<<<     ΛΛΛ     >>>   

 1  От лат. nebula — туман. Согласно этой гипотезе, Солнечная система возникла из разряженной материи.

2 Имеются в виду работы Руссо Рассуждение о том, способствовало ли возрождение наук и искусств

очищению нравов (1750) и Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми (1755).

Кант также написал ряд небольших популярных статей для образованной публики: Что такое Просвещение, Что значит ориентироваться в мышлении, Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане и К вечному миру. Он хотел быть не только академическим философом — которым он, несомненно, являлся во всех смыслах этого слова, — но также влиятельным и прогрессивным мыслителем. Он получил признание уже при жизни и с тех пор считается глубочайшим мыслителем Просвещения.

Кант неоднократно демонстрировал веру в возможность свободного, демократичного использования разума для проверки всего сущего, не исключая традиционного, авторитетного или священного. Разум должен апеллировать лишь к свободному согласию любого, кто способен давать рациональные оценки. Таким образом, человеческий разум должен быть источником собственной самодисциплины: мы можем исследовать притязания и границы самого разума посредством нашего «высшего судящего разума». По иронии судьбы, когда Кант был уже в пожилом возрасте и имел отличную репутацию, у него начались столкновения с властями. Большую часть жизни он пользовался преимуществами относительно либерального правления прусского короля Фридриха Великого, но после смерти монарха к власти пришел более консервативный режим. Его цензоры обнаружили неортодоксальные тенденции в кантовской Религии в пределах одного только разума и запретили Канту публиковать новые работы по этой теме (речи о том, чтобы, подобно Сократу, пить цикуту, не было, но интересно отметить, что оба философа вошли в конфликт с политическими властями из-за якобы допущенных отклонений от одобряемой государством религии. В некоторых странах подобные вещи возможны и в наши дни). Ответ Канта был весьма тонким, пусть и не отчаянно смелым: он обещал подчиниться, но выразил это так, что чувствовал себя связанным этим обещанием только при Фридрихе Вильгельме II, которого он в итоге пережил.

МЕТАФИЗИКА И ЭПИСТЕМОЛОГИЯ

Кант является типичным представителем своего времени (и, по сути, значительной части западной мысли даже и по сей день) в том смысле, что он испытывает влияние как христианства, так и науки, и считает их сочетание главнейшей проблемой философии. В его случае влияние христианства было связано отчасти с традиционными теологическими концепциями: Бог как всезнающий, всемогущий и благой; бессмертная человеческая душа и свободная человеческая воля, — но отчасти также с этическими идеями пиетизма (исповедовавшегося его родителями) как крайней формы протестантизма, подчеркивающей главенство праведной жизни над всеми догматами и ритуалом. Позже в этой главе мы увидим, что второе влияние играло разрушительную роль по отношению к первому.

Столь же очевидно воздействие на Канта науки. Одной из главных целей его философии было объяснение возможности научного знания. Он разработал систематическую теорию познания и познавательных способностей человека, чтобы показать, как эмпирические методы физики и доказательный метод математики зависят от априорных предположений. Он утверждал, что сами они не могут быть доказаны посредством опыта (наблюдения мира); не являются они и просто логическими истинами («аналитическими»). Но философская рефлексия, а именно, при помощи «трансцендентальных аргументов», может показать, что подобные принципы являются необходимыми условиями всякого эмпирического опыта о мире. В Критике чистого разума Кант излагает детальную теорию форм нашего восприятия, мышления и суждения и предлагает объяснение того, каким образом мы можем обладать априорным и вместе с тем «синтетическим» знанием, то есть таким знанием, которое не сводится к дефиниции или анализу понятий.

«Коперниканская революция» Канта — это учение о том, что «объекты должны сообразовываться с нашим познанием», означающее, что ряд фундаментальных характеристик объектов нашего познания зависит от природы наших (человеческих) познавательных способностей. Мы можем познавать мир, только «как он является нам»; мы не можем знать его «таким, каков он сам по себе». Мир нашего опыта, мир «явлений» пронизан нашими формами восприятия (пространством и временем) и формами нашего мышления (категориями — логическими формами суждений). Мир сам по себе может и не быть в пространстве и времени (фактически Кант соскальзывает — на весьма сомнительных правах — к более сильному тезису, что он определенно не есть в пространстве и времени). Этот «трансцендентальный идеализм» потряс основы всей предыдущей философии, а его отголоски постоянно ощущались в дальнейшем, не в последнюю очередь — в современных спорах о реализме и идеализме.

Кант доказывал (во «Второй аналогии» первой Критики), что всеобщий детерминизм — принцип, согласно которому каждому событию предшествует причина, состояние дел, делающее необходимым совершение этого события, — предполагается наукой и фактически любым эмпирическим знанием о мире. Он пытался примирить его с не менее сильной верой в свободную волю человека. Он никогда не отказывался от утверждения, что каждое событие в физическом мире каузально детерминировано; проблемой для него (как и для многих других мыслителей) была «антиномия» между двумя, как кажется, несовместимыми метафизическими убеждениями. Конечно, он не предвидел квантовой механики ХХ века, говорящей о недетерминированных событиях на субатомном уровне, но появление недетерминистской физической теории само по себе не решает проблему свободной воли, поскольку нам еще надо понять, как люди могут по праву считаться ответственными за свои действия.

