<<<     ΛΛΛ     >>>   

Мир, говорит он, есть бесконечный процесс изменения, в котором последовательные уровни существования соединяются друг с другом и изменяются в уровни, находящиеся над ними и под ними, так что последняя ступень каждой сферы существования способна стать началом следующей за ней сферы.

В этой иерархии человек представляет собой последний уровень сферы животного существования и начало высшего мира существования духовного. “Это начало сферы, которая простирается от человека далее вперед, и здесь заканчивается то, что мы можем наблюдать непосредственно”.

Душа человеческая тем самым входит в контакты с областями, находящимися за ней, подобно другим организованным существам. Эти контакты осуществляются в двух направлениях: вниз, через тело, — в мир чувства, и вверх, через сознание, — в мир духов. Есть души, из-за своей слабости ограниченные знанием чувственного мира и теми сферами знания, которые доступны воображению и дискурсивному разуму. Есть души, которые способны к чисто духовному пониманию и выходу за пределы чувственного и воображаемого знания отдельных вещей. И, наконец, есть души, обладающие силой для ухода из человеческого мира в духовный, так что сами они временно становятся чистыми духами, слышат духовную речь и получают божественное вдохновение. Это пророки, которых Бог создал как средство доступа между Собой и Своими созданиями для того, чтобы учить людей и направлять их на путь спасения.

Следовательно, они и являются предельными источниками творческого изменения в истории и в человеческом мире, так же как душа движет тело, а духовный мир изменяет мир неодушевленной материи. Подобные пророки редки, и лишь с мучениями и трудностями достигают они момента видения и вспышки вдохновения.

Тем не менее визионерская способность и сила для ухода из материального мира в духовный потенциально присутствуют в человеческой природе в целом.

Поэтому мы можем ожидать, что найдем ряд промежуточных ступеней между пророком, чисто духовным человеком и низшим типом, полностью вовлеченным в чувственный мир. В эту промежуточную область Ибн Хальдун помещает все те феномены предсказания, ясновидения и самогипноза, которые столь характерны для первобытного шамана и которые многое из своего прежнего значения и престижа сохраняли и в средневековом исламском обществе. Эти феномены, доказывает он, также являются признаками духовной природы человека, несовершенными формами вдохновения, которые еще не оторвались, как в случае пророка, от власти чувств и воображения.

Высшая из форм вдохновения, доступная этому классу людей, достигается при помощи рифмованной и ритмизованной речи, благодаря которой предсказатель может отвлечься от чувств и укрепиться до некоторой степени в своем ограниченном достижении духовного. Еще ниже этого уровня находится обычный род предсказателей и медиумов, нуждающихся в каком-либо чувственном объекте или образе для стимуляции своего вдохновения или интуитивной способности.

Наконец, простейшее и наиболее рудиментарное выражение визионерской способности, общее для всех людей, — то, что встречается в сновидениях, когда чувственная активность временно приостановлена сном, без какого-либо обдуманного умысла или контроля со стороны сновидца.

В этом состоянии, говорит Ибн Хальдун, дух удаляется от внешних чувств, возвращаясь к внутренним силам и к тем формам, что хранятся в памяти, и уже отсюда извлекает через сочетание и отбор те воображаемые формы, которые воспринимает сновидец. Однако иногда душа может на мгновение отклоняться от своей духовной сущности, несмотря на сопротивление ее внутренних сил, и воспринимать формы посредством духовной интуиции, поскольку сотворена подобным образом. Тогда воображение принимает эти формы и представляет их такими, каковы они по сути, или облекает их в воображаемые формы символического характера. Тем самым, существует три типа сновидений, соответствующие трем типам духовной природы.

Есть спутанное и бессмысленное сновидение, которое вызвано неконтролируемой деятельностью сознания, воздействующей на формы, отложенные в его памяти, без каких-либо глубоких предпосылок для духовного понимания; во-вторых, есть символическое сновидение, в котором чувственный образ имеет символическое или основанное на аналогии отношение к некоей высшей духовной идее, могущей быть обнаруженной посредством анализа и интерпретации; и, наконец, есть истинное сновидение, приносящее непосредственное осознание во вспышке духовного знания и находящееся по своей природе ближе к подлинно пророческому вдохновению, нежели к чему-либо еще из обычного опыта человека.

Это очень краткое и далеко не исчерпывающее резюме позиции Ибн Хальдуна, но его вполне достаточно для того, чтобы показать тот замечательный способ, каким он объединяет всевозможные феномены пророчества, вдохновения и предсказания в своей системе мысли, являющейся, по сути, системой естественного теолога. Ведь Ибн Хальдун занимает почти уникальную центральную позицию не только на полпути между Востоком и Западом, но также и между современным научным подходом и наивным и восприимчивым отношением первобытной культуры. С чисто религиозной точки зрения, его, однако, превосходит другой великий мусульманский философ — Аль Газали (1058-1111), мыслитель, изучавший те же проблемы с неменьшей тонкостью и даже с большей глубиной и интуицией. Ибо Аль Газали сам был религиозным гением первого порядка, подобно Блаженному Августину, изучавшему религиозные феномены не извне, но писавшему о вещах, которые знал под влиянием жизненного опыта13.

13 Существует хороший очерк жизни и личности Аль Газа-ли в книге Маргарет Смит “Аль Газали, мистик” (Лондон, 1944). Большинство моих цитат из истории духовного и интеллектуального развития Аль Газали — из его книги “Аль Мун-гид мин аль Далал” — книги, как пишет Д. Б. Макдональд, “являющейся на арабском языке уникальной по глубине и полноте своей откровенности”. Там, где возможно, я цитировал перевод доктора Макдональда (Прим. К. Доусона.)

В самом деле, не было философа, яснее осознававшего пределы разума и невозможность передачи при помощи логической аргументации сущностной природы духовной реальности, на которой религия необходимо и непосредственно сосредоточена. Но в то же время не могло быть ничего более решительного, чем его отрицание чисто традиционалистского отношения, являющегося для ислама столь обычным. “Нет надежды, — пишет он, — на возвращение к традиционной вере после того, как однажды от нее отказались, поскольку неотъемлемым условием для обладателя традиционной веры является то, что он не должен знать о своем традиционализме. Всякий раз, когда он узнаёт об этом, зеркало его традиционной веры разбивается; разбитое можно исправить, а разделенное — соединить, не пришивая или собирая по кусочкам, но лишь расплавив в огне и придав ему иную, новую форму”14.

14 Macdonald D. В. The Religious Life and Attitude in Islam. Chicago, 1909. P. 180.

Поэтому религиозную истину нельзя открыть при помощи философии или передать посредством традиции. Ее можно обнаружить лишь через непосредственное видение духовной реальности, которое называется пророческим опытом. “Человек, не обладающий этим опытом, не может знать, на что он похож, и едва ли сможет представить себе возможности этого опыта, так же как человек, родившийся слепым, не сможет понять, что значит цвет”.

“Невозможно поверить в пророчество, не приняв существование этой духовной интуиции. Ибо поверить в пророка — значит допустить, что существует область над разумом, в которой внутреннему взору открываются истины, находящиеся за пределами разумной способности, так же как вещи видимые не воспринимаются слухом, а мыслимые — осязанием”. Любой другой взгляд снижает пророка до уровня мудреца, являющегося наставником людей, и тем самым превращает религию в философию.

Таким образом, истинное духовное знание, являющееся наукой святых, получено от света пророческого светильника. “И нельзя на лице земли найти иного озарения, кроме света пророчества”15. В любую эпоху и при любом стечении обстоятельств существовали такие озаренные люди. “Бог не лишил этот мир их, ибо они его поддерживают и призывают на него благословение с небес, согласно традиции; "благодаря им ты добился дождя, благодаря им ты получил пропитание"”.

15 Macdonald D. В. The Religious Life and Attitude in Islam. Chicago, 1909. P. 186.

Какая бы духовная истина ни была найдена в человеческой философии и в человеческих религиях, она происходит из этого источника, затемненного и искаженного тщетной традицией и измышлениями людей. Но человек, оставляющий человеческие помыслы и следующий по пути святых, очищая свое сознание от всего, что не является Богом, и продвигаясь в молитве и духовном совершенствовании, приходит наконец к той высшей интуиции божественной реальности, которая не может быть определена в понятиях логики или описана в словах, но о которой мы лишь можем сказать вместе с поэтом:

И случилось, что случилось, о чем я не упоминаю;

Так что думай о благом и не спрашивай

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Низших элементов достаточно ясно в истории греческой религии
Как естественная теология
Придает ему исключительную важность в истории культуры
Хрестоматия по истории древнего востока
Происхождение архаической культуры на ближнем востоке