<<<     ΛΛΛ     >>>   

Призыв этот не получил особой поддержки. Уполномоченному пришлось работать без существенной помощи на местах. Его же новые подопечные оказались крепким орешком. Проникнутые богословским и житейским рационализмом, умудрённые огромным опытом противодействия властям – как царским, так и советским – активисты ЕХБ знали себе цену и упорно боролись за свои права. Дважды получив отказ в регистрации от черняховских районных чиновников, пресвитер И.И. Тюнин в начале декабря 1949 г. посетил уполномоченного и попытался теперь уже его убедить в необходимости легализовать сложившуюся общину. Разумеется, А. Глазких отказался это сделать, сославшись на норму закона, по которой члены общины должны проживать в одном городе или селе. Через несколько дней – 12 декабря – к нему пришло письмо, являвшееся официальной реакцией черняховской группы ЕХБ на визит ее лидера к уполномоченному: «Выслушавши Вашое предложение через пресвитера Тюнина И.И. о невозможности зарегистрировать нашу общину в виду того, что она не имеет 20 членов в одном населенном пункте и запрещении проведения собрания. Но Вашое предложение нас не удовлетворяет а по этому мы просим Вашего разрешения собираться по домам и выдать нам документ о разрешении проведения собраний по домам. Просим не отказать в нашей просьбе»[31]. Это требование было настолько же вызывающим по тону («Вашое предложение нас не удовлетворяет»), насколько противозаконным по сути. Думается, ни один чиновник в стране, призванный решать религиозно-политические вопросы, не отважился бы санкционировать домашнюю культовую практику.

Одновременно с заявлением группы И.И. Тюнина А. Глазких получил наконец письменные директивы от руководства СРК[32]. И.В. Полянский, подвергнув суровой критике калининградского уполномоченного за то, что тот не сумел пресечь на корню формирование общин ЕХБ, предложил ему через облисполком указать всем райисполкомам на недопущение организованной деятельности сектантов, а также строго запретить молитвенные собрания баптистских групп из Калининграда и Черняховского района. Данное указание А.И. Глазких оперативно исполнил – 28 декабря 1949 г. председателям рай- и горисполкомов Калининградской области за подписью заместителя председателя облисполкома В. Кролевского было разослано письмо, в котором настоятельно рекомендовалось усилить наблюдение за деятельностью ЕХБ и не допускать проведения ими молитвенных собраний. Обо всех фактах нелегальной работы сектантов предлагалось докладывать уполномоченному СРК[33].

Новая «бумажка», вышедшая из-под пера А. Глазких, ничуть не изменила ситуацию. Вскоре его вторично посетил И.И. Тюнин и стал настойчиво добиваться письменного отказа, ссылаясь на требования ВСЕХБ. В качестве средства убеждения пресвитер использовал информацию о том, что «в обращении Всемирного Конгресса мира сказано, что в борьбе за мир призываются трудящиеся всего мира, независимо от религиозных убеждений, верующие же СССР этого права не имеют»[34]. Вернувшись без положительного результата, Тюнин продолжил проводить подпольные молитвенные собрания своей группы.

Об этом факте в феврале 1950 г. уполномоченный также доложил в СРК, дополнив его политической характеристикой своего недавнего посетителя[35] и просьбой разъяснить, можно ли вообще не принимать ходатайства от сектантов и скрывать от них порядок открытия молитвенных зданий[36]. В том же письме А.И. Глазких попытался оправдаться перед начальством. Дескать, наблюдал за сектантами, изучал их и, несмотря на многочисленные командировки, принимал разнообразные меры. Думал, надо писать чистую правду, а выгоднее было утаить истинное положение дел и т. п. Столь искренняя позиция, отражавшая положение вещей, типичное для других регионов, нашла понимание в центральном аппарате СРК. Пришедший в начале мая ответ, подписанный заместителем председателя Совета Ю. Садовским, оказался без существенных критических замечаний и, что было очень ценно для калининградского уполномоченного, содержал инструкции по поводу дальнейшей линии поведения в отношениях с сектантами. В СРК рекомендовали продолжить внимательное наблюдение за деятельностью ЕХБ, поскольку это «не такой культ, чтобы его последователи так быстро отошли от него. Одна из особенностей ЕХБ – это быстрая приспособляемость к условиям, обстановке и лицемерие». Отказывать в приёме ходатайств верующих, а также утаивать от них порядок открытия молитвенных зданий в данном письме было запрещено. При этом говорилось, что если правильно оформленные заявления появятся, следует переслать их в СРК для получения рекомендаций [37].