Кант унаследовал и поддерживал общую научную методологию своей эпохи: он верил, что достаточные причины всех материальных событий всегда можно найти среди других материальных событий. Он не принимал картезианского дуализма, согласно которому наши умы есть нематериальные сущности, каузально взаимодействующие с нашими мозгами. В своей «Первой аналогии» он доказывал, что все события в мире (которые должны включать и ментальные процессы) следует рассматривать в качестве изменений постоянной «субстанции», в данном случае, видимо, означающей материю. В «Третьей аналогии» он утверждал, что все в мире должно быть частью единой, взаимосвязанной системы реальности. Но его отношение к материалистическому представлению о человеческой природе было, как мы увидим впоследствии, неоднозначным.

Во втором главном разделе Критики чистого разума, «Диалектике», Кант намеревается разобрать, почему мы подвержены иллюзорным метафизическим познаниям вещей в себе (души, мира в целом, беспричинных «свободных» событий и Бога, или «необходимого существа»). Подобные тезисы долгое время составляли сердцевину христианской теологии, а значит, и существенной части западной философии, но они выходят за пределы познания, установленные Кантом в предыдущем разделе, «Аналитике». Кант считает, что мы не можем ни доказать, ни опровергнуть эти традиционные метафизические тезисы. В каком-то отношении он решительно порывает с традицией рационалистической философии и естественной теологии (живой и до сих пор), пытающейся выдвинуть доказательства (логические или эмпирические) о Боге и душе. Но в религиозной мысли давно существовала и «фидеистическая» традиция, яркие примеры которой дают нам Августин, Паскаль и Киркегор, подчеркивающая, что вера должна выходить за пределы разума. На первый взгляд кажется, что Кант близок этой традиции, так как он сохраняет традиционные смыслы теологических понятий, но говорит, что они скорее предмет веры, чем знания. Исчерпывается ли этим дело, нам сейчас и предстоит увидеть.

ТЕОРИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПРИРОДЫ

Главная проблема философии Канта — примирение положений морали и религии (как они виделись ему) с научным знанием (в его понимании). Таким способом он надеялся соотнести в одной большой картине физическую и человеческую природу. В этом он остается центральной и типичной фигурой всей «современной» эпохи со времени подъема наук в XVII веке.

Начнем с кантовского объяснения познавательных способностей человека. В начале первой Критики он пишет:

Наше знание возникает из двух основных источников души: первый из них есть способность получать представления (восприимчивость к впечатлениям), а второй — способность познавать через эти представления предмет (самодеятельность понятий). Посредством первой способности предмет нам дается, посредством второй — мыслится. .. Ни одну из этих способностей нельзя предпочесть другой. Без чувственности ни один предмет не был бы нам дан, а без рассудка ни один не был бы мыслим. Мысли без содержания пусты, а созерцания без понятий слепы (А 50-51/В 74-75).

Кант разработал эпистемологическую теорию, примиряющую односторонние воззрения его рационалистских и эмпиристских предшественников. Познание зависит от взаимодействия двух факторов: с одной стороны, от того, что дано в восприятии, а именно, пассивных чувственных состояний, порождаемых внешними уму объектами, с другой — от способа, каким ум деятельно («спонтанно») упорядочивает эти данные сообразно понятиям, таким образом вынося суждения, которые могут найти выражение в пропозициях. Животные обладают первой способностью («чувственностью»), но лишены «рассудка»; они не судят, или не высказывают утверждений. (Но в связи с этим возникает интересный вопрос: насколько высшие животные, такие как приматы или дельфины, могут приближаться к человеческому мышлению?) Животные прекрасно чувствуют пищу, добычу, хищников, пары и потомство, но они не думают о том или ином положении вещей. Они могут ощущать боль, телесные удовольствия, тепло или холод, и они могут быть в состоянии эмоционального возбуждения вроде страха или агрессии, но у них нет понятий об ощущениях или эмоциях — животное не может мыслить, что оно, или другое животное, испытывает боль или страх. (Здесь Кант, как представляется, базируется на аристотелевском различении растений, животных и людей.)

В ряде сочинений Кант добавляет к этому дуализму «чувственности» и «рассудка» третью способность, которую называет «воображением». Предвосхищая современную психологию и когнитивную науку, Кант понимал необходимость существования некой ментальной активности, ведущей от сырых данных наших чувственных органов к концептуальным рекогнициям и суждениям. В общем виде он называет этот процесс «синтезом». Он понимает, что синтез почти совершенно бессознателен, и приписывает его воображению.

