<<<     ΛΛΛ   

Этот пафос противления, быть может, наиболее ярок в «Исповеди» Руссо. Известно признание Толстого: «Я больше, чем восхищался им, — я боготворил его. В 15 лет я носил на шее медальон с его портретом вместо нательного креста» [12]. Понятно, речь идет о предельном случае, но человек в таинстве покаяния и человек, создающий текст о себе, пребывают в столь различных состояниях сознания, что факт использования в обоих случаях слова «исповедь» парадоксален, но и знаменателен. Появление жанра исповедальной автобиографии становится возможным именно в лоне христианской культуры, которая первой утвердила ценность свободной личности безотносительно ее принадлежности к роду и положению внутри социума.

Церковная и литературная исповеди соотносятся не как «высокое» и «низкое», «достойное» и «недостойное», но скорее как вдох и выдох, обращенность единого человека к Богу и к ближнему. Их параллельное существование в духовной жизни создает равновесие культуры. Тайна богообщения, молчание в Присутствии и отважная попытка самопознания, биение слова в усилии выразить невыразимое — два пути на ту глубину сердечную, где происходит встреча «я» с абсолютными основами бытия.

Примечания

[1] В Церкви исповедниками называют святых, открыто засвидетельствовавших свою веру и претерпевших за то гонения. «Выражение «омологейн» значит собственно — явно признавать что-либо» (Алмазов А. Тайная исповедь в православной восточной Церкви. Одесса, 1894. Репринт: М., 1995. Т.1, с.49). Внутренняя связь исповеди с исповедничеством как типом святости можно усмотреть в чине исповеди, где первые вопросы священника таковы: «Веруеши в Отца и Сына и Святого Духа?», «Веруеши во едину святую Соборную и Апостольскую восточную Церковь?», на что кающийся отвечает прочтением Символа Веры (Алмазов А. Указ.соч. Т.3. С.156). Действительно, признание своих недостатков характера или сожаление о проступках против ближнего, о чем обычно идет речь на исповеди, еще не составляет таинства. Смысл его приоткрывается тогда, когда речь идет об отношениях человека с Богом, о тайне Церкви.

[2] Поскольку церковная исповедь за двадцать веков христианства претерпела множество изменений, то, говоря об исповеди как таинстве, я имею в виду не какую-либо конкретную историческую форму исповеди, но ядро таинства, его мистический и метафизический смысл.

[3] Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев, 1994. С.203.
Назад

[4] Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1986. С.431

[5] В православной практике случается, что кающийся записывает свои грехи и молча приносит бумажку священнику. По прочтении священник этот листок разрывает на части — акт символический, и среди многих его смыслов нам важно уничтожение текста: непроизнесенное вслух, слово перестает быть и в своей письменной форме, возвращается в молчанье

[6] Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. // Бахтин М.М. Работы 1920-х годов. Киев. 1994. С.208 и далее

[7] Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975. С.295.

[8] Бахтин М.М. Автор и герой в эстетической деятельности. С.208

[9] Бердяев Н.А. Самопознание (Опыт философской автобиографии). М.,1991. С.8

[10] Руссо Ж.-Ж. Избранное. М., 1996. С.7

[11] Эта обращенность к другому достигает агрессивного предела в «исповедях на заданную тему» политиков. Здесь исповедальность становится не более, чем приемом, содержание которого противоположно форме: такая исповедь не открывает, но скрывает истину о герое и целиком служит созданию образа героя, который лучше всего удовлетворяет вкусам и ожиданиям читателя. Правда, в отличие от героя, автор такого произведения бесповоротно раскрывается в тексте.

 <<<     ΛΛΛ   

Наиболее ярок в исповеди руссо