Дисциплинированный А.И. Глазких как мог исполнял полученные директивы – по-прежнему наблюдал за известными ему сектантскими группами и откровенно докладывал о проделанной работе. В СРК он успел отправить еще три донесения, которые наглядно демонстрировали тенденцию роста активности ЕХБ Калининградской области. Так, из информационного письма уполномоченного от 1 июня 1950 г. мы узнаем, что до приезда И.И. Тюнина среди одиночек-верующих ЕХБ ходили слухи, будто бы к ним прибудет руководитель и начнет объединение представителей их культа. Эти надежды, по признанию А. Глазких, оказались небезосновательными – И.И. Тюнин установил личный контакт с Реутским и убедил его возобновить работу. Под видом семейных молений пресвитер из Калининграда стал собирать у себя на квартире до 30 человек – в большинстве своём молодёжь. В письме дана любопытная характеристика личных качеств проповедников ЕХБ: «По своему диапазону пресвитер Тюнин стоит несомненно выше Реутского. Тюнин начитан, следит за политической жизнью. Исключительно настойчив в своих мероприятиях, обладает даром слова. Держит связь с ВСЕХБ. По своему виду солидный. Этими качествами Реутский не обладает. На вид он неряшлив. Способность убеждения отсутствует» [38].

В письме И.В. Полянскому от 21 сентября 1950 г. А.И. Глазких сообщал, что пресвитеры Тюнин и Реутский, несмотря на многократные предупреждения, не только не прекратили, но активизировали свою работу. Реутский «по сути дела, явочным порядком стал проводить молитвенные собрания на дому с участием своих последователей, для чего в квартире отвел специально для этой цели комнату.

Кроме того, вопреки запрещению проведения праздника жатвы, как ничего общего не имеющего с догматикой, 17 сентября 1950 г. на квартире Реутского с участием Тюнина был проведен праздник день урожая с участием до 40 человек посторонних[39]. Такие праздники день урожая они намерены провести в 4-м и Гусевском районах Калининградской области»[40]. Данное письмо заканчивалось вопрошанием «что делать?» – вызвать к себе нарушителей и предупредить еще раз или прибегнуть к административным мерам через местные органы власти?

Наконец, в последнем своём послании московскому руководству – от 10 октября 1950 г. – А.И. Глазких сокрушался, что предупреждения на Тюнина не действуют и молитвенные собрания ЕХБ стали носить еще более серьезный характер. В письме отмечались новые факты нарушений: «24 сентября 1950 г. на частной квартире одной работницы конезавода… был организован праздник урожая с количеством присутствующих на нем до 30 человек. В том числе на этом празднике присутствовало 7 человек иногородних «ехб» из г.Калининграда, Озёрска, Железнодорожного района и др. … в июне месяце 1950 г. группа, возглавляемая этим пресвитером (И.И. Тюниным. – Е.М.) со своими последователями явочным порядком в Черняховском районе организовала два водных крещения (под открытым небом. – Е.М.)». Далее уполномоченный доложил, что во время беседы с пресвитером Реутским выяснилось, что калининградские ЕХБ намеревались по воскресным дням проводить обряд «преломления хлеба», однако Реутский получил строгое предупреждение не заниматься противозаконной деятельностью[41]. Партийному же и советскому руководству Черняховского района и г. Калининграда уполномоченный, по его свидетельству, дал личные указания в отношении общин ЕХБ и их лидеров[42].