 Причиной такого терминологического решения является то, что эта душевная способность иногда дает чисто воображаемые или иллюзорные результаты, к примеру, когда кто-нибудь «видит» лицо в языках пламени или думает, что видит человека, прячущегося в кустах, тогда как на самом деле там была всего лишь тень. Кант полагает, что эта же способность воображения действует также и в подлинных восприятиях, когда кто-нибудь видит реального человека или даже узнает в нем своего знакомого; задействуется оно и тогда, когда мы видим на рисунке в газете ту или иную личность. Воображение составляет необходимый компонент обыденного восприятия, но Кант утверждает также, что оно действует и в эстетическом сознании, где оно может «свободно играть» и сообщать нам чувство удовольствия, когда, к примеру, мы наслаждаемся музыкой или визуальными образцами абстрактного искусства.

Дополнительную глубину кантовским объяснениям познавательных способностей человека придает особый акцент, проставляемый им на понятии «разум» (термин, фигурирующий в заглавиях первых двух Критик). Иногда возникает впечатление, что это всего лишь другое название для рассудка, способности концептуального мышления, отличающей нас от животных. Выясняется, однако, что Кант отводит разуму еще более высокую роль. Он утверждает, что мы не просто выносим ряд частных суждений о мире, но пытаемся объединить все эти обрывочные знания в единую систему. Часто мы не просто хотим знать, как обстоит дело, но и почему это так; мы пытаемся объяснить один факт в терминах других фактов. В разделе Критики чистого разума, посвященном антиномиям, Кант предлагает детально разработанную теорию того, как способность «разума» ведет нас ко все возрастающей унификации нашего знания в соответствии со всеобщими законами или принципами. Здесь он несколько смещает акценты в сторону научного метода, но речь идет не только о специальных научных теориях; сказанное им применимо к представлениям о реальности у всякого человека — мы принимаем, что любой факт должен сочетаться со всеми другими.

В кантовской концепции разума имеется и важное практическое измерение (являющееся отголоском «практического разума» у Аристотеля). Кант указывает, что мы не просто воспринимающие, рассуждающие и теоретизирующие существа; но и агенты: мы делаем дела, воздействуем на мир своими поступками, так же как аффицируемся миром в восприятии. В этом отношении мы тоже превосходим животных. Ясно, что и они «делают» что-то; в каком-то смысле они могут «поступать» очень эффективно. Но у них отсутствуют понятия о том, чего они хотят достичь, так что мы не можем приписывать им намерения сделать так, чтобы получить то или иное состояние дел. Причины их поведения заключаются во внутренних желаниях и внешних восприятиях, но, поскольку животные не могут отдавать отчета в своих действиях, нельзя говорить, что они поступают по рациональным основаниям. В этом смысле они не поступают, а определенным образом ведут себя.

Кант также выделяет различные мотивы человеческих поступков. Некоторые из них имеют отношение только к индивидуальным пожеланиям действующего лица (и убеждениям относительно фактов): я делаю А потому, что хочу достичь В, и я считаю, что в данных обстоятельствах А будет самым эффективным способом произвести В. Кант называет это «гипотетическим императивом». Он, однако, утверждает, что не все мотивы поступков имеют подобную форму, подразумевающую всего лишь рациональный выбор средств для достижения целей, состоящих в удовлетворении личных потребностей. Иногда мы осознаем обязанность, моральный «долг», такую мотивацию, которая не связана с нашими эгоистичными желаниями и может даже противостоять им. Простым примером является любая ситуация, в которой мы допускаем притязания на элементарную справедливость, «честное распределение на всех», как при разрезании торта. В подобных случаях Кант говорит, что мы признаем ценность так называемого «категорического императива» по форме: «Я должен сделать С, какими бы ни были мои желания или склонности по этому поводу». Это Кант и именует «чистым практическим разумом», действующим в нас. Он крайне абстрактно формулирует все это в своих теоретических работах по этике, но по сути апеллирует к обыденному опыту моральных обязанностей.

Кантовский анализ познавательных способностей человека кажется мне в своей основе правильным. Но возникает важный вопрос: какая метафизика или онтология человека делает возможной эти различные способности? Здесь ситуация становится более трудной и неоднозначной. Официальная линия Канта по вопросу о дуализме или материализме относительно человеческой природы состояла в том, что мы не можем знать,что мы такое «сами по себе». Традиционные метафизические аргументы «рациональной психологии» (к примеру, у Платона и Декарта), по его мнению, не могут доказать существование бестелесной души. Мы можем знать себя, лишь «как мы являемся» самим себе в интроспекции («внутреннем чувстве») и друг другу в качестве телесных человеческих существ, действующих в мире (наблюдаемых «внешним чувством»). Но Кант настаивал, что мы не можем доказать и того, что в конечном счете мы не более чем материальные существа: с его точки зрения, мы просто не можем знать, какой из вариантов истинен. В характерной для него манере он оставляет открытым этот метафизический вопрос как предмет скорее веры, чем знания. Собственные предпочтения Канта обнаруживаются, когда он отрицает «бездушный материализм» и допускает существование моральных оснований веры в возможность посмертного существования и вечной жизни в будущем.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Для религиозных толкований человеческого существования тоже характерно
Указывая все более фундаментальные пласты реальности

человеческойnbsp