<<<     ΛΛΛ     >>>   

Поэтому история философии - лучшее введение к тому, что я намерен
изложить. Без нее уже самое начало наших рассуждений, именно рассмотрение
субъекта, нашего "я", нашей познавательной способности, как отправная точка,
иному покажется странным и противоречащим его наклонностям. Ибо дух
отдельного человека склонен идти в своем развитии тем же путем, каким шло
развитие всего человеческого рода. Этот путь начинается с размышления о
внешнем мире и заканчивается размышлением о

24

самом себе. Начинают с выражения определенных мнений об объекте, о
вещах мира, каковы они сами в себе и какими должны быть: такой способ
мышления называется догматизмом. Затем появляются люди отрицающие,
сомневающиеся в том, что дело обстоит так, как говорят, отрицающие, что
можно что-либо знать о вещах в себе: это - скептицизм. Поздно явился, именно
с Кантом, критицизм, который выслушивает обе стороны, как судья, служит им
посредником, взвешивает их права, исследуя не вещи, а общую способность
познания, и, сообразно с этим, решает, насколько можно знать что-либо о
вещах, как они существуют сами по себе, и какие границы поставляет здесь
познание как таковое, его существенная для него форма.

В западной философии (которую мы должны совершенно отделять от
восточной индийской, с самого почти начала отличающейся несравненно более
смелым полетом мысли) мы встречаемся как раз с этим естественным ходом
развития. Сначала человек замечал все, кроме самого себя, - он просматривал
себя; все его внимание было приковано к вещам вне его; на себя он смотрел
лишь как на незначительное звено в цепи внешних вещей, а не как на главное
условие существования внешнего мира, каковым он является на самом деле.
Поэтому ионийские философы, с которых начинается история западной философии,
старались объяснить не природу вообще в ее бытии, а определенную данную
природу в ее свойствах. Вот почему они и отыскивали такую первоматерию, из
которой состояли бы все вещи и из изменений которой возникало бы все. Таким
образом, зачатки философии были, в сущности, естествознанием. Фалес,
родоначальник всей западной философии, принимает за первичную материю воду,
из которой все развивается [1]. О его ученике Анаксимандре

1 Следовательно, эти философы не спрашивали, как вообще возможна та или
другая природа - этот вопрос, в сущности предшествующий всем другим,
предложил лишь Кант через две тысячи с половиной лет; они же спрашивали
лишь, каким образом возникла данная природа, обладающая такими-то
качествами. Лишь через две с половиной тысячи лет Кант стал искать
объяснения тому, что первые философы считали не нуждающимся в объяснении,
понятным само собою.

25

мы знаем еще меньше; первоосновою вещей он считает апейрон, infinitum,
беспредельное, под которым он понимает, по-видимому, материю как таковую,
лишенную какой-либо формы и качества. Анаксимен полагает первоосновой
воздух, что, пожалуй, вполне правильно, так как новейшая астрономия считает
возможным, что каждое мировое тело первоначально пребывало в газообразном
агрегатном состоянии, в виде звездной туманности, затем перешло в жидкое и,
наконец, в твердое состояние. Однако ионийские философы не считали материю,
из которой они исходили, мертвою (как позднее Демокрит), а полагали, что в
ней живут силы, из проявлений которых единственно и состоит ее деятельность;
они признавали эти силы отличными от материи, чем-то духовным, и поэтому
говорили о мировой душе. Это воззрение в особенности было выражено
Анаксагором, преемником Анакси-мена, занесшим ионийскую философию в Афины.
Пребывающая в мире душа, дух, действующий во всем, нус, является, по
Анаксагору, первоначалом вещей, творческим принципом, - поэтому в Анаксагоре
можно также видеть первого теиста. Слово нус могло показаться насмешкою, так
как оно вводило в философию, бывшую в те времена физикой, совершенно
гипотетический, недоказуемый принцип. Но в лице его ученика Архелая
философия, как мы видим, неожиданно оставляет путь естествоиспытания, что
было обусловлено исключительно индивидуальностью Сократа, имевшего
одностороннюю склонность к исследованиям в области этики, которая сама по
себе, конечно, интереснее и более заслуживает исследования, чем слепо
действующие силы природы. Но философия - нечто цельное, как и вселенная, и
поэтому как, с одной стороны, нельзя вполне понять и исследовать объект,
перескочив через субъект, как это делали ионийцы, так, с другой стороны,
нельзя вполне понять и субъект, волю и познание человека, руководящее волею,
если оставить без внимания объект, вселенную и ее внутреннюю сущность.

Хотя о жизни Сократа мы знаем довольно много, однако о его воззрениях и
учении нам известно крайне мало.

26

Величие его жизненного поприща, выдающиеся философы, вышедшие из его
школы, которые, несмотря на всю крайность своих учений, все признавали,
однако, его своим учителем, - все это заставляет нас предполагать, что
учение его было замечательно, хотя мы его, в сущности, и не знаем. Ксенофонт
рисует нам Сократа таким плоским, каким он не мог быть на самом деле - иначе
он не дал бы Аристофану материала для "Облаков"; Платон изображает его
слишком фантастически и вообще пользуется им лишь как маскою, под которою
проповедует собственное учение. Одно, по-видимому, вполне достоверно, именно
- что философия Сократа была чистою этикой.