Все факты, приведённые в этих письмах, а также вопросы, адресованные председателю СРК, словно ушли в пустоту. Начиная с лета 1950 г. из Москвы не поступило ни одного документа на имя А. Глазких. Последним вышестоящим политическим органом, с которым ему пришлось иметь дело по поводу сектантов, оказался обком партии. Четырнадцатого октября 1950 г. уполномоченный направил туда – на имя секретаря обкома по пропаганде и агитации И.П. Трифонова – докладную записку о нелегальной работе ЕХБ. В ней преимущественно повторялись сведения, ранее передававшиеся в СРК. Вместе с тем этот документ содержал и некоторые новые факты, расширяющие наши представления о деятельности верующих данного культа. Выясняется, что небольшие группы ЕХБ в 2 – 3 человека находились в каждом районе области, а в Гусевском районе такая группа насчитывала до 15 верующих. Самыми же крупными общинами оставались калининградская (пресвитера Реутского) и черняховская (пресвитера Тюнина). Последняя свою работу развернула на конезаводе в Черняховске, в особняке, принадлежавшем верующим ЕХБ – семье Бароненковых. В составе обеих групп пребывало немало молодёжи. Одного такого человека А. Глазких выделил особо: «Характерен из них… гражданин Бердник Алексей Юрьевич, он работает в Морском торговом порту помощником начальника склада, за его стахановскую работу его портрет не сходит с доски почета.

Между тем настроен он фанатически. Кино и театр не посещает, т.к. не находит там ничего хорошего кроме хулиганства и т. д., книг не читает, по его заявлению, только в евангелии и псалмах он видит хорошее, а всего ему 23 года»[43].

Судя по имеющимся в нашем распоряжении источникам, цитированная записка стала «лебединой песней» А.И. Глазких. В обоих правительственных Советах по религии в течение 1950 г. проходило сокращение штатов. В первую очередь оно коснулось института уполномоченных. Их убирали, разумеется, там, где объем работы был наименьшим. Например, на Сахалине и в других регионах. Осенью 1950 г. пришла очередь Калининградской области, чем, видимо, и объясняется молчание СРК в ответ на письма А. Глазких второй половины 1950 г. Его просто списали со счетов. Шестого октября Государственная штатная комиссия приняла решение № 7–4286, согласно одному из пунктов которого должность уполномоченного СРК по Калининградской области сокращалась. Двадцать пятого октября того же года облисполком на основании указанного решения сократил данную должность с 1 ноября 1950 г.[44]

Дальнейшая деятельность сектантов в регионе и развитие их взаимоотношений с властью гораздо хуже освещены известными нам источниками. Более того, выявленные факты разновелики по информативной ценности, неравномерно распределяются по годам и крайне разрозненны по своему источниковому происхождению. Данные трудности, однако, не мешают получить общее представление о сектантском аспекте религиозно-политической истории Калининградской области 1950-х гг. Правда, картина складывается менее ясная, чем в предшествующий период, поскольку возникают хронологические лакуны и не всегда понятна связь событий.

После ликвидации должности уполномоченного СРК вплоть до 1952 г. никаких известий о калининградских сектантах, об их отношениях с властями нами не найдено. Думается, большинство групп ЕХБ, сложившихся ранее, в конце 1940-х гг., сохранялось и в начале следующего десятилетия. В 1952 г. в Калининграде появились две новые конфессиональные группы, что выясняется из интервью лидеров современных сектантских общин области. Первую из них образовали ЕХБ. Свои собрания они проводили на частной квартире в одном из домов по ул. Очаковской областного центра (интервью с пастором «Церкви мира» Анатолием Ивановичем Крикуном (12)). Попытка этой группы трансформироваться в полноценную общину закончилась неудачно[45]. Вторую группу сектантов, возникшую в 1952 г., составили «несколько пятидесятников» из Западной Белоруссии, примкнувших вначале к ЕХБ (к кому именно – неизвестно), а в 1953 г. обособившихся из-за разногласий «по поводу основ вероучения»[46]. В дальнейшем пятидесятники, в отличие от ЕХБ, не поднимали вопрос о легализации. Их нынешний проповедник Л.Е. Калацкий объясняет такую позицию следующим образом: «Мы не желали регистрироваться в силу тех обстоятельств, что сталинское, даже еще ленинское, законодательство, которое существовало вплоть до Горбачёва, абсолютно не соответствовало действительности» (1).

