Пиши и продавай!
Пиши и продавай! |
|
>
Маслов Е. Неправославное население Калининградской области в религиозно-политической истории региона 1948 – 1958 гг.В ходе массовой депортации немецкого населения из Калининградской области, образованной после Второй мировой войны на территории северной части бывшей Восточной Пруссии, на передний план во взаимоотношениях представителей традиционных конфессий с властью вышли православные верующие. Вместе с ними среди религиозно-политических акторов появились неправославные конфессиональные группы, образованные советскими переселенцами. Первые известия о них содержатся в записке сотрудника центрального аппарата Совета по делам религий и культов (СРК) Г.Я. Врачева своему руководству от 12 февраля 1947 г. Здесь лаконично отмечалось, что на начало 1947 г. в регионе имелись небольшие группы сектантов и старообрядцев[1]. Информация о последних в источниках второй половины 1940-х – 1950-х гг. встречается еще два раза. Причём в обоих случаях тоже просто фиксировался факт их присутствия в регионе без каких-либо уточнений[2]. Таким образом, нельзя установить даже то, какое направление старообрядчества было представлено в Калининградской области – церковное (поповцы) или сектантское (беспоповцы). Тем более, что ничего неизвестно о политической деятельности этой религиозной группы (или групп). Аналогичные сведения находятся в нашем распоряжении относительно мусульман, иудеев и католиков. Так, в мае 1948 г. уполномоченный СРК докладывал московскому начальству (И.В. Полянскому), что в области, наряду с верующими иных конфессий, находятся «последователи магометанского исповедания»[3]. В ноябре 1949 г. он писал уже заведующему отделом агитации и пропаганды обкома партии К.В. Булгакову о том, что, за исключением православных и ЕХБ, «остальные культы (иудейское, магометанское и др.) носят единичный характер»[4]. Обстоятельнее всего источниками освещена политическая деятельность в регионе сектантов, главным образом – евангельских христиан-баптистов (ЕХБ). Во взаимоотношения с властью калининградские сектанты вступили только после депортации из области германского населения. Кстати, с единственной немецкой сектантской группой – общиной баптистов – их единоверцы из числа советских переселенцев контактов не имели. Для уполномоченного СРК рубеж 1947 и 1948 гг. оказался переходным этапом. Выезжали немцы, поэтому объем его работы значительно сокращался. Вопросы, касающиеся РПЦ, все более приобретавшие актуальность, А. Глазких в Москве решать запретили. Устно ему поручили обратить внимание на сектантов[5]. Однако «видимой активности» они несколько месяцев не проявляли, хотя и дали о себе знать «фирменным» для такого рода конфессий методом религиозной пропаганды – распространением «святых писем»[6]. Нелегальной агитацией сектантов занялись сотрудники МГБ[7]. Уполномоченный же принялся выяснять, откуда могли прибыть в область его потенциальные подопечные (чтобы выяснить, где конкретно они расселились) и чего от них можно ожидать. В этих целях в начале февраля 1948 г. им были отправлены письма коллегам из Белорусской ССР, Воронежской, Курской и Орловской областей с просьбой рассказать о формах и методах работы сектантов, а также о районах их преимущественного сосредоточения в регионах выхода[8]. По меньшей мере от двух адресатов (из Орловской и Воронежской областей) были получены ответы, которые, видимо, чем-то помогли калининградскому чиновнику по религии[9]. Уже к маю, то есть в тот момент, когда только шло организационное оформление сектантских групп, А.И. Глазких довольно точно определил факторы («богатую почву»), которые способствовали их возникновению, и характер «угрозы», от них исходящей. Об этом в начале мая 1948 г. было уведомлено руководство СРК и обком ВКП(б). Главным образом имелись в виду баптисты, но, кроме того, упоминались молокане и адвентисты: «…а) Отсутствие православной церкви даёт возможность баптистам заниматься миссионерской работой, вербовкой в свою секту – инаковерующих – православных. б) Расселение колхозников и рабочих совхозов по хуторам ограничивает наблюдение за их работой, дает им возможность работать долгое время незамеченными, тем более, что в быту и в трудовых процессах они служат примером. в) У сектантов легче обстоит дело с «кадрами», чем это в православной церкви, чтобы быть проповедником у сектантов, достаточно быть грамотным, но чтобы быть священником, надо иметь к этому подготовку[10]. Следовательно, баптистская секта является наиболее нежелательным явлением в своем развитии, тем более, что: а) Эта секта является интернациональной, фанатической, быстро размножающейся, при вербовке в секту применяются меры взаимопомощи. б) Эта секта повсеместно занимается религиозной пропагандой, трудноуловимая в своей работе. в) Являясь международной сектой, она имеет своих последователей во всем мире, а в Америке всемирный Баптистский центр идейно, а иногда организационно поддерживает связь со своими последователями»[11]. Апеллируя к данной оценке потенциала сектантских групп и даже немного припугнув начальство выводом о том, что «религиозные настроения ищут все пути, чтобы вырваться наружу», А.