Одновременно с Фалесом учил и несравненно, по всей вероятности, более
значительный человек - Пифагор. Историю западной философии можно было бы с
одинаковым правом начинать как с Пифагора, так и с Фалеса: хотя
недостоверные показания говорят, что Пифагор в своих странствованиях посетил
и Фалеса и учился у него, однако это влияние Фалеса могло подействовать на
его образование лишь в незначительной степени, так как Пифагор объездил весь
Восток, чтобы везде научиться, и, следовательно, многие учителя могли бы
оспаривать у Фалеса этого ученика; сверх того, все, чем Пифагор был обязан
Фалесу, могло относиться скорее к астрономии, чем к философии. Сам он стоит
на несравненно более высокой точке зрения, чем Фалес; он не физик и
астроном, мыслящий почти исключительно гипотетически, а философ в полном и
великом значении этого слова, обязанного, как известно, ему своим
происхождением. Его философия была, в сущности, метафизикой, связанной с
этикой, но его знания охватывают при этом и довольно полную математику и все
сведения по естествознанию, какие только можно было заботливо собрать в те
времена со всех концов земли. Пифагор, по-видимому, сочетал в себе
разносторонность и любознательность Аристотеля с глубиной Платона. Как
Пифагор, основавший, как известно, свою школу и, в известном смысле свое
государство в Великой Греции, был отделен от Фалеса большим расстоянием, так
и философия Пифагора, как и философия Фалеса, имевшая сверх того перед своим
появлением теогонии [1] философов-поэтов, одинаково была началом философии.

1 Родословная богов, система мифов о происхождении богов. Примеч. сост.

27

Всегда будет вызывать сожаление тот факт, что два таких великих
человека, как Пифагор и Сократ, никогда ничего не писали. Трудно даже
понять, каким образом столь выдающиеся в умственном отношении люди могли
довольствоваться воздействием на современников, не стремясь к влиянию на
потомство, - или же считать, что дальнейшее распространение их учения в
достаточной мере обеспечивается [школами], учениками, которых они создали
устным преподаванием. О Пифагоре не только почти вполне достоверно известно,
что он ничего не писал, но известно также, что его эзотерическое учение
держалось в тайне, под клятвою посвященных. Открыто он обращался к народу с
популярными лекциями морального содержания. Настоящие же ученики должны были
в течение пяти лет проходить через разнообразные испытания; лишь немногие
выдерживали этот искус так, что получали доступ к истинному, обнаженному от
иносказаний учению Пифагора (intra velum); остальные же воспринимали это
учение лишь в символическом одеянии. - Пифагор хорошо понимал, что
большинство людей не способны постичь ту истину, которая открылась
глубочайшим мыслителям человеческого рода, и что они поэтому ложно понимают
такие учения, или извращают их, или же ненавидят и преследуют - именно
потому, что не понимают их и видят в них опасность для своего суеверия.
Поэтому с помощью разнообразнейших испытаний, первым из которых было
физиономическое, он хотел отобрать наиболее способных из тех, кто приходил к
нему, и лишь им сообщить лучшее из того, что он знал; эти избранные должны
были после его смерти так же, как он, передавать его учение дальше избранным
тем же путем, и, таким образом, учение его должно было вечно жить в душе
благороднейших людей. Результат показывает, что

28

расчеты его не оправдались: учение погибло вместе с ближайшими его
учениками, немногие из которых под конец, когда секта уже совершенно
рассеялась и подверглась преследованиям, должны были записать хоть кое-что,
чтобы сохранить остатки этой мудрости. Некоторые из таких отрывков дошли и
до нас, в особенности через неоплатоников Ямблиха, Порфирия, Плотина,
Прокла, а также через Плутарха, Аристотеля, Стобея; но все это в высшей
степени бессвязно и сомнительной подлинности. Лучше было бы, если бы Пифагор
поступил подобно Гераклиту, который положил свою книгу в храм Дианы в Эфесе,
где она должна была в течение столетий дожидаться достойного читателя.

Но если я и сказал выше, что начало западной философии можно считать
как от Фалеса, так и от Пифагора, то против этого можно привести в
особенности то соображение, что вообще еще спорный вопрос - не является ли
учение Пифагора совершенно чуждым Западу растением, не принадлежит ли оно, в
сущности, к восточной философии. Ибо Пифагор в своих странствованиях,
которые продолжались, по-видимому, свыше 30 лет, бывал не только в Египте,
но и в Вавилоне и, как мне кажется вероятным, доходил даже до Индостана, и
оттуда, по-видимому, всецело заимствованы основы его учения. Из фрагментов
почти неопровержимо явствует, что учение Пифагора по существу тождественно с
возникшим в Индостане и господствующим там еще и теперь учением [1]. Ибо мы
встречаемся в учении Пифагора с совершенно чуждым до тех пор в Европе
догматом метемпсихозы [2] и, на основании его, с заповедью воздержания от
мясной пищи. Однако догмат метемпсихозы, по-видимому, принадлежал даже к
экзотерическим, и лишь эзотерические ученики посвящались в скрытый под ним
смысл. Совершенно то же наблюдается и в Индии: народная религия твердо верит
в метемпсихозу; Веды же учат вместо этого Tatoumes, с существенным
содержанием которого вы познакомитесь далее в моей философии.

1 По новейшим исследованиям англичан в Калькутте, можно утверждать
вполне решительно, что древняя египетская религия в незапамятные времена
была заимствована из Индостана и господствовавшие в Египте жрецы прибыли
оттуда же; поэтому нет безусловной необходимости в том, чтобы Пифагор лично
доходил до Индостана.
2 Переселение душ. - Примеч. сост.

 <<<     ΛΛΛ     >>>   

Каждый из вас приносит уже с собою совершенно готовую философию мало
Раскрывается в природе
В сущности