К середине 1950-х гг. количество и конфессиональный состав сектантских групп в Калининградской области заметно возросли. В решении бюро обкома КПСС от 7 июля 1954 г. «О выполнении Постановления ЦК КПСС «О крупных недостатках в научно-атеистической пропаганде…» отмечалось, что «в Московском, Центральном и Ленинградском районах города Калининграда действуют сектантские группы, привлекающие на свои собрания значительное число граждан. Активизировали свою деятельность группы церковников и сектантов в Черняховском, Гусевском, Ладушкинском районах и в городе Немане. Численный состав этих групп и их влияние на отдельную, наиболее отсталую часть населения увеличивается»[47]. Более конкретная информация о положении калининградских сектантов в середине 1950-х гг. содержится в другом источнике, к которому выше нам также приходилось обращаться. Это справка обкому КПСС о деятельности церковников и сектантов начальника 4-го отдела УКГБ при СМ СССР по Калининградской области полковника Рубцова от 10 сентября 1955 г.[48] Прежде чем к ней обратиться, заметим: знание автором документа состояния дел верующих и, напротив, сам факт запроса партийным руководством области такого рода сведений говорят о том, кто из политических акторов региона после ухода А.И. Глазких серьезнее других занимался религиозно-политическими вопросами. Итак, согласно справке полковника Рубцова, по причине отсутствия в области «официально действующих церквей и молитвенных домов» на ее территории сложилось несколько нелегальных конфессиональных групп [49]. Среди тех из них, которые являлись сектантскими, самой крупной была община ЕХБ из Ленинградского района г. Калининграда. Она насчитывала свыше 100 человек, в том числе нескольких военнослужащих, имела руководящие органы (церковный совет и ревизионную комиссию), общинную кассу (около 5 тысяч рублей) и собственное молитвенное помещение[50]. При ней действовал хор. Молитвенные собрания проводились каждое воскресенье и по праздничным дням. Община поддерживала связи с единоверцами из районов области, разъезды проповедников оплачивались из коллективных средств. Эта группа ЕХБ вела активную работу по вовлечению в свои ряды молодежи, отрывавшейся в итоге «от участия в общественной и политической жизни социалистического общества»[51]. Только в июле 1955 г. она пополнилась четырьмя неофитами, принявшими водное крещение[52]. Кстати, исполнение данного обряда (он совершался на открытом воздухе и, как правило, в публичном месте) считалось тогда особо грубым нарушением законодательства. Товарищ же Рубцов назвал его процедурой, унижающей человеческое достоинство. Из документа непонятно, когда появилась эта община и как она была связана с прежними. Логичнее всего предположить, что верующие ЕХБ из областного центра объединились.

Кроме того, в справке упоминается о существовании малочисленных групп ЕХБ в г. Зеленоградске, г. Немане, Черняховском и Гусевском районах. Входившие в их состав верующие не боялись совершать политические акции по религиозным мотивам – отказывались по воскресеньям и в праздники выходить на полевые работы[53].

Проясняется в справке Рубцова судьба группы пятидесятников, созданной в 1952 г. На осень 1955 г. она насчитывала около 15 человек – в основном молодежь. Ее возглавляли два проповедника, К.К. Приходько и В.М. Германович[54]. Собрания группы проводились в Московском районе г. Калининграда на квартире сторожа строительно-монтажной конторы С.А. Леончука по адресу ул. Аллея Смелых, 101а. Как отмечено в документе, пятидесятники принадлежали к наиболее реакционным сектантам, поскольку никакого участия в культурно-массовых мероприятиях не принимали, каждое воскресенье только молились до истерики и полного исступления. Правда, в источнике не конкретизируется, к какому именно направлению пятидесятнических деноминаций относилась калининградская группа. В 1950-х гг. их было много – христиане евангельской веры, христиане веры евангельской, евангельские христиане в духе апостолов, евангельские христиане пятидесятники-сионисты, «мурашковцы», субботствующие пятидесятники и др. Предположительно калининградские пятидесятники принадлежали к числу христиан веры евангельской – особенно распространенных в Западной Белоруссии, Западной Украине и Прибалтике.

Привлекает внимание еще один факт из рассматриваемого источника. Здесь в очередной раз сообщалось о массовом хождении в области «святых писем», причем прилагалась копия такой сектантской агитки[55]. Письма были наполнены пророчествами новой мировой войны и угрозами «божьей карой» тем людям, которые отказываются их распространять и не желают признавать бога. По свидетельству полковника Рубцова, эта пропаганда, приводным ремнем которой оказались малограмотные женщины, «среди отсталой части населения создаёт панику». Более того, «зимой и весной 1955 года, под влиянием… «святых писем» из области выехало несколько семей рабочих совхозов и колхозников»[56].

Дополнительные сведения о положении сектантов области на середину 1950-х гг. содержатся в региональной прессе конца этого десятилетия. Из статей в «Калининградской правде» А. Дарьялова и И. Медведевой выясняется, что в 1955 г. на периферии области начали формироваться еще две сектантские общины, и обе они принадлежали к числу конфессий антигосударственного толка (2; 8). Это были новая группа пятидесятников неизвестного направления и свидетели Иеговы. Основателем первой общины стал проповедник Владимир Рябцун. Еще в 1945 г. он получил тюремный срок за убийство и мародёрство, а после освобождения поселился в г. Советске и сразу же взялся за организацию общины пятидесятников, вовлекая в неё как неверующих людей, так и представителей других сект. Начало второй общине положил Михаил Плешанов. Жизненный путь у него был не менее сложным, чем у Рябцуна. После демобилизации из армии в 1947 г. совсем еще молодой Плешанов (на тот момент примерно 20 лет) вместе с родителями выехал в Калининградскую область. По пути он отстал от эшелона, принялся бродяжничать и, как следствие, оказался осужден за воровство. Выйдя из заключения, М. Плешанов в 1955 г. поселился в г. Черняховске, видимо, у родственников. Думается, что именно в лагере этот молодой человек приобщился к учению свидетелей Иеговы. В Калининградской области ему удалось найти нескольких единоверцев, вместе с которыми он принялся вести энергичную прозелитическую работу. Верной помощницей М. Плешанова стала его жена – Лидия Шлюшенкова, отсидевшая дотоле небольшой срок за распространение слухов о войне. Новообращённых иеговисты подбирали среди тех же неверующих и сектантов – в основном баптистов.

Неуклонный рост численности калининградских сектантов и увеличение масштабов их нелегальной деятельности продолжались до конца 1950-х гг. Тенденция становилась угрожающей, поэтому с 1957 г. местная власть в лице, главным образом, областного управления КГБ начала войну с сектантами. В 1958 г. она была стимулирована антирелигиозной кампанией, организованной по указанию ЦК КПСС.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

религиоведения Маслов Е. Неправославное население Калининградской области в 3 согласие
религиоведения Маслов Е. Неправославное население Калининградской области в 3 субботники
В скобках указывается процент от всего количества групп данной конфессии в ссср количества процент
Приведём текст данного источника с незначительными сокращениями просим… указать помещение регистрации область