И. Глазких предложил председателю СРК легализовать деятельность культов (в том числе и православных общин), а несколькими днями позже (13 мая 1948 г.) – заменить утратившую смысл должность переводчика в аппарате калининградского уполномоченного на должность инструктора[12]. Думается, в этих предложениях был еще один резон – желание его автора вновь обрести широкое поле служебной деятельности (иначе возникала опасность потерять работу). В Москве, конечно же, не разрешили легализовать то, что только готовилось «вырваться наружу». Ведь на май 1948 г. на столе уполномоченного СРК не было ни одного официального заявления от верующих тех конфессий, которые находились в его компетенции. Что касается замены переводчика на инструктора, то ее санкционировали фактически, но оформить эту реорганизацию юридически – внести соответствующее предложение в Государственную штатную комиссию при СМ СССР – руководители СРК отказались. Данный бюрократический маневр многозначительно объяснялся «известными Вам (А.И. Глазких. – Е.М.) причинами»[13]. Вне всяких сомнений, здесь подразумевалось ослабление политических позиций ведомств И.В. Полянского и Г.Г. Карпова, вызванное подготовкой антирелигиозного решения отделом пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). Около полугода уполномоченный СРК по Калининградской области пытался выявить сектантские группы. Председателям рай- и горсоветов он предложил обратить особое внимание на возможную работу ЕХБ в упоминавшейся выше (в разделе о православных верующих) инструкции облисполкома от 11 января 1949 г. [14] Однако более существенной информацией, нежели факты распространения кем-то «святых писем» и непроверенные сведения о наличии на окраинах региона маленьких общин ЕХБ, уполномоченный похвастаться не мог. Всё это время А. Глазких, не извещая московское начальство, занимался по преимуществу делами верующих РПЦ и, кроме того, выполнял посторонние поручения облисполкома, вроде агитационных поездок, инспекций колхозов, проведения сессий райсоветов и т. п. Лишь в конце 1948 г. на его удочку попался первый подопечный – пресвитер (что-то вроде старшего проповедника) ЕХБ М.П. Реутский[15], который в своей квартире на ул. Александра Невского Ленинградского района Калининграда по воскресеньям проводил молитвенные собрания единоверцев[16]. При личной встрече с пресвитером уполномоченный выяснил, что тот не намерен возбуждать вопрос о регистрации общины, «так как нет двадцатки»[17]. Сообщение А. Глазких о М.П. Реутском вызвало негативную реакцию в столице. Сам председатель СРК И.В. Полянский 5 февраля 1949 г. направил в Калининград письмо с критикой и чёткими инструкциями по поводу дальнейшей линии поведения в отношениях с активистами ЕХБ: «В бытность Вашу в командировке в Москве СРК рекомендовал Вам заняться выявлением и изучением в Калининградской области сектантских формирований. Эта рекомендация Совета вызывалась тем, что среди переселенцев в Калининградскую область, как указывалось Вам, немало выходцев из Орловской, Курской, Тамбовской и Брянской областей, где особенное распространение имеют евангельские христиане-баптисты. Вы правильно поступили, включив в план своей работы вопросы, связанные с этими указаниями Совета, но неправильно делаете, когда не освещаете в своих информационных отчетах, как выполнена Вами эта работа и какие Вы получили при этом данные. А между тем, как это явствует из Вашего отчета за IV квартал 1948 г., сектанты уже начали проявлять свою деятельность… Совет предлагает Вам серьезно заняться выявлением сектантских групп и тщательно следить за их поведением, своевременно пресекая их незаконную деятельность. В частности, необходимо предупредить Реутского о прекращении молитвенных собраний его группы и об его ответственности за нарушение Советского законодательства о культах. Совет не рекомендует Вам наталкивать сектантов на оформление этих групп, а в случае попыток с их стороны добиться оформления – находите благовидные предлоги для отклонения их ходатайств, используя для этого, в частности, и такой аргумент, как отсутствие у сектантов молитвенных зданий»[18]. Учитывая политические условия тех дней и месяцев, надо признать: иных рекомендаций тогда поступить и не могло. Напомним, спустя ровно неделю после появления цитированного письма К.Е. Ворошилов заявил Полянскому, что какие-то шансы на удовлетворение ходатайств имеют только те верующие, которые собрали не менее 1000 подписей (вместо необходимых по закону 20). К тому же в СРК еще в начале 1947 г. ЕХБ были однозначно квалифицированы в качестве «вредоносной» секты, о чем тоже ранее говорилось. По источникам нельзя точно сказать, каким образом воспринял эту критику А.И. Глазких. В его архиве не осталось каких-либо материалов по сектантам, относящихся к периоду с начала февраля по конец июня 1949 г. Из содержания более поздних документов можно догадаться, что он особо не тревожился, поскольку М.