эта религия является для них откровенной, и с этим должен считаться каждый беспристрастный историк.
Но принцип деления религий на откровенные и естественные оказывается еще более несовершенным, когда мы посмотрим на него с другой точки зрения. Если даже мы признаем, что все религии, кроме христианства и мозаизма, имеют своим источником те способности разума, которые, согласно Палею, являются самодостаточными для того, чтобы вызвать к жизни основополагающие догмы так называемой естественной религии, то противопоставление христианства и иудаизма как откровен-

89

ных, всем остальным религиям, как естественным, было бы еще более ошибочным по той простой причине, что ни одна религия, основанная на откровении, никогда не может быть полностью отделена от естественной религии. Принципы естественной религии, хотя и не могли сами по себе создать действительно историческую религию, являлись единственной основой, на которой могли утвердиться откровенные религии, единственной почвой, в которой они могли пустить корни и из которой они получали питание и жизнь. Если же мы уберем эту основу или если мы предположим, что она тоже дана нам в виде откровения, мы не только пойдем против буквы и духа Ветхого и Нового Заветов, но и подвергнем унижению откровенную религию, превращая ее в простую формулу, дарованную людям, не способным вопрошать, взвешивать и оценивать ее истинность; даже если мы действительно имеем семя, то мы будем лишены той благоприятной почвы, единственно на которой только и могут произрастать семена истинной религии.
Христианство, обращаясь не только к евреям, но и к язычникам, не только к простолюдинам, но и к образованным слоям общества, не только к верующим, но в первую очередь к неверующим, предлагало всем им элементы естественной религии, а вместе с ними возможность выбора между истиной и ложью. Так мог сказать только св. Павел: «Все испытывайте, хорошего держитесь» (1 Фее. 5, 21).
Это высказывание приложимо и к Ветхому Завету. Здесь вера в Божество или по крайней мере в некоторые его неотъемлемые атрибуты дается как дар, и пророки, которые призывают заблудших евреев вернуться к культу Иеговы, взывают к ним, как к людям, обладающим внутренней силой, благодаря которой они могут выбирать между Иеговой и богами язычников, между истиной и ложью. Так, Иисус Навин собрал все колена Израилевы в Сихем и призвал старейшин Израиля, и начальников его, и судей его, и надзирателей его, и они предстали перед Богом: «И сказал Иисус всему народу: Так говорит Господь Бог Израилев: "За рекою отцы жили ваши издревле, Фарра, отец Авраама и отец Нахора, и служили иным Богам".

90

И потом, напомнив им о том, что Бог сделал для них, он сказал: "Итак, бойтесь Господа и служите Ему в чистоте и искренности; отвергните богов, которым служили отцы ваши за рекою и в Египте, а служите Господу".
"Если же не угодно вам служить Господу, то изберите себе ныне, кому служить, богам ли, которым служили отцы ваши, бывшие за рекою, или богам Аморреев, в земле которых живете, а я и дом мой будем служить Господу"».
Чтобы выбирать между разными богами и различными формами веры, человек должен обладать способностью выбирать, уметь отличать истину от лжи, будь эта истина откровенной или нет; он должен знать, что некоторые основополагающие догматы не могут быть отвергнуты ни в одной истинной религии, и в то же время существуют учения, против которых восстает его разум и нравственное сознание, как против несовместимых с истиной. Короче, должно быть основание религии, должна быть твердая скала, на которой возможно воздвигнуть алтарь, храм или церковь; и если мы называем это основание естественной религией, то ясно, что ни одна откровенная религия немыслима без того, чтобы она в большей или меньшей степени не опиралась на естественную религию.
С этими трудностями в той или иной степени столкнулись некоторые из наших самых образованных теологов, которые попытались со своих позиций создать различные классификации религий. Чтобы избежать частичных совпадений двух определений естественной и откровенной религий60, были предложены новые определения естественной религии. Например, естественная религия трактовалась как религия природы, существовавшая предположительно в том виде, в каком она имела распространение среди патриархов или в котором она все еще существует у первобытных народов, пока не озаренных христианством, но и не испорченных идолопоклонством.
В соответствии с этой точкой зрения мы должны будем различать не два, а три класса религий: первобыт-
м См.: Professor Jowett's «Essay on Natural Religion», p. 458.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

чем человеческий
Учебник по истории религий
Амитабха в мифологии махаяны будда
Философ
Классики мирового религиоведения богословия 6 распространение