П. Реутский тщательно скрывал свою пастырско-проповедническую деятельность и не предъявлял претензий на регистрацию. Для очистки же совести уполномоченный иногда вызывал к себе пресвитера ЕХБ на беседу[19]. Сюда необходимо добавить и такое наблюдение. В течение данных месяцев А. Глазких был занят работой, не связанной с исполнением его прямых функциональных обязанностей. К тому же 1 августа 1949 г. на основании решения Государственной штатной комиссии облисполком сократил должность переводчика в аппарате уполномоченного[20]. Значит, на плотную опеку Реутского просто не оставалось времени и сил. Именно при выполнении посторонней нагрузки – очередного поручения обкома и облисполкома Калининградской области – уполномоченный выявил новую группу ЕХБ в Черняховском районе. Сложилась она вокруг семей Тюниных и Журавлёвых, проживавших в колхозе им. Тельмана[21]. По словам самого А.И. Глазких, на первых порах эти переселенцы из Курской области ничем не выделялись. Вскоре же они стали искать последователей и начали проводить молитвенные собрания, но не в своем селе, а «в целях маскировки» по соседству – в колхозе им. Парижской коммуны, в г. Черняховске и в других местах. Более того, взятые на учет верующие ЕХБ начали «капитально оседать на калининградской земле, т. е. «завозить» в Калининградскую область всех своих родственников, где бы они ни находились». Сильнее же всего А. Глазких встревожило известие о том, что лидеры этой религиозной группы «имели желание приехать в г. Калининград к Уполномоченному с целью повести переговоры об организации общины» и послали во ВСЕХБ «какое-то заявление… о своей работе»[22]. Предварительно сделав запрос о Тюниных и Журавлёвых уполномоченному СРК по Курской области, калининградский чиновник по религии в конце июля 1949 г. доложил о появлении новой группы ЕХБ своему московскому руководству[23]. К данному факту прилагалась еще одна интересная новость: пресвитер Реутский продолжал «проводить молитвенные собрания у себя на дому среди своей семьи», причем собрания иногда посещали военнослужащие рядового состава[24]. Письменная реакция из центрального аппарата СРК на сообщение из Калининграда не поступала до конца года. Всё это время А.И. Глазких регулярно передавал И.В. Полянскому дополнительные сведения о подпольной деятельности ЕХБ. В частности, послание от 21 ноября содержало такие сведения. «Совершенно недавно прибыла (в г. Калининград. – Е.М.) к своему сыну из Курской области, Конышевского района гражданка Русанова Р.И. активный деятель Конышевской общины ЕХБ, руководитель хора этой общины, принявшая крещение в 1913 г. Она посетила Уполномо-ченного с целью узнать, есть ли в Калининградской области религиозные общины ЕХБ или отдельные последователи этой веры с тем, чтобы установить с ними контакт». Далее отмечалось, что пресвитер Тюнин и семья Журавлёвых «продолжают, по существу, свою работу нелегально. У себя на квартире или в других местах они проводят групповые молитвенные собрания не только с членами своей семьи, но приглашают и посторонних. Эта группа в количестве до 20 человек раскинула свои щупальцы в радиусе до 10 километров и нащупала своих последователей в других колхозах, на конезаводе и в г. Черняховске. Работу ведёт исключительно настойчиво и упорно. Представители этой группы 20 октября 1949 г. были у председателя Черняховского райисполкома со списком инициативной группы, с просьбой разрешить проводить им молитвенные собрания». По словам А. Глазких, они получили отказ и рекомендацию обратиться к уполномоченному СРК, то есть к нему самому. Кроме того, в письме упоминалось о пресвитере М.П. Реутском, создавшем в Калининграде группу ЕХБ до 20 человек и попытавшемся провести её собрание «с тем, чтобы поставить вопрос об организации религиозной общины». Однако «это собрание не состоялось». «Днями он его созывает вторично». В этом же письме сообщалось о попытке бывшего келейника Виленского архиепископа сформировать общину ЕХБ[25]. Через два дня (23 ноября) в СРК от А. Глазких была направлена новая порция информации. Теперь уже в основном о группе Тюниных и Журавлёвых из Черняховского района. Выяснилось, что на одном из ее собраний состоялось избрание руководящих органов общины (председатель совета, секретарь и члены совета), в которые вошли лица из разных населенных пунктов[26]. Причём не только из Черняховского района, но также из соседних ему Большаковского и Озерского районов. Уполномоченный уточнил численный состав группы – более 20 человек крещёных и около 15 «приближённых» – и отметил присутствие в ней молодежи 1925 – 1932 годов рождения[27]. Также в письме указывалось, что руководители группы поддерживают тесный контакт с ВСЕХБ и отправляют туда деньги. Они ещё раз обращались в райисполком 17 ноября с просьбой предоставить им молитвенное помещение, но получили отрицательный ответ[28]. В заключение А. Глазких отчитался о том, что разъяснил председателю Черняховского райисполкома и секретарю райкома партии, насколько нежелательна и вредна деятельность ЕХБ[29]. В скобках указывается процент от всего количества групп данной конфессии в ссср количества процент |
|
|